Апелляция - Джон Гришэм

Они уселись вокруг стола, выложив перед собой блокноты и бумаги, как будто собирались заставить мистера Фиска поклясться на Библии и дать показания под присягой. Тони начал, кратко изложив свое мнение о Верховном суде Миссисипи, и в основном его отзывы звучали положительно. Однако, разумеется, возникала проблема с судьей Шейлой Маккарти и ее тайной страстью к либерализму. Ей нельзя доверять по ряду вопросов. Она разведена. И, говорят, у нее не самые высокие моральные принципы, но здесь Тони остановился, не вдаваясь в подробности.

Чтобы бросить ей вызов, им нужен Рон, который сделает шаг вперед и выдвинет свою кандидатуру. Тони изложил биографию их ставленника, не раскрыв при этом ни единого факта, который был неизвестен присутствующим. Потом он передал слово Рону, а тот, откашлявшись, поблагодарил за приглашение и начал рассказывать о своей жизни, образовании, воспитании, родителях, жене и детях. Он был ярым христианином, служил дьяконом в баптистской церкви Святого Луки и работал учителем в воскресной школе. Член клуба «Ротари», «Дакс анлимитед»,[9] тренер детской бейсбольной команды. Он растянул свое резюме насколько возможно, а потом пожал плечами, словно хотел сказать: «Пожалуй, мне нечего больше добавить».

Они с женой молились об этом решении. Они даже встретились с пастором, чтобы помолиться еще в надежде на его большую близость к Богу. Они чувствовали себя спокойно. Они были готовы.

Все продолжали проявлять радость и дружелюбие, пребывая в восторге от одного его присутствия. Ему задавали вопросы о жизни: мог ли он вспомнить о чем-либо, что поставило бы под сомнение его репутацию? Романы на стороне, управление автомобилем в нетрезвом виде, глупые студенческие выходки? Жалобы на аморальное поведение? Единственный ли это брак? Ах да, это просто прекрасно, мы так и думали. Заявления о ваших сексуальных домогательствах от сотрудниц фирмы? Еще что-нибудь в этом роде? Что-нибудь, хоть как-то связанное с сексом, потому что секс — убийца при проведении ожесточенной кампании? И пока мы не отошли от темы, как насчет гомосексуалистов? Браки между геями? Никак нет! Союзы гомосексуалистов, выступающих за разрешение браков? Нет, сэр, не в Миссисипи. Усыновление детей геями? Нет, сэр.

Аборты? Против. Любые аборты? Против.

Смертная казнь? Очень даже за.

И никто, похоже, не улавливал противоречия между тем и другим.

Оружие, о котором идет речь во Второй поправке, право на ношение оружия и так далее? Рон любил свои пистолеты, но на секунду задумался о том, почему этих религиозно настроенных людей вообще заботит вопрос об оружии. Потом его осенило: это все из-за политики и выборов. Его хобби в качестве охотника несказанно их радовало, поэтому он постарался рассказать об этом поподробнее. Похоже, теперь ни одно животное не сохранит свою жизнь.

Директор «Круглого стола семьи» задал ряд вопросов об отделении церкви от государства, и все, казалось, приуныли. Рон стоял на своем, отвечая обдуманно, и, казалось, удовлетворил своими ответами тех немногих, которые его слушали. Постепенно он начал понимать, что все это шоу. Они все решили задолго до того, как он выехал из Брукхейвена утром. Он и так был их ставленником и всего лишь читал проповеди хору.

Следующий раунд вопросов был посвящен свободе слова, в особенности слова религиозного.

— Можно ли будет судье маленького городка повесить десять заповедей у себя в зале суда? — прозвучал вопрос.

Рон чувствовал, что эта проблема их интересует, и сначала ему захотелось ответить честно и сказать «нет». Верховный суд США постановил, что подобные действия противоречат политике отделения государства от церкви, и Рон был с этим согласен. Однако он не желал огорчать собравшихся, поэтому попытался увильнуть от прямого ответа.

— Для меня служит примером местный окружной судья в Брукхейвене, — произнес Рон. — Величайший человек. У него десять заповедей висят на стене уже тридцать лет, и я всегда им восхищался.

Ловкий уход от ответа не укрылся от них. Они также заметили, что его ответ являл собой отличный образец изворотливости, которая поможет мистеру Фиску пережить жаркую кампанию. Поэтому дальнейших расспросов или возражений не последовало. В конце концов, перед ним были проверенные политические агенты, и они могли оценить искусный уход от ответа, когда сталкивались с ним.

Вскоре Уолтер Атли взглянул на часы и объявил, что куда-то опаздывает. В тот день у него были намечены и более важные дела. Он завершил ознакомительную встречу, объявив о том, что Рон Фиск ему очень понравился и он не видит причин, почему бы возглавляемому им «Американскому семейному союзу» не только поддержать его, но и начать действовать и собирать голоса. За столом все закивали, а Тони Закари светился от гордости, как новоявленный отец.

— У нас поменялись планы на обед, — сказал Тони, когда они вновь оказались в лимузине. — Тебя хотел бы увидеть сенатор Радд.

— Сенатор Радд? — с недоверием спросил Фиск.

— Именно, — с гордостью ответил Тони.

Майерс Радд просидел уже половину своего седьмого срока (всего тридцать девять лет) в сенате США и по крайней мере на последних трех выборах распугал всю оппозицию. Его презирали как минимум 40 процентов людей и любили как минимум 60, он довел до совершенства искусство помощи тем, кто был с ним, и уничтожения тех, кто против. Среди политиков Миссисипи он слыл легендой, мастером темных дел, жестоким куратором местных предвыборных гонок, королем, выбиравшим своих кандидатов, убийцей, расправлявшимся с теми, кто баллотировался против них, банком, который мог профинансировать любую кампанию и направить в нужное русло любые потоки денег, мудрым пожилым человеком, руководившим своей партией, и бандитом, душившим конкурентов.

— Сенатору Радду интересно это дело? — спросил Фиск с невинным видом.

Тони бросил на него обеспокоенный взгляд. Как можно быть таким наивным?

— Еще бы. Сенатор Радд очень близок к тем людям, с которыми ты только что познакомился. На его счету множество великолепных побед. Великолепных, имей в виду. Не девяносто пять процентов, конечно, но все же. Он такой один из трех в сенате, а двое других — новички.

«Что скажет об этом Дорин?» — подумал Рон. Обед с сенатором Раддом в Вашингтоне! Они были где-то у Капитолия, когда лимузин завернул на улицу с односторонним движением.

— Давай выйдем здесь, — предложил Тони, прежде чем шофер успел открыть дверцу.

Они направились к узкой двери в здании близ старого отеля «Меркурий». Пожилой швейцар в зеленой униформе нахмурился при их приближении.

— Мы к сенатору Радду, — резко сказал Тони, и лицо швейцара несколько просветлело. Уже внутри их провели мимо пустой темной столовой и дальше по коридору.

— Это частная резиденция сенатора, — тихо сказал Тони.

Рон находился под впечатлением. Он заметил и потертые ковры, и отслаивающуюся краску на стенах, но старое здание обладало некой обветшалой элегантностью. У него была своя история. «Сколько сделок заключили в этих стенах?» — спросил он себя.

В конце коридора они зашли в отдельную маленькую столовую, где проявлялась вся мощь ее хозяина. Сенатор Радд сидел за маленьким столом, прижав мобильный телефон к уху. Рон никогда с ним не встречался, но его лицо, несомненно, казалось знакомым. Темный костюм, красный галстук, густые блестящие седые волосы, зачесанные налево и уложенные большим количеством лака. Большое круглое лицо год от года становилось все полнее. Не меньше четырех его консультантов и помощников сновали по комнате, как пчелы, занятые важными переговорами по мобильному, вероятно, друг с другом.

Тони и Фиск ждали, наблюдая за спектаклем. Правительство в действии.

Неожиданно сенатор захлопнул свой телефон-раскладушку, и четыре других разговора тут же оборвались.

— Вон отсюда, — проворчал великий человек, и протеже исчезли, суетясь, словно мыши. — Как вы, Закари? — спросил Радд, вставая из-за стола.

Сенатора и Фиска представили друг другу, и потом они пару минут поддерживали светский разговор. Радд, казалось, знал поименно всех обитателей Брукхейвена — когда-то там жила его тетя, и для него было большой честью познакомиться с мистером Фиском, о котором он столько слышал. В какой-то момент, явно назначенный заранее, Тони сказал:

— Я вернусь через час, — и исчез.

Его сменил официант в смокинге.

— Садитесь, — настоял Радд. — Еда не особенно хороша, зато наше уединение никто не нарушит. Я ем здесь пять раз в неделю.

Официант проигнорировал этот комментарий и раздал им меню.

— Выглядит красиво, — сказал Рон, осматривая стены и громоздившиеся вдоль них ряды книг, которые лет сто никто не читал и не брал в руки, чтобы стереть с них пыль. Они обедали в маленькой библиотеке. Неудивительно, что она столь уединенна. Оба заказали суп и рыбу-меч на гриле. Уходя, официант закрыл за собой дверь.