Дело о туфельке магазинной воровки - Эрл Гарднер

– Ну, кажется, на этом все, мистер Дрейк, – заявила Делла Стрит, когда они остались одни. – Думаю, если бы мистер Мейсон хотел, чтобы вы сделали что-нибудь еще, он бы сразу отдал указания.

– То есть ты хочешь сказать, Делла, что нам ничего не нужно делать? – спросил ее Дрейк.

– Ничего, кроме того, что велел шеф, – ответила она.

– Ладно. Значит, будем ждать. – Еще раз взглянув на торчавший из стены микрофон, Дрейк открыл дверь и медленно вышел в коридор.

Глава 13

Добравшись до госпиталя, Перри Мейсон обнаружил Сару Брил сидящей на кровати.

– Здравствуйте! – весело поприветствовал он свою клиентку. – Как у вас дела?

– Хорошо, как и следовало ожидать, – широко улыбнулась миссис Брил.

– Я поражаюсь вашей выдержке! Вы так спокойны, несмотря на то что у вас сотрясение мозга, сломана нога, вас обвиняют в убийстве, и вдобавок ко всему вы еще узнали о смерти брата.

– Ну, я могу или посмеяться над всем этим и смириться, или же просто смириться, – ответила женщина. – Что касается обвинения в убийстве, то это ваша забота, как меня от него избавить. Что касается Джорджа, тут мы уже ничего не можем сделать. Я только надеюсь, что его убийцу накажут по справедливости. Если честно, для меня это шок. Я очень любила брата. Мне будет его не хватать, но на своем веку я видела множество смертей, мистер Мейсон, и стараюсь смотреть на жизнь и на смерть проще. Если человек родился, значит, он должен умереть. Жизнь похожа на ручей, смерть – всего лишь часть жизни, неотъемлемая часть. Если бы дети продолжали рождаться и никто бы не умирал, мир сейчас был бы перенаселен. Если бы дети не рождались и никто бы не умирал, это был бы скучный мир, полный разочарований, без молодости, веселья, любовных романов, медовых месяцев и детского смеха. Мне жаль, что Джордж умер, но, значит, пришел его час. Да, я по нему скучаю. Но когда я о нем думаю, жалею не его, а себя. Это трудно объяснить, мистер Мейсон. Возможно, я покажусь вам бесчувственной, но это далеко не так. Я была очень привязана к Джорджу. Теперь он умер, но все мы когда-нибудь умрем.

– Я понимаю. Давайте-ка теперь немного поговорим о вас, – сказал Мейсон, придвигая стул к кровати миссис Брил.

– Обо мне?

– Об уголовном деле на вас.

– И что же с этим делом?

– Вообще-то все складывается не так уж и хорошо, – сообщил адвокат.

– Мне жаль, мистер Мейсон, но я ничем не смогу вам помочь. Я не помню, что произошло после полудня того дня, когда был убит Остин Куленс… Сигарету, мистер Мейсон? Я знаю, что вы курите, и не возражаю… Нет, спасибо, я не составлю вам компанию. Но вы, пожалуйста, курите. Так что же заставило вас ко мне прийти? Говорите, не старайтесь как-нибудь смягчить удар.

– Плохая сторона того, что вы ничего не помните, заключается в том, что вы не сможете ничего отрицать.

– Что вы имеете в виду, мистер Мейсон?

– Пока что против вас свидетельствовали лишь обстоятельства. А теперь просто представьте, что появился кто-то, кто прямо скажет, что видел вас в доме Куленса и слышал, как вы сделали роковой выстрел. Вы не сможете этого отрицать.

– Кто сделал такое заявление? – спросила Сара Брил, спокойно глядя на Мейсона.

– Никто, – ответил он. – Пока никто. Человек по фамилии Голдинг и его жена сидели в ночь убийства в машине напротив дома Куленса. Они слышали два выстрела и видели, как кто-то выбежал из парадного входа, засовывая на бегу что-то в сумочку. Это мог быть пистолет.

– А что они сделали потом?

– Уехали. Сразу же после того, как узнали человека, выбежавшего из дома.

– И кто это был?

– Вы, – произнес Мейсон, пристально глядя женщине в глаза.

Какое-то время Сара Брил молчала. Затем она вновь заговорила, и в ее голосе слышался неподдельный интерес, будто они обсуждали какую-то научную проблему.

– А сколько прошло времени между выстрелами и тем, как на крыльце кто-то появился?

– Очень мало, – ответил Мейсон.

– И они твердо уверены, что это была я?

– Так они говорят.

– Как вы думаете, вам удастся что-нибудь сделать с их показаниями на перекрестном допросе, мистер Мейсон?

– Не знаю, – развел руками адвокат. – Не могу сказать, придумали они все это или нет. Есть вероятность, что Голдинги просто хотят связать мне руки. Они конечно же знают о том, что вы сказали полиции, будто не помните ничего из того, что случилось после полудня. А эти двое достаточно умны. Они готовы на все, чтобы чего-то добиться в жизни. Мне кажется, они достаточно умны, чтобы понять, что если вы ничего не помните, то не сможете ничего отрицать.

– Это очень усложняет дело? – спросила миссис Брил, немного подумав.

Мейсон кивнул.

– Для меня? – вновь спросила женщина.

Адвокат снова кивнул.

– Думаю, нам остается положиться на ваше умение вести перекрестный допрос, мистер Мейсон… – продолжала Сара Брил. – Зачем они сидели в машине перед домом Куленса? И почему припарковали машину так, чтобы было видно парадный вход?

– Они собирались зайти к Куленсу.

– Тогда почему же они к нему не зашли?

– Когда они подъехали, в доме было темно, – ответил Мейсон. – Они уже собирались уезжать, когда вдруг заметили в окне луч света от карманного фонарика. Это показалось им достаточно необычным, и они решили остаться там и подождать. А потом услышали выстрелы и через несколько секунд увидели, как вы выскочили из дома и побежали к дороге. Они увидели то, что хотели, и сразу же уехали оттуда.

– Это они так говорят, – заметила миссис Брил.

– Да, именно, – подтвердил Мейсон.

– И, исходя из их показаний, я была на месте преступления в момент его совершения?

– Точно.

– Но из этого также следует, что и они были на месте преступления в то же самое время.

– Правильно, – согласился адвокат.

– Это сможет как-то помочь вам опровергнуть их показания перед судом присяжных?

– Я так не думаю.

– Почему нет?

– Во-первых, их двое, а вы одна. Во-вторых, они могут отрицать, что заходили в дом, а вы не можете ничего отрицать. В-третьих, они дадут клятву на Библии говорить только правду, значит, их словам будут верить. В-четвертых, против них нет никаких улик, а против вас свидетельствует море обстоятельств. В вашей сумочке полиция обнаружила револьвер. Кроме того, там же лежали бриллианты.

– Насколько я понимаю, – сказала миссис Брил, – меня нашли без сознания на дороге, где меня сбила машина. Сумочка лежала рядом со мной и, видимо, была раскрыта.

– Думаю, да.

– Вы спрашивали человека, который меня сбил, абсолютно ли он уверен в том, что револьвер был в моей сумочке, или же он валялся на дороге так близко от сумочки, что можно было подумать, будто он был в ней, но выпал, когда я выпустила ее из рук?

– Пока не спрашивал, – ответил