Жена тигра - Теа Обрехт

Как и его спутники, кузнец не знал, чего ожидать от неведомого зверя. Он был бы озадачен в той же степени, если бы тигр оказался всего лишь маленькой, но очень хитрой кошкой с невероятно крупными лапами, как если б увидел самого Сатану — рогатого и с копытами или же одетого во все черное, — который, оседлав этого тигра, описывал бы круги возле огромного дымящегося кратера, невесть откуда взявшегося у них в лесу и ведущего прямиком в преисподнюю. Конечно, в глубине души кузнец надеялся на то, что никакого тигра они в лесу так и не встретят, тогда к вечеру он уже будет дома и с удовольствием поужинает вкусным рагу из козлятины, предвкушая ночь любви со своей молодой женушкой.

Погода в тот день стояла переменчивая. То наползали серые облака, то ярко светило солнце. Из горных долин и со склонов гор, заросших сосновым лесом, доносилось гулкое эхо ударов — это бились рогами благородные олени, поскольку период гона еще не кончился. Ночью прошел ледяной дождь, и лес, склонившийся под тяжестью льда, в солнечных лучах казался хрустальным. Собаки то убегали немного вперед, то слегка отставали. Они старательно обнюхивали деревья и оставляли свои метки всюду, где только могли, но, похоже, не имели четкого представления о цели данной охоты. Лука решительно взбирался по склону, используя вилы в качестве посоха, и громко — даже слишком, с точки зрения кузнеца, — разглагольствовал о своих намерениях поднять цены на мясо, когда немцы весной доберутся до этих мест. Йово на ходу ел сыр, бросая кусочки собакам, и обзывал Луку вонючим коллаборационистом.

Примерно на середине пути к вершине собаки вдруг занервничали, стали возбужденно принюхиваться к следам на снегу и время от времени поскуливать. Следов здесь и впрямь хватало: желтые пятна мочи, хорошо заметные на снегу, кучки экскрементов и, самое главное, клочки рыжеватой шерсти, оставшиеся на ветках кустов у замерзшего ручья. Йово поразмыслил и сказал кузнецу, что тигр именно здесь и перебрался на тот берег. Они пошли по следам зверя, оставили позади ручей и стали подниматься сквозь густой сосняк по каменистому склону горы. Он был южным, и солнце там кое-где уже успело растопить снег. Вскоре охотники достигли края неширокой трещины, через которую, впрочем, оказалось не так-то легко перебраться. Им пришлось помогать друг другу, а собак, все время жалобно скуливших, и вовсе перетаскивать на себе, привязав к заплечным мешкам. Кузнец уже всерьез подумывал, не предложить ли остальным вернуться домой. Ему казались совершенно непонятными и спокойствие Йово, и какая-то свирепая решимость Луки.

Только после полудня они наконец наткнулись на тигра. Он лежал на поляне у замерзшего озера, очень яркий и абсолютно реальный, словно высеченный из солнечного света. Первыми его увидели собаки, точнее, они его почуяли, потому что полосатый зверь совершенно сливался с тенями на снегу. Кузнец увидел, как тигр встает навстречу собакам, прижимая уши и обнажив клыки, и подумал, что, наверное, мог бы и мимо него пройти. Внутри у кузнеца все сжалось и похолодело, когда первый пес, глупый, храбрый, полуслепой овчар, бросился на тигра и был тут же располосован надвое одним ударом огромной лапы, а потом полосатый зверь еще и подмял его под себя.

Йово быстро схватил вторую собаку и прижал ее к себе, не давая броситься в бой. Стоя на противоположном берегу небольшого озерца, они смотрели, как тигр разносит в клочья рыжую овчарку, осмелившуюся на него напасть. Весь снег вокруг был забрызган кровью — и собачьей, и еще какого-то животного, мясом которого тигр угощался до этого. Более всего этот кусок походил на свиную лопатку или ногу. Лука весьма пристально вгляделся в него и покрепче сжал вилы.

Впоследствии, уже в деревне, Лука и Йово очень хвалили кузнеца за его силу и решительность. Они снова и снова повторяли свой рассказ о том, как храбро кузнец вскинул ружье на плечо, как он выстрелил, как пуля угодила тигру точно между глазами, как от выстрела в воздух взлетел целый фонтан рыжей шерсти, а хищник издал такой страшный рев, словно дерево рухнуло. Потом Лука и Йово поведали односельчанам, что зверь этот оказался неуязвимым. Они собственными глазами видели, как после смертельного выстрела тигр поднялся с земли, одним прыжком перемахнул через озеро и облаком дьявольского красного цвета обрушился на кузнеца. Последовал удар, громоподобный грохот — и наступила тишина. На снегу валялось ружье кузнеца, а чуть подальше, на середине замерзшего озерца, виднелся труп растерзанного пса.

