Минутная слабость - Джеймс Чейз

В этот самый миг стройная юная ямайка подошла сзади к дому Харди. Она двигалась быстро и бесшумно; никто не увидел, как она осторожно открыла дверь, которая вела к конторке консьержа. Она шагнула в коридор, закрыла дверь и прислушалась. В конторке консьержа было темно. Дверь в дальнем конце коридора была приоткрыта, сквозь щель в него проникал свет. Словно черное привидение, девушка скользнула к лестнице. Консьерж громко закашлял. Прижавшись к перилам лестницы, она замерла и поглядела на консьержа, читавшего спортивную газету, которая лежала перед ним на столе. Не отходя от перил, девушка незаметно прошмыгнула мимо пожилого человека.

На лестничной площадке второго этажа она вызвала лифт. Войдя в кабину, нажала кнопку восьмого этажа, над которым располагался пентхаус Харди. Пока лифт поднимался, девушка раскрыла сумочку и вытащила из нее нож-выкидуху. Надавила на кнопку, и из ручки выскочило длинное блестящее лезвие. Кабина остановилась, двери раскрылись. Прижав нож к бедру, чтобы оружие не было видно, девушка вышла из лифта, замерла, прислушалась. Ничего не услышав, стала подниматься по лестнице. Когда она добралась до конца лестницы, невысокий крепыш, в котором легко можно было узнать полицейского, направился по коридору в сторону девушки.

— Эй, ты! Куда идешь? — рявкнул полицейский; увидев перед собой юную ямайку, он потерял бдительность.

Нож блеснул в воздухе и вонзился в горло полицейского в тот момент, когда его рука потянулась к кобуре. Он упал на четвереньки и захрипел. Девушка стремительно подбежала к нему и, подняв свою массивную сумочку, с размаху ударила ею полицейского по голове.

Мо — а это был он — остановился и посмотрел на агонизирующего человека. Нагнувшись, вытащил нож, обтер лезвие о плащ жертвы и убрал оружие в сумочку. Затем вытащил револьвер и быстро прошел мимо убитого им полицейского к входной двери пентхауса. Нажал кнопку и замер в ожидании; его парик чуть съехал набок, десны обнажились в ухмылке.

— Идиотка! Посмотри, что ты сделала с моим виски! — закричал Харди.

И тут он услышал, как зазвенел дверной звонок.

Джина замерла и посмотрела на Харди. Он приподнялся, скинул ноги с кровати и влез в свой халат.

— Кто это? — спросила Джина, недоуменно округлив глаза.

— Легавый, — с отвращением в голосе произнес Харди. — Готов поспорить, он будет клянчить выпивку.

Харди шагнул к двери спальни.

— Ли! Постой! Разреши мне!

— Успокойся! — раздраженно сказал Харди. — Что ты волнуешься? Мы окружены проклятыми фараонами.

Он направился в прихожую. Прозвучал второй звонок.

— Ли! — закричала Джина, услышав, что Харди отпирает замок. — Ли!

Грохот трех револьверных выстрелов наполнил пентхаус. Наступила тишина, которую нарушил звук упавшего тела.

Джина закрыла глаза. С воплем бросилась на постель лицом вниз.

В подъезде около лифта Мо ждали двое полицейских. Чтобы убить его, потребовалось пять пуль. Он умер с насмешливой гримасой на физиономии, со съехавшим на затылок париком, в цветастом платье, задравшемся на черных бедрах.

Утром следующего дня за несколько минут до восьми часов Вал удивила швейцара отеля «Спэниш Бэй», выйдя на веранду в брюках, лифчике и с большой пляжной сумкой. Он поспешил к Вал. Девушка натянуто, вымученно улыбнулась.

— Решила поплавать пораньше, — сказала она, отдавая ему сумку. — Сейчас весь пляж будет принадлежать мне одной.

Швейцар, привыкший к причудам богачей, кивнул Вал. Он проводил взглядом отъехавшую машину, пожал плечами и вернулся к дверям гостиницы.

Вал ехала по дороге, тянувшейся вдоль длинного пляжа, пока отель не скрылся из виду. Она поставила автомобиль на обочину, затем, взяв сумку, направилась к воде по высоким песчаным дюнам. Наконец она оказалась в укромном месте, где никто не мог ее видеть.

Она бросила сумку и принялась собирать сухие ветки, валявшиеся неподалеку. Скоро она набрала приличное количество древесины. Вал вытащила из сумки бутылку с жидкостью для заправки зажигалок и газету. Облила бумагу горючим и сунула ее под хворост. Затем извлекла залитую кровью куртку Криса. Обрызгала ее жидкостью. Положила куртку на хворост. Зажгла спичку и бросила ее на куртку.

Пламя вспыхнуло и загудело; Вал успела отскочить в сторону. Она стояла и смотрела на костер. За несколько минут куртка превратилась в серый пепел; ветер начал разносить его по берегу.

Убедившись в том, что от куртки не осталось ничего, Вал сняла брюки и в лифчике и трусиках побежала к океану.

Поплавав десять минут, она вышла из воды и снова посмотрела на следы костра. Увидев еще раз, что куртка полностью сгорела, она сняла с себя купальный костюм, торопливо обтерлась полотенцем, надела майку и брюки. Через четверть часа Вал уже была в отеле.

Она просидела в своем «люксе» до одиннадцати часов, затем, надев простое белое платье и сандалии, поехала в лечебницу.

Доктор Густав принял ее в своем кабинете.

— У меня есть для вас новости, — сказал он. — Сегодня приезжает доктор Циммерман. Возможно, вы о нем не слышали, но он считается лучшим в мире специалистом по психическим заболеваниям. Я писал ему о вашем муже. Циммерман полагает, что окажется в силах помочь мистеру Барнетту. Его состояние и так уже улучшилось. Он медленно поправляется, но Циммерман считает, что небольшая операция завершит процесс излечения. Он настроен оптимистически, но я все же не рекомендую вам обольщаться. Исход такой болезни непредсказуем. Однако я убежден, что доктор Циммерман не навредит вашему мужу; он может только помочь ему.

Вал сидела неподвижно, сжав руки на коленях.

— Решение должна принять я?

Густав улыбнулся.

— Нет, я уже поговорил с вашим мужем. Он хочет, чтобы ему сделали операцию. Конечно, я советуюсь с вами, но поскольку он высказался за операцию, вы не несете никакой ответственности.

— Я не боюсь ответственности, — заявила Вал. — Что случится, если операция окажется неудачной?

— По словам Циммермана… ничего. Я согласен с ним. Это не та операция, которая может либо исцелить больного, либо убить его. Ваш муж окончательно выздоровеет или останется в своем теперешнем состоянии.

— Тогда, конечно, надо оперировать, — сказала Вал. — Его жизнь не подвергнется опасности?

— Нет, Циммерман делал эту операцию уже много раз и всегда успешно.

— Но ваш прогноз не слишком оптимистичен?

— Я этого не говорил. Я не хочу, чтобы вы были излишне оптимистичны.

— И когда его прооперируют?

— Доктор Циммерман появится здесь завтра днем. Операция назначена на послезавтра.

Вал встала.

— Я поговорю сейчас с Крисом. Он в саду?

— Да, вы найдете его там.

Она с беспокойством взглянула на врача.

— Его по-прежнему сторожат?

На лице доктора Густава появилась профессиональная улыбка.

— Сторожат — неподходящее слово, миссис Барнетт. Точнее будет сказать, что за ним присматривают.

— Если операция окажется успешной, он не будет нуждаться в… присмотре?

— Разумеется, нет.

— Но как вы узнаете о том, что она прошла успешно?

— По ряду признаков.

Выражение лица Густава стало неопределенным.

— Возможно, полная уверенность в излечении появится у нас только через несколько месяцев. Однако разительные перемены могут произойти сразу.

Они побеседовали еще пару минут, потом Вал вышла в сад.

Крис Барнетт читал под большим деревом. Санитарка, сидевшая в нескольких ярдах от Криса, вязала. Заметив идущую по дорожке Вал, она кивнула и улыбнулась девушке. Крис поднял голову и, заложив страницу бумажкой, закрыл книгу. Он опустил ее на землю и встал. Он не шагнул навстречу жене, но его улыбка была чуть более приветливой, чем в прошлый раз. К тому же, отметила Вал, он поднялся на ноги.

— Ты слышала новость? — спросил он, пододвигая второе кресло к своему креслу. — О Циммермане?

— Да.

Она села, испытывая острое желание коснуться мужа.

— Как ты к ней отнесся, Крис?

— Я ужасно рад.

Он опустился в кресло.

— Мне здесь уже наскучило. Если бы я смог вернуться в офис! Какая тоска сидеть тут под присмотром!

— Это было бы замечательно, правда? — сказала Вал, стараясь говорить бодрым тоном. — Доктора уверены в успехе. Но мы не должны рассчитывать на мгновенное чудо. Они утверждают…

— Я знаю. Со мной беседовали.

Он печально посмотрел на дорожку.

— Как твой отец?

— Он, как всегда, весь в делах. Позвонит сегодня вечером.

— Не стоит говорить ему о Циммермане. Ты знаешь своего отца. Если операция не поможет, он снова будет недоволен.

— Нет, не будет, — быстро возразила Вал. — Но если ты против, я не скажу ему.

— Лучше не говорить.

Он изучающе посмотрел на нее.

— Как у нас с деньгами? Мы можем позволить себе эту операцию? Циммерман берет огромные гонорары.