Лекарство от боли (СИ) - Дайре Грей

с неописуемым чувством проигрыша. Он сдал свои позиции. Слишком легко. Нужно было молчать и не реагировать на ее появление. Сама бы ушла. Как будто он — единственный подопечный. Такие исключения не делаются даже для членов императорской семьи. Жриц слишком мало, чтобы уделять внимание кому-то одному.

Они прошли по коридору до одной из боковых лестниц. Сколько раз Байон бывал в Храме, и все равно чувствовал себя здесь как в лабиринте. Огромное здание обладало массой переходов, галерей, террас, залов на все случаи жизни. Не говоря уже о комнатах жриц, обучающих классов и покоев для гостей. Оставалось только удивляться, как кто-то может здесь ориентироваться.

Воздух стал свежее и более влажным. Жрица продолжала двигаться прежним шагом. Легким, скользящим и достаточно быстрым, чтобы сохранять между ними дистанцию. Считает его опасным? Разумно. Тот, кто не ценит свою жизнь, может легко оборвать чужую. Особенно имея боевой опыт.

Впереди мелькнул дверной проем. Один из проходов, ведущих в сад. Незапертый. Скорее даже распахнутый настежь. И оттуда донесся едва различимый звук. Подвывание, перешедшее в лай. Короткий и такой знакомый, что на мгновение Байон замер, сбившись с шага. А затем ускорился. Догнал и обогнал жрицу, бесцеремонно отодвинув с дороги. Выскочил на свежий воздух, под чистое небо и едва не упал, встретившись с Ареем.

Мощные лапы ударили в грудь. Шершавый язык прошелся по щеке.

— Здравствуй, дружок!

Ликос опустился на все четыре лапы, ткнулся мордой ему в бедро, и обернулся к проходу, виляя хвостом. Но оттуда появилась лишь жрица. Она снова остановилась на границе, окинув их внимательным взглядом.

— Вижу, встреча оказалась приятной. Не буду вам мешать…

Женщина развернулась, чтобы уйти, но Байон шагнул к ней.

— Подождите! Откуда он здесь?

Зверь тем временем сел на землю и вопросительно посмотрел на него. Раздался тихий скулеж.

— Его привезли утром, — жрица остановилась и лишь немного повернула голову, демонстрируя четкий профиль. — Смотритель во дворце отметил, что в последние дни ликос почти не ест и плохо спит. Много воет и скулит по ночам. Императрица приказала отвезти его сюда. Решила, что вы сможете распорядиться его судьбой.

— Я? Но я…

Байон встретился взглядом с умными и понимающими глазами зверя и не смог закончить. А когда снова обернулся к проходу, женщина уже ушла. Тихо прикрылась дверь. Ее не заперли. Он мог уйти в любой момент. Уйти и бросить Арея.

Прирученные ликосы выбирали себе одного хозяина на всю жизнь. После его смерти они переставили слушаться кого-то еще. Подпускали к себе лишь тех, кого считали друзьями. Членами стаи. А для остальных могли быть опасны. Очень давно зверя хоронили вместе с хозяином. С тех пор многое изменилось, но до сих пор существовала вероятность того, что Арея усыпят. Если только он не найдет к нему подход. Грозный хищник признавал лишь Талию, а его принимал лишь как неизбежное приложение к хозяйке. Что с ним будет, если Байона не станет?

Капитан запрокинул голову, рассматривая стену здания и пытаясь найти на одном из балконов притаившуюся фигурку жрицы.

— Довольны?! Нашли повод не дать мне покончить с собой?! И не стыдно, да?! Все средства хороши?! Какие же вы…

Он проглотил слова, рвущиеся с языка. Запустил пальцы в волосы и дернул, пытаясь хотя бы так выпустить злость. Рядом раздался предупреждающий рык. Неуверенный, так как Арей не понимал, на кого стоит направить агрессию.

— Все в порядке, дружок, — он потрепал зверя по холке. Опустился на землю рядом с ним, заглянул в глаза. Отвел взгляд и огляделся. Ликосы чувствуют ложь. — Нас тут с тобой заперли, да?

В их распоряжении оказалась полукруглая площадка, со всех сторон окруженная раскидистыми грабами, между которых расползлись колючие кустарники, аккуратно подстриженные лишь с внутренней стороны. Идеальная изоляционная камера. Даже на свежем воздухе. А он по летней поре теплый. Ночью они не замерзнут. Особенно если спать не хочется.

Арей сунул морду под руку и сам ткнулся носом ему в лицо. Посмотрел серьезно и вопросительно. Заскулил. Коротко тявкнул, требуя объяснений.

— Тебе не сказали, да? — пальцы запутались в короткой, жесткой гриве. — Никто ничего не сказал.

Говорить стало вдруг тяжело. Воздух собрался где-то в груди и не желал выходить. В горле встал ком. А глаза обдало жаром.

— Твоей хозяйки больше нет, дружок. Она не вернется. Не придет к тебе. Не будет играть… Больше не споет тебе колыбельную. Ты же любил ее колыбельные, да? Я тоже.

Ликос сел и заскулил громче. В умных глазах отразилось понимание. И Байон снова отвел взгляд. А зверь завыл. Запрокинул морду к небу, вытянулся и завыл. Звук шел из глубины его тела. Рождался там, где билось сердце, и устремлялся ввысь. К небу. К стене здания, возвышающегося над ними. К звездам и космосу, в котором исчезла та, что была для него всем…

Вой стал громче. Объемнее. Глубже. Он не стихал, а лишь набирал силу. Раньше считалось, что ликосы провожают души в мир иной. Своими песнями отгоняют злых духов. А иногда могут наоборот призвать души из загробного мира. И пока длится песня, можно увидеть умершего.

Байон лег на траву. Закинул руки за голову и стал смотреть на небо. Закат уже догорел. Синеву разбавили первые звезды. Скоро станет видно Стрелу и Весы. А рядом с ними Мать. Талия любила смотреть на звезды. Ее вдохновляли легенды о созвездиях. Благодаря ей он знал их все. И сейчас, сквозь вой ликоса будто снова слышал ее голос.

«…А вон там, смотри, под Стрелой. Видишь, две фигурки? Это Влюбленные. При жизни их все время разлучали. Они любили друг друга и не могли быть вместе.