Так все это выглядело в истории, рассказанной Лукой и Йово. На самом же деле в те последние мгновения кузнец застыл как вкопанный, неотрывно глядя на рыжего зверя, присевшего в заснеженных папоротниках. Тигр тоже смотрел на кузнеца своими дьявольскими желтыми глазами, прижимая лапой убитого пса. Кузнецу вдруг показалось, что вся поляна залита ярким светом, который медленно плыл через озеро к нему. Лука громко крикнул: «Стреляй скорее, идиот!», а Йово с раскрытым от изумления ртом вдруг стащил с головы шапку, захлопал ею себя по лицу и попятился. Уцелевшая собака, дрожа, как камыш на ветру, испуганно жалась к его ногам.

Выкрикнув короткую молитву, кузнец действительно вскинул мушкет, прицелился и спустил курок. Ружье, как ни странно, выстрелило, причем с таким грохотом, от которого, казалось, содрогнулась вся поляна, а у кузнеца подкосились ноги. Но когда рассеялся дым и в ушах у кузнеца перестал звучать грохот выстрела, он поднял глаза и обнаружил, что тигр вовсе не валяется на снегу, не убит, а быстро движется к ним через замерзшее озеро и явно ничуть не смущен ни скользким льдом, ни присутствием людей, ни звуком выстрела. Краем глаза кузнец успел заметить, что Лука выронил вилы и бросился бежать. Кузнец упал на колени. Его пальцы судорожно шарили на дне кармана в поисках пули, но ему почему-то попадались только обрывки ниток, пуговицы и крошки хлеба. Наконец он нашел пулю, дрожащими руками зарядил ружье — от ужаса ему казалось, что действует он на редкость проворно, — и попытался нащупать рядом с собой шомпол.

Тигр уже почти добрался до их берега, передвигаясь на мощных, мускулистых лапах, точно на пружинах. Кузнец услышал, как Йово беспомощно пробормотал: «Черт меня побери!», а потом тоже бросился бежать. Наконец шомпол нашелся, и кузнец стал яростно заталкивать заряд в ствол, держа руку на спусковом крючке. Он уже готов был снова выстрелить, но отчего-то вдруг почувствовал внутри себя какое-то странное спокойствие и отчетливо разглядел на морде полосатого зверя удивительно яркие и странно застывшие усы. Наконец все было готово. Кузнец отбросил шомпол в сторону, на всякий случай заглянул в дуло мушкета — просто чтобы быть окончательно уверенным, — нечаянно нажал на спусковой крючок и выстрелом снес голову самому себе.

Никто так никогда и не догадается, что там произошло на самом деле. Люди не узнают, что Лука и Йово, бросившие своего товарища, успели взобраться на дерево и смотрели сквозь ветви, как после этого громоподобного выстрела тигр резко попятился и озадаченно огляделся. Никому и в голову не пришло в чем-то подозревать тех двоих даже после того, как были найдены останки кузнеца и клочья его одежды, беспорядочно разбросанные по всей поляне. Они так и просидели на этом дереве до самой ночи и видели, как тигр отгрыз кузнецу ноги и потащил их прочь, еще долго боялись спуститься на землю и хотя бы вытащить ружье из-под окровавленного, лишенного головы и ног тела своего товарища. Никто не обвинил этих двоих в том, что они даже не попытались похоронить останки невезучего кузнеца. Мозги из разнесенной выстрелом головы вскоре склевали вороны, да и тигр потом еще не раз возвращался к замерзшему телу, постепенно приходя к выводу, что вкус свежего человеческого мяса гораздо лучше, чем тех утопленников, которыми ему пришлось питаться в летнюю жару.

Глава пятая

Сиротский приют

Вислоухий пес Бис астматически храпел, лежа на порожке у лестницы, ведущей на верхнюю веранду, но, заслышав мои шаги, моментально поднялся и взревел, как американский лось. Мне пришлось подтолкнуть его коленкой, чтобы дал пройти, он умолк и последовал за мной. Мы вместе поднялись по лестнице, я уселась на самой верхней ступеньке и глядела на дорогу. Бис минуты две еще толкался возле меня, тычась мокрым носом мне в локоть и чихая от возбуждения. Он был явно рад, что может с кем-то разделить эти чудесные ранние часы, но потом, видно, решил, что я слишком скучная, сижу как неживая, и сбежал от меня. Пес пересек дорогу и исчез где-то на берегу, за пальмами. Было слышно, как он шлепает по воде. Солнце еще не взошло, в воздухе висела нежная розоватая дымка, переливающаяся, как рыбья чешуя. По ту сторону залива отражались в воде ночные огни Звочаны, все еще не погасшие.

Тени медленно отступали от пляжа и собирались у подножия холма, где проходила дорога, когда на лестнице появился Барба Иван.