Всё красное (пер. В. Селивановой) - Иоанна Хмелевская

– Вот кретин! – разочарованно протянул Павел.

– Действительно, гениальное наблюдение! – подхватила я. – Как будто вообще чьи-то ноги могут пырять! Неужели не мог последить за руками?

Зося всецело разделяла наше недовольство:

– Слепая команда! Сидел незамеченный, смотрел и ничего не увидел! Какой тогда смысл в сидении?

– Никакого, – согласилась Алиция. – Я и сама расстроилась, все-таки очень надеялась, он хоть что-то видел и я смогу прекратить поиски Эдикова письма. А что теперь делать – понятия не имею.

– Но делать что-то надо…

У меня давно была разработана своя концепция выявления убийцы – путем исключения. Я очень надеялась, что вчерашний день в этом плане что-то даст, а вот поди ж ты… Ни у кого нет алиби, ну как сговорились! Даже у нас…

Получив информацию о темной фигуре, которая вслед за Агнешкой вошла в мастерскую, герр Мульдгорд энергично принялся за дело и получил исчерпывающие данные о том, где в это время находились подозреваемые и чем они занимались. И ничего ему это не дало.

Эва ушла с работы раньше обычного и отправилась, по ее словам, изучать витрины магазинов для приобретения опыта в их оформлении, а затем поехала на готовящуюся выставку польского фольклора внести кое-какие коррективы в свои концепции. Домой она вернулась около одиннадцати, и лишь этот факт подтвержден свидетельскими показаниями.

Рой, по его словам, провел весь день на морском берегу в окрестностях Шарлоттенлунда, где нырял с целью изучения морского дна. Его скафандр и в самом деле был мокрый, но это еще не доказательство алиби. А на его машину никто не обратил внимания.

Аниту Алиция видела в четыре часа, и Анита попросила Алицию подвезти ее на аэродром, где ей предстояло встретить каких-то зарубежных гостей. Алиция отказалась, так как очень торопилась, а потом Аниты никто не видел.

И у самой Алиции, как ни странно, алиби тоже не было. Она, по ее словам, в это время моталась по автостраде между Копенгагеном и Аллеродом, потому что забыла у адвоката сумку, возвращаясь от него, запуталась в дорожных развязках и, как ни билась, не могла отчитаться по меньшей мере за сорок минут.

– Я лично считаю, что случай с Агнешкой окончательно снимает с тебя все подозрения, – подумав, заявила я Алиции. – Ты могла убить Эдика – он чем-то отравлял тебе жизнь. Ты могла отравить Казика – он видел, как ты убивала Эдика, и тебе надо было избавиться от свидетеля. На худой конец, ты могла прикончить Владю с Марианной – из-за различий в мировоззрениях. А тетку – из желания получить после нее наследство. Ну и окончательно решить проблему, на «ты» вы с ней или на «вы». Но вот понять, какого черта ты покушалась на Агнешку, – свыше моих сил.

– А я это давно знаю, – буркнула Алиция.

– Что ты знаешь?!

– Что я их не убивала. Поэтому можешь свои доказательства оставить при себе. А вот что касается вас…

– Стойте! – прервала я, потрясенная внезапным открытием. – Мы тоже! Мы тоже отпадаем! Агнешка нас оправдывает.

– Каким образом?

– Самым обыкновенным. Давай рассуждать логично. Ведь мы исходим из того, что убийца охотится на Алицию, которая всю дорогу делает не то, чего от нее ожидают. Скажу тебе откровенно, дорогая, как жертва ты и в самом деле невыносима. С тобой даже самый уравновешенный преступник выйдет из терпения… Так вот, в этом последнем случае исключается и Павел, и мы с Зосей. Павла не было дома, а мы с Зосей прекрасно видели, что Агнешка ходит в твоем халате, и никак не могли перепутать ее с тобой.

– Но ведь то же самое было и в случае с тетей, – вмешалась Зося. – Мы знали, что в кровати Алиции спит тетя.

– Так то ночью! Обуреваемый жаждой убийства человек ночью может совершить что угодно. А что касается случая с Агнешкой, то как раз около восьми мы с тобой вместе развешивали выстиранное белье, а до этого вместе его стирали, а потом обе крутились в кухне, и выходит – все время ни на минуту не теряли друг друга из виду. Или мы с тобой вместе совершили убийство, причем совершенно нам обеим ненужное, или нас можно исключить!

– Ненужное? Каждый имеет право немного развлечься во время отпуска, – встрял Павел и немедленно получил от Зоси по голове свернутым в рулон проспектом для садоводов.

– Да, все больше доводов в пользу кого-нибудь со стороны, – вздохнула Алиция, как будто это обстоятельство ее очень огорчало. – А Аните уже известно об Агнешке?

– Не знаю. Я сказала ей только о пропаже Агнешки. А что?

– Ну потому что я могла отвезти ее в аэропорт и тем самым обеспечить ей алиби. Не так уж я тогда торопилась, но она с ходу принялась расспрашивать меня о наших делах, и я поспешила от нее избавиться. Уж очень она нахально интересуется всем, нервов никаких не хватает. Пришлось соврать.

– Что соврать?

– Что мне надо быть в пять часов у адвоката, что до этого еще надо разыскать дома документы. Точно не помню, что уж я ей говорила.

– Напрасно ты так на нее сердишься, ведь она расспрашивает из профессионального интереса, и только благодаря ей ты избавлена от любопытства репортеров других газет. Ну как, завтра оставляем дом пустым?

– Оставляем, – решила Зося.

– Завтра мне надо побывать в больничной кассе. Завтра мне надо быть у Енса. Завтра мне надо сменить масло в машине. Завтра мне надо съездить в Виборг по наследственным делам. Ох, выгонят меня в конце концов с работы! – вздохнула Алиция.

* * *

День, проведенный в «Англетере», нам с Павлом никаких особых впечатлений не доставил. Сидя в холле гостиницы, мы с ним развлекались тем, что пытались отгадать, кто из проживающих в гостинице миллионер, а кто простой командированный. Питались мы по очереди сосисками в ближайшем киоске. Не увидев черного парня и преисполнившись к нему чрезвычайной неприязнью, мы под вечер покинули пост и по дороге рассуждали о том, каким образом избежать отравы, несомненно, обильно рассеянной по всему дому.

Дома уже все были в сборе. В Бобусе и Белой Глисте, как мы ни вглядывались, не могли заметить никаких обнадеживающих симптомов. И все равно Алиция с Зосей не могли отвести глаз от Белой Глисты. И в самом деле, было на что посмотреть. На ней были плотно обтягивающие тело брюки и такая же кофточка, так что казалось, она напялила на себя хорошо надутые автомобильные камеры – вид, наполняющий радостью душу каждой женщины. Почти одновременно с нами пришел Торстен.

– Вы как раз к ужину явились, – негромко сказала мне Зося в кухне. – Холера, Торстен тоже… Салат, сыры и паштет безопасны, их мы привезли с собой из Копенгагена. И салями. И кофе вот в этой банке. Маргарин, похоже, не трогали, но кто знает? Все прочее оставалось в доме, и что теперь делать?

– Подсовывать Торстену только паштет и салат, – решительно сказала я. – Датчане – они тактичные, и берут лишь то, что им предлагают. Надо о нем позаботиться. Помни, ради бога, о маринованных огурцах в банке. Их бы я в первую очередь оставила для Алиции.

И тут Бобусь, как по заказу, воскликнул:

– Алиция, что я вижу! У тебя есть маринованные огурчики? Нет, нет, не будешь же ты такой скупердяйкой! Может, все-таки переборешь себя и не пожалеешь для гостей?

Сказать такое Алиции! Теперь я всецело разделяла ее чувства к Бобусю, да и кто бы не разделил?

– Дай ему огурец! – шепнула я Зосе.

Зося с сомнением посмотрела на Бобуся, потом на меня, потом опять на Бобуся. Она явно колебалась.

– Ах, Бобусь, ну зачем ты так! – с ужимкой произнесла Глиста. – Может, Алиция дорожит этими огурчиками? Ведь здесь так трудно достать хорошие огурцы!

В глазах Зоси сверкнула молния. Не говоря ни слова, она схватила банку с огурцами, как следует ее встряхнула, чтобы перемешать маринад, и, сняв крышку, яростно принялась вытаскивать из банки огурцы.

Алиция с интересом наблюдала за происходящим, время от времени зловеще посмеиваясь. Торстен из своего кресла внимательно смотрел на них и наверняка ничего не понимал.

Бобусь же выпендривался перед своей ненаглядной Глистой.

– Что за бардак у тебя на столе! – важно выговаривал он Алиции, поворачиваясь вместе с крутящимся креслом к ее письменному столу. – Разве можно разобраться в этих бумагах? Нет, я бы в два счета навел тут порядок. Разложил их, выбросил ненужное, сложил как следует, полчаса – и дело с концом! Завтра же возьмусь за это.

«Глядишь – еще облегчит жизнь нашему убийце», – подумала я.

– Особенно легко ты расправишься с датскими бумагами, – сладко пропела Алиция.

– А что? Если человек умеет пользоваться словарем… Тут особого ума не надо.

– Надо хотя бы не особый, – проворчала Зося вполголоса, а я невинно поинтересовалась:

– Разве у вас есть польско-датский словарь?

– У меня есть все словари, – снисходительно, как маленькой, бросил Бобусь.

– У культурного человека должны быть все словари.

– Для этого надо быть культурным человеком, – опять проворчала Зося, а я с той же невинной миной продолжала: