К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников

Тогда же в Константинополе султаном Селимом III была одобрена «венецианская» конституция аристократической Республики, которая формально определяла вассальную зависимость от Османской империи. На флаге Республике красовался крылатый лев святого Марка, который указывал на преемственность от Венецианской республики. Официальным языком был принят сначала итальянский язык, а затем в 1803 году к нему присоединился греческий. Большинство населения были православными христианами.

В настоящее время секретарем законодательного совета Республики Семи Соединенных Островов являлся Иван Антонович Каподистрия, уроженец острова Корфу, но состоящий на службе России. Ловкий и хитрый грек вел дела так, что хотя Республика официально и была данницей Османской империи, но де-факто находилась под управлением России. На островах находились русские войска, базировались боевые корабли российского флота.

Несмотря на незначительные размеры и немногочисленность населения, Ионические острова имели большое стратегическое значение. Они были чем-то вроде трамплина на Балканы и на Ближний Восток. Наполеон заявил однажды, что если бы пришлось выбирать, то он лучше бы отказался от только что завоеванной Италии, чем от Ионических островов.

Потому-то Ростопчин и пришел ко мне, чтобы потолковать о Республике Семи Соединенных Островов. Формально Россия пока не была в состоянии войны с Османской империей. Но у турок все делалось быстро – достаточно султану принять окончательное решение, и русского посла под стражей отведут в Семибашенный замок (именно таким образом турки объявляли войну другим государствам).

– Кто сейчас посол России в Константинополе? – не удержавшись, спросил я у Ростопчина.

– Чрезвычайным посланником и полномочным министром в Константинополе сейчас служит тайный советник Василий Степанович Томара. Это опытный дипломат и весьма достойный человек.

– Если мне не изменяет память, ему уже за шестьдесят, – вздохнул я. – Бедняга… Ему будет нелегко в тюрьме.

– Возможно, что турки уже не такие кровожадные и дикие, какими они были во времена предшественников султана Селима, – пожал плечами Ростопчин. – Как я слышал, нынешний султан не чужд европейским веяниям и даже собирается распустить янычарское войско и создать что-то вроде «полков нового строя».

– Если это так, то возможно, нам следует, не теряя времени даром, попытаться договориться с турками, дабы они сохранили нейтралитет на время нашего совместного с французами похода в Индию. Естественно, надо будет им что-нибудь пообещать. Мне сообщили, что Первый консул собирается направить в Константинополь полковника Ораса Франсуа Себастиани, чтобы помириться с турками. Во всяком случае, именно так было в нашей истории.

– Это не тот драгунский полковник, который воевал против нас в Италии и попал в плен к Суворову? – поинтересовался Ростопчин.

– Тот самый. Этот корсиканец – отчаянный рубака. Но в то же время он не лишен таланта дипломата. Именно он уговорил турок в нашей истории объявить в 1806 году войну России, а когда этому воспротивилась Британия, вооружил и подготовил к обороне турецкие батареи в Проливах и воспрепятствовал входу в них британских кораблей. Вершиной же его карьеры стал портфель министра иностранных дел Франции и звание маршала.

– Интересный молодой человек. Ему, кажется, нет и тридцати. Нельзя ли пригласить его на нашу службу?

– А стоит ли? В качестве французского дипломата он принесет нам больше пользы. Неплохо было бы познакомить его с майором Никитиным. Я передам в Париж, чтобы Андрей Кириллович ненавязчиво попросил Наполеона свести его с полковником Себастиани. Думаю, что тот послушает своего земляка.

– Ну, земляки бывают разными, – криво усмехнулся Ростопчин. – Вспомните того же Поццо ди Борго.

– Исключения лишь подтверждают правило. – Я развел руками. – А майору Никитину я сегодня же сообщу о желательности знакомства с полковником Себастиани. Думаю, что он все поймет правильно.

17 (29 июня) 1801 года.

Кронштадт.

Алексей Алексеевич Иванов,

частный предприниматель и любитель военной истории

Работы над паровой машиной у нас шли вполне успешно. Во всяком случае, ее макет исправно дымил, пыхтел и вращал колесо, которое на настоящем пароходе двигало бы его вперед. Не менее старательно мастера с Охтинской верфи работали над корпусом первого русского парохода. Но, с моей точки зрения, это все было кустарщиной. Паровые суда были необходимы флоту российскому как воздух. И в качестве транспортов, и в качестве боевых кораблей. Их надо строить как можно быстрее, чтобы наш русский военно-морской флот стал самым сильным в мире. Для этого надо уже сейчас думать о строительстве бронированных кораблей. Надо миновать период, когда уже построенные многопушечные деревянные корабли превращали в паровые установкой в их корпусе паровой машины.

Кроме того, надо было бы сразу определиться с типами кораблей, которые нам необходимы. Пока не налажено серийное производство надежных паровых двигателей, массовое строительство нового флота невозможно. А двигатели эти – не кролики, их строить в большом количестве просто невозможно – не хватит для этого ни ресурсов, ни производственных мощностей. Как говорится, по одежке следует протягивать ножки.

Именно поэтому я и решил потратить пару дней на то, чтобы посетить Кронштадт и своими глазами взглянуть на корабли Балтийского флота, которые находятся в боевой готовности в настоящее время. В качестве своего рода «гида» я попросил адмирала Ушакова дать мне Ивана Крузенштерна. Для того, чтобы и с нашей стороны на Кронштадт и его окрестности взглянул знаток морского дела, я взял своего друга Дмитрия. Он все же как-никак лейтенант флота российского. Ну а уже на конечном этапе подготовки к командировке в Кронштадт к нам, словно репей, прицепилась моя доченька.

– Папа, вы что, с дядей Димой хотите ехать в Кронштадт без меня? – возмущенно воскликнула Дашка. – Какое коварство! Да я вам бы этого никогда бы не простила!

Тяжело вздохнув, я кивнул Дашке, после чего с радостным визгом она умчалась в свою комнату готовиться к завтрашнему вояжу. Я обреченно переглянулся с Димоном, поняв, что эти два дня наши нервы будут все время натянуты, как струны на балалайке. Дочь у меня, конечно, замечательная, только хлопот от нее бывает полон рот.

Предчувствия меня не обманули. Утром к месту сбора – Кордегардии Михайловского замка – Дашка вышла наряженная в тельник, плотно обтягивающий ее верхнюю часть тела, и в обтягивающие джинсы. Дополняли сей авангардный для начала девятнадцатого века костюмчик кроссовки на ногах и бандана на голове.

Иван Федорович Крузенштерн, которого к Кордегардии провожала невеста, густо покраснел, крякнул и потом старательно отводил взгляд от Дашки. Прочие же мужчины, как статские, так и военные, откровенно и с удовольствием разглядывали филейные и прочие части тела моей дочурки. Особенно возбудились молодые офицеры. Они начали что-то оживленно обсуждать по-французски. Хорошо, что Дашка еще плохо владела этим языком.

Федор Федорович Ушаков, пришедший проводить нас и уже немного привыкший к