«Если», 2012 № 12 - Журнал «Если»

Производство компаний Canal+Espana, Ciskul, Ikiru Films S.L. и др. (Испания), 2011.

Режиссер Хавьер Руис.

В ролях: Рауль Аревало, Александра Хименес, Хавьер Гонзалез, Анна Кастилло, Андреа Дуро, Аура Гарридо, Алекс Маруни, Хайме Олиас, Карлос Аресес и др.

1 ч. 25 мин.

В каждом новом фильме о потусторонней жизни так хочется, наконец, увидеть нечто оригинальное. Но, увы, редко кому из создателей приходят в голову новые идеи…

Лет двадцать назад молодой тогда еще Роберт Дауни-младший снялся в паре лент на тему загробной жизни: «Шансы есть» и «Сердца и души». Второй фильм, выпущенный еще в 1993 году, похоже, послужил основой этой испанской ленты, хотя это нигде не афишируется.

«Призрачный выпускной», как точнее переводится название, это история об учителе Модесто, обладающем способностью видеть умерших. Ни посещения психиатра, ни таблетки парню не помогают. Устраиваясь в восьмой раз на работу, Модесто и подумать не мог, что его способности спасут души пятерых школьников, погибших при пожаре в середине восьмидесятых, накануне выпускных экзаменов. Общаясь с мертвым отцом своего психиатра, Модесто понимает, почему души школьников остаются между небом и землей: пока не сумеют сдать свои выпускные экзамены, они не покинут ни школу, ни этот мир. Подростки дают Модесту шанс доучить их. И с этого момента история почти полностью повторяет сюжет классической ленты Джона Хьюза «Клуб «Завтрак» о пятерке взбалмошных тинейджеров.

Плагиат это или просто распыленные флюиды? Но, невзирая на банальный сюжет, фильм получился приятным, даже иногда смешным. И с недурственным саундтреком: масса испанской попсы и хит Бонни Тайлер великолепно воссоздали атмосферу того времени. Плюс к этому неплохие сценические образы молодых актеров. В итоге перед нами весьма пристойная лента, без приторной душещипательности.

Вячеслав Яшин

Экранизация

Вл. Гаков

Генерация P.S

Нынешний, четвертый, обзор завершает тему воплощения произведений отечественных фантастов на экране. Возможно, поэтому он получился более личностным и субъективным, чем предыдущие выступления нашего постоянного автора. Однако будем надеяться, что и в нашей кинофантастике «лучшее, конечно, впереди».

Фантастика, которую я знал и которой отдал несколько десятков лет жизни, для меня закончилась в конце восьмидесятых — самом начале девяностых. Когда одновременно прекратила свое существование и страна, в которой я прожил большую часть жизни. Впрочем, какая другая держава (и другая фантастика) началась в девяностых, я уже имею некоторое представление, вкупе с предположениями (сугубо личными), какими они станут в обозримое время. Может быть, прогнозы печальны, и пусть тогда многие из тех, кому в это время жить и подобную фантастику читать и смотреть, в ответ резонно заявят: «Это ваши проблемы». И будут правы. Ясно одно (что вряд ли вызовет у кого-то возражения): такими, какими были, они уже не будут никогда.

Поэтому и этот мой обзор выйдет, наверное, хаотичным и смутным. Уж больно хаотичными и смутными явились последние три десятилетия. При этом я употребляю прилагательные «смутный» и «хаотичный» совсем не в качестве ругательных эпитетов… Ведь речь пойдет об экранизациях произведений зачастую полярных — и по идеям, и по художественному исполнению (и все это, как и в предыдущих статьях, за минусом экранизаций Стругацких, Булычёва и всех тех авторов, кто удостоился персональных обзоров в «Если»).

Кроме того, обозреваемые произведения разноречивы: одни тянутся шлейфом из «раньшего времени», как говаривал Паниковский, а вместе с ними есть работы, представляющие фантастику новую, написанную другим поколением авторов и предназначенную другому поколению читателей.

Для меня же эти авторы, их книги и фильмы, их читатели и зрители с неизбежностью остаются заявленным в заголовке «поколением постскриптум». А не тем, о котором вы подумали… а может, как раз тем?

Наверное, самой мутной — во всех смыслах — в данном обзоре предстает, если взглянуть на нее из сегодняшнего дня, экранизация романа Владимира Щербакова «Семь стихий». К счастью для автора обзора, фильм вышел абсолютно бездарным — иначе мне, много сил потратившему во время оно, доказывая бездарность исходного литературного материала, пришлось бы испытать когнитивный диссонанс… Слишком много связано с фигурой автора романа и той редакцией «Молодой гвардии», которую он возглавлял…

Но чуда не произошло. Бездарный роман, который тогда поднимали на щит «молодогвардейцы» — как контрпример «вредной» и «не нужной народу» фантастики — на экране вышел совсем уж беспомощным.

Режиссер Геннадий Иванов явно опоздал с этой экранизацией: на дворе стоял «оруэлловский» 1984-й. Для нас переломный — последний год застоя. Хотя все еще текло, «как при дедушке», а противников «Молодой гвардии» — авторов и самых активных читателей, объединенных в КЛФ, — продолжали гнобить, как и где только могли. Но то была лишь инерция, последний вздох «угнетающей твари». Спустя всего год-два страна стала иной, и обласканный прежним начальством «идеологически правильный» автор «Семи стихий» быстро исчез со сцены.

Единственным ярким «героем» фильма стал футуристический «концепт-кар» некоего отечественного конструктора-самородка[24]. Да еще, пожалуй, первый в отечественном кино квадрофонный саундтрек: фильм крутили в московском кинотеатре «Космос», где была соответствующая аппаратура. Что касается главных героев, предъявленных фотогеничными Игорем Старыгиным и Ириной Алферовой, то играть им в мире недалекого будущего, каким оно виделось Щербакову и иже с ним, было попросту нечего. В отличие от молодой и сексапильной Любови Виролайнен, героине которой, прекрасной инопланетянке, буквально рожденной из чудо-цветка, не нужно было ничего играть.

Об этом фильме быстро забыли, как и об авторе романа и всей «молодогвардейской» фантастике. А вот почему забыли — или сознательно замолчали? — другую картину, вышедшую не только в исторически переломный год, но и в тот день, который также остался в истории, настоящая загадка. Я имею в виду «Невозвращенца» режиссера Сергея Снежкина, поставленного по одноименному роману Александра Кабакова. Фильм был впервые показан по ленинградскому телевидению в ночь на 22 августа 1991 года — после первого дня путча, о котором пророчески рассказывали роман и картина!

Как бы ни оценивать роман на ту пору, вещь получилась взрывной. Смутной, конечно… так и время было смутным, путаным и невнятным, но произведение оказалось искренним и задевавшим воспаленный нерв, бьющим наотмашь. Предлагающим задуматься над тем, куда мы тогда шли. А фильм, где, собственно, минимум фантастики (путешествия героя-писателя в недалекое будущее), получился даже еще более провоцирующим — с мыслью о том, что попытка бегства в будущее почти наверняка окажется безуспешной. Что будущее создается тобой, но не для тебя. И не забыть бы вернуться…

Мы, тогдашние любители фантастики, разумеется, уже читали об этом в других книгах, но ведь умную и глубокую мысль не грех и повторить! А еще лично у меня фильм вызывает (сегодня, не тогда) еще одну ассоциацию: не только герой — вся страна тогда в определенном смысле стала «невозвращенкой». Вот и мается от тоски, что уже никогда и никуда не вернется…

Но вопреки, казалось бы, очевидному страстный, талантливый, спорный и провидческий фильм Снежкина, демонстративно выполненный в стилистике тогдашней совсем не фантастической перестроечной «чернухи», постигла судьба удивительная. Завоевав приз на престижном международном кинофестивале в Сан-Себастьяне, картина непостижимым образом канула в небытие!

Другим безусловно значительным событием той «перестроечной» поры стал фильм Владимира Хотиненко «Зеркало для героя» (1987). Он был снят по одноименному роману Святослава Рыбаса. Тот редкий случай, когда литературный первоисточник никакого разговора не заслуживает, а фильм необходимо рассматривать как отдельное и мощное произведение искусства. Тем более что в отличие от повести, где два наших современника непостижимым образом «проваливались» в послевоенные сороковые и проводили едва ли не политзанятия с жителями шахтерского городка о будущем страны, в картине есть сюжетный ход, сообщающий всей этой истории глубину, многослойность и прочие художественные достоинства. Это «временная петля» (в духе хорошо знакомого любителям фантастики «Дня сурка»), придуманная автором сценария — рано ушедшей из жизни Надеждой Кожушаной.

В результате получилась умная, философская, печальная, неоднозначная, захватывающая фантастическая притча, которая ставит «проклятые вопросы» — вместо того чтобы давать на них готовые ответы. Кто мы, как связаны с прошлым, можем ли изменить его — и хотим ли? Изменяемся ли сами, столкнувшись с этим прошлым не в книгах и фильмах, а очно, лицом к лицу?