Скитания души и ее осколки - Инна Хаимова

После освобождения Алекс тут же позвонил Неле.

– Все. Я свободен. Что надо купить в дом, – хозяйственно выяснял он. – Мне мама деньги прислала. Выйдя от тебя, дал ей срочную телеграмму – сижу без средств. Прислала мне на почту до востребования. Сегодня накатал ей письмецо – о тебе и себе.

Алекс сразу почувствовал себя хозяином в ее жилье, вызывая недовольство соседей, заставил уважительно относиться к Неле. Она постепенно привыкала к его странным оборотам речи. Начала ощущать, что он не столь примитивен, чем ей казалось в самом начале знакомства. Да, она понимает, что никогда не сможет полюбить его, что это не Викинг, но оставаться одной не хотела. Поэтому, после его возвращения, объявила, что дает кров, деньги на питание будут складывать пополам. И, мол, она понимает, что ему надо зацепиться за Москву и продолжить свое образование.

Да, она пропишет его, чтобы он устроился на работу, поэтому может заключить с ним фиктивный брак, потом через некоторое время развестись. Чтобы не вызывать кривотолков в фиктивности их отношений, он будет жить у нее. Тем более в течение этого времени не надо снимать жилье и платить деньги.

– Нет, никакого фиктивного брака не будет, – резко возразил Алекс. – Я не хочу тебя терять. Неужели не видишь, что не просто нравишься мне. Я люблю тебя. Начиная со дня нашего знакомства, сразу был покорен тобой. Твоя отрешенность от всего происходящего, какая-то самобытность, повергли меня. Именно такая женщина нужна мне в жизни. Ты надежная, можно положиться.

И вновь, как в тот день в гостях, она про себя отметила некую уверенность, даже взрослую опытность его рассуждений, но рассмеявшись, вслух проронила.

– Прямо, так с первого взгляда, нагрянула любовь. Женой декабриста я никогда не была. Есть одна серьезная причина. Я люблю другого человека. И от этого очень страдаю.

– Неважно, – прервал новоявленный жених. – Я терпелив, подожду, когда освободишься от его лживых любовных чар. Хочу сначала поставить тебя крепко на ноги. Чтобы не было сверлящих мыслей, будто женился ради прописки, хочу дождаться твоей кончины. Нет…, такого не будет. Когда оправишься, подумаем, как жить дальше. Если бы хотел жениться ради прописки, давно бы сделал. Было много таких вариантов. Но ты, Лелюша, – продолжал он каким-то слащаво-медовым голосом, – покорила мое сердце. Потом, в их совместной жизни он всегда так ласково обращался к ней. В тот момент Неля, в который раз, мысленно раздражаясь, говорила себе.

– Ну, зачем такая высокопарность?! Неужели он принимает меня за дуру, «полную» дуру. Я намного старше его. Что нет моложе? И зачем мне такая обуза. А если испугаюсь – вдруг через некоторое время меня бросит, и поедом начну себя есть. Тем более, никогда, после изысканного Викинга, не смогу принять Лешу таким, каков он есть.

Невеселые мысли, закрадываясь в голову Нели, своим беспокойством будоражили ее. – Измениться он никогда не сможет. Что скажут друзья, тем более Нина. Точно, она никогда его не примет. Буду всегда стыдиться его присутствия. Но сейчас нужен кто-то, чтобы меня поддержал. Почему не он?! Не хочет фиктивности отношений – не надо. Но быть с ним в близких отношениях – не хочу. – Будто, угадав ход ее мыслей, Алекс продолжал.

– Я буду спать на полу до тех пор, пока сама не захочешь стать моей женой. Соседи не видят, что происходит у нас в комнате. Им скажешь, что я твой муж.

Неля так и сделала, объявила соседям, что у нее будет жить будущий муж.

– Конечно, муж, который, объелся груш, – незамедлительно прореагировала жена из той самой династии «рабочей косточки» живущей в соседней комнате. – Одного уже видели. Упорхнул мотылек, аристократ недоделанный. И зачем тебе, Нелька, какой-то лимитчик нужен, – продолжала Таська – так звал зрелую женщину не только ее муж, но и все остальные обитатели квартиры. Их, не считая Нели, было еще три семьи, – ты взрослая баба, не понимаешь, что они лимитчики, как клопы лезут во все щели, лишь бы нашу столицу взять измором.

– Не волнуйтесь, – отрезала Неля. – Он не клоп, а мой муж.

И тут в дверях появился Алекс. – Ты, чурка от табуретки. Мою жену больше Нелькой звать не будешь. Все остальные, что подслушивают, будут обращаться к ней уважительно – Неля или по имени отчеству.

– Что, у нее есть отчество? – глумливо вопросила Таська.

– Как твое отчество, дорогая, – он нежно коснулся Нелиного плеча. – Скажи ей по слогам, чтобы запомнила на всю жизнь. А я проверю. Если не запомнишь, – он вновь повернулся лицом к соседке, – буду учить, как в армии и тюрьме. – Колючие искры посыпались из его глаз. – Не смущайся, мой ангел, скажи ей отчество.

И Неля, словно загипнотизированная, поспешно проговорила – Альфредовна.

– Я так и знала, что ничего нашего русского в ней нет. И отчество заковыристое, заграничное. Откуда такие, только взялись? Просто свалились на нашу голову. Поникшая Таисия шмыгнула на кухню. Алекс, обняв Нелю, увел ее в комнату.

С этого дня соседи, будто усвоив его урок и поняв, что перед ними не светский, «недоделанный аристократ» Викинг, а очень близкий, такой же, чем-то похожий на них, Леша, притихли. Нелю больше не задевали и в далекую страну не отсылали. Даже Агнесса Сергеевна, прониклась к нему симпатией, ощутив и свою причастность к опеке мужа Нели. Заканчивались дни подготовки Нели к операции. Она обрела спокойствие и уверенность в себе.

Как и обещал, Леша взял на себя все заботы о доме и быте Нели. Никаким физическим трудом она больше не занималась. Не только уборкой их комнаты. Когда подходила ее очередь мыть места общего пользования, то пол блестел, как рассыпанное солнце. Соседи никак не могли «взять в толк, с чего молодой русский парень эдак старается – взрослую бабу холит и лелеет. Уж точно прописка нужна. Странно, что сейчас не требует. Так бы ему площадь досталась».

Слыша эти разговоры, Неля сама часто подумывала, что надо настоять на фиктивном браке и прописать его. Кто знает, чем все закончится. А так она отблагодарила бы его за внимание и теплоту отношений. Ведь он взвалил на свои плечи, кроме всех бытовых проблем, еще и помощь в печатании документации ресторана. Леша старался, отвлечь ее от грустных мыслей, это ему удавалось. То неожиданно, раздавался звонок и он сообщал, что взял билеты в кино, то вызывал ее в сад «Эрмитаж» послушать музыкантов, то в открытое окно влетал букетик недорогих цветов. Бывали вечера, когда он устраивал незамысловатый ужин при свечах и воздушные отблески свечей, игриво колеблясь на потолке загадочными тенями, создавали сказочность обстановки. В эти моменты Неля совсем забывала о Викинге, о своей «негасимой любви» к нему и думала, что ей очень повезло встретить такого друга. Как ни странно, начинала понимать, что не только привыкает к его некой грубости выражений по отношению к другим, но и привязывается к нему и без него ей не хочется оставаться. Ведь он окружил ее вниманием, трепетным отношением, которыми ни один из познанных ею мужчин, даже Викинг, никогда ее не одаривал. Горячо любимый ею он, не проявлял такого всепоглощающего участия. И она поверила, что Леша действительно искренне любит ее, как он сам не раз говорил «до беспамятства».

Иногда Леша отлучался из дома, объясняя, что идет на свой «БАМ». Грузить ящики то в винном магазине, то в продуктовом, после чего у них на столе появлялись разные деликатесы и такие дефицитные бананы и апельсины. На вопрос Нели, «на какие деньги куплены столь ценные продукты?» – он отвечал, что кроме «трешек» с ним расплачиваются и продуктами за столь тяжелый труд.

– Но выходит, что это воровство. Апельсины, бананы, буженина имеют свою цену.

– Но воруя не я, – насмешливо откликался Алексей. – Какое мне дело, что директорша дает несколько апельсинов и бананов для больной жены. Все равно все списывается. Неужели ты такая наивная, что не понимаешь, что в стране все воруют. «Отначивают» маленькую частичку из того, что украли сами. Да и что печалиться о какой-то ерунде.

– Но ты становишься соучастником. Пожалуйста, в следующий раз или заплати, или лучше вообще не бери. Без деликатесов мы проживем.

– Хорошо, любимая – ласково прижимая Нелю к себе, продолжал он успокаивать ее. – Любое твое желание для меня закон. – Она оставалась довольна собой, доверяя сказанному Алексеем, чувствовала, что испытывает не только благодарность к нему, что ее устраивает такое положение в семье. Словно превращалась в «его хозяйку», а он «безвольного исполнителя любого ее желания».

Неожиданно для себя она ощутила, что больше не замечает возрастной разницы между ними. Что, дурачась, он ее вовлекает в эти игры, где она становится просто девчонкой. И эти его, на первый взгляд, дурацкие записки-расписки о том, что он «ее действительно любит с большой буквы – горячо и преданно, нежно и трогательно. Эта расписка действительна по первому предъявлению и требованию в любое время года и суток», грели ее самолюбие и душу. Конечно же, она осознавала всю нелепость этих пассажей, когда любят, не пишут таких идиотских посланий. Также хорошо видела – подобным образом, он старается облегчить ее состояние.