Пожилая дама в Голландии - Клара Меральда

– Оставьте удовлетворение от преодоления трудностей на потом, когда я уйду, а пока закурите нормальную сигарету. Я не могу смотреть, как вы мучаетесь с этой папиросной бумагой. – Она протянула мне пачку сигарет того же сорта, какой курит высокий голландец. Это я заметила, еще когда она была у меня первый раз.

Я соблазнилась. Одновременно мне пришло в голову, что ей я могла бы сказать… Разумеется, не о смерти Янины Голень и находке шляпки от дождя, а о высоком голландце. Судя по ее высказываниям, она смотрит на жизнь весьма трезво и рассудочно. Именно такой человек мне нужен.

Марийке Хение взглянула на часы. И тут же я решилась.

– Я бы хотела попросить у вас совета…

– У меня? – Она удивилась, но тотчас же вежливо добавила: – Если это в моих силах…

– Я тут познакомилась с одним человеком, который оказывал мне разные услуги, помогал делать покупки, подвозил на машине…

– Молодой? – прервала она. Я рассмеялась.

– Он не из тех, кто охотится за пожилыми женщинами. Мужчина моего возраста. Меня это сначала несколько насторожило, но потом я подумала, что помощь иностранцу – это в порядке вещей. У нас в Польше иностранцам уделяют много внимания, чтобы они увезли с собой наилучшее воспоминание о нашей стране. В кафе «У Анзельма» я снова встретила того мужчину, хотя мы предварительно не договаривались.

Я подробно рассказала об обстоятельствах встречи.

– И теперь мне кажется, что он распространитель наркотиков.

– Почему вам пришло в голову, что он имеет к этому какое-то отношение?

– Потому что он явно подслушивал, о чем разговаривали те трое за соседним столиком, и исчез сразу после их ухода. Некоторые вещи я вижу сейчас в другом свете, хотя бы наши первые внешне случайные встречи. Наверное, он хотел как-то использовать меня…

– Потрясающая история! И что вы теперь намереваетесь делать?

– Сама не знаю. Но это не дает мне покоя. Я уже подумывала, не сходить ли мне в полицию. Но я ведь не смогу рассказать об этом человеке ничего конкретного.

– Мне трудно вам что-либо посоветовать. Если бы речь шла, например, о краже или другом обычном преступлении… А так… Вы хотя бы знаете, как его зовут?

– Нет, откуда… Ничего я о нем не знаю.

– Тогда могу сказать, что я бы сделала на вашем месте. Но это, Боже упаси, ни в коем случае не совет.

– И что вы сделали бы на моем месте?

– Ничего. Пальцем бы не шевельнула. И знаете почему? Потому что испугалась бы. Подозрения могут оказаться необоснованными, но… если бы они оказались обоснованными, то я бы умерла от страха. Известно, что эти люди не действуют в одиночку. Их деятельность организована, и достаточно хорошо, для того чтобы можно было ею заниматься вопреки запрету. Каждый об этом знает. Если бы ваш знакомый действительно был замешан в этих делах и на основании ваших показаний в полиции его каким-то образом нашли и задержали, то я бы, еще раз повторяю, умерла от страха перед местью других членов банды. Может быть, эти откровения не в мою пользу, – она усмехнулась и потянулась за орешками, – но мне действительно была бы дороже собственная шкура. Я бы на вашем месте сказала себе: ведь я уезжаю из этой страны, какого черта мне нужно подвергать себя опасности и рисковать жизнью.

Я даже подскочила в кресле.

– Вы думаете, они могут так далеко пойти, чтобы… чтобы меня убить?

– Не знаю, поклясться в этом не могу. Но известно, что с теми, кто становится им поперек дороги, они не церемонятся. Я видела много детективных фильмов и знаю, что не все сценарии высосаны из пальца, авторы часто опираются на реальные факты. У моей знакомой двоюродный брат служил в полиции. Даже она не знала, в каком отделе он работал. Он никогда не ходил в форме. Ну и что? В один прекрасный день его нашли на улице мертвым. Семье сказали только, что он погиб при выполнении служебного задания. Но ведь он работал в полиции, сам выбрал эту работу и связанный с нею риск. А зачем бы стала рисковать я? И потом сутками дрожать от страха… Вы можете подумать, что я трусиха. Но вы задали вопрос, а я ответила вполне искренне. Хотя это совсем не значит, что я даю вам совет…

– Ах, понимаю! И благодарна вам за искренность. Конечно, я все обдумаю еще раз, но, по-моему, вы правы.

– А ваш сын, что он вам советует?

– Сын? Я никогда бы ему этого не рассказала. И вообще это не тема для рассказа. Я ни с кем об этом не говорила, кроме вас. Я иностранка, следовательно, лицо постороннее и ничего не понимаю в ваших «проблемах». А поскольку вы уже были так любезны и помогли мне в хлопотах с лисьей шапкой, я позволила себе еще раз воспользоваться вашей любезностью и посоветоваться относительно этого неприятного дела.

– Еще раз предупреждаю: все сказанное мною не следует расценивать как совет.

– По пословице: советы дают для того, чтобы их не слушать, – улыбнулась я (Марийке Хение ответила улыбкой). – Очень благодарна вам за искренность…

– Которая обнаруживает у меня отсутствие смелости. Такое определение звучит лучше, чем трусость. Я все же трусиха, несмотря на лестное мнение обо мне Аннеке Девриеен.

Марийке Хение спрятала сигареты в сумочку, встала с кресла и протянула мне руку.

– Постараюсь как можно быстрее привести в порядок вещи мужа моей тетки и передать вам оставшиеся после него военные награды.

Крысь прибежал из школы с плачем и разбитой губой. Это был результат наблюдения с близкого расстояния игры старших ребят в футбол. Мяч вместо ворот попал в него. После умывания, утирания слез и осмотра зубов оказалось, что один зуб треснул и внука нужно отвести к зубному врачу.

Итак, Крысь на следующее утро поехал с родителями в N. Они должны были вернуться только к позднему обеду, так как Крысю в обмен на мужественное поведение у зубного врача обещали множество развлечений, в том числе кино. Мне следовало ехать с ними, но я плохо спала, у меня болела голова, и я не смогла заставить себя рано встать. Поэтому договорилась с Эльжбетой, что приеду позже и встречусь с ними на ленче в бистро недалеко от Плац-1944. Однако я предупредила, чтобы они меня не ждали, если я не приеду в четверть второго.

Как только они вышли, я вернулась в постель и тут же уснула. Проснулась с чувством свежести, без головной боли, но, пока возилась с приготовлением какой-либо еды на вечер, потеряла много времени, так что в N. попала лишь в половине второго.

Расталкивая пешеходов, почти бегом я добралась до нужного бистро. Их там уже не было. Я вышла на улицу, оглядываясь вокруг в надежде, что они вышли минуту назад и мне еще удастся их увидеть. Все напрасно. На Плац-1944 я осмотрела остановки автобусов и трамваев. Тоже безрезультатно. Меня начали одолевать сомнения: хорошо ли я поняла объяснения Эльжбеты? От Плац-1944 расходятся пять улиц, и на каждой есть какое-нибудь бистро или кафе.

Следующие полчаса я, как челнок, сновала из одного бистро в другое. Но Эльжбеты с Крысем нигде не было. Отчаявшись и задыхаясь от беготни, я наконец задумалась: что же делать дальше? Пойти поесть самой? Вид людей, сидящих в бистро на высоких табуретах, не привлекал меня. Мне нравятся высокие табуреты вечером в коктейль-баре, но есть я люблю за столом, удобно сидя на стуле. Наконец я решила выпить кофе с пирожным. И, хотя мой ребенок снабдил меня табаком и папиросной бумагой, зашла еще в табачный магазин и разорилась на сигареты.

Лошадь привыкает к своей конюшне. Так и я, думая о кофе, почти бессознательно направилась к кафе с застекленной террасой. Лишь перед входом во мне сработал предупредительный сигнал. Ведь именно здесь я впервые увидела высокого голландца. Я продефилировала вдоль террасы, поглядывая на сидящих внутри людей, чтобы удостовериться, что его там нет. Только после этого вошла. Предусмотрительно, чтобы меня не было видно с улицы, я выбрала столик не на террасе, а в середине зала. От столика недавно кто-то отошел, так как на нем еще стояла чашка с недопитым кофе. Я положила сигареты на столик и направилась к буфету заказать кофе и выбрать пирожное.

Возвращаясь к столику, я увидела, что за ним спиной ко мне сидит какой-то тип, который, наверное, не обратил внимания на мои сигареты, сигнализирующие о том, что столик занят.

– Этот столик занят, – сказала я, подходя сзади к непрошеному гостю.

Тот обернулся. Слава Богу, что это не было кафе с самообслуживанием и я не несла кофе, потому что наверняка уронила бы его, а так я всего лишь потеряла голос.

Высокий голландец, увидев меня, поднялся и сказал:

– Меня даже заинтересовало, кто ко мне подсел. По оставленным сигаретам трудно было допустить, что это вы, ведь вы курите другие.

– Я никогда бы к вам не подсела, – непроизвольно призналась я, обретя наконец голос.

– Конечно, я тогда ушел не попрощавшись, вы могли обо мне плохо подумать. Но…

– Я подумала, – прервала я его и посмотрела ему прямо в глаза, – что вам было очень нужно, – я сделала сильное ударение на этом слове, – выйти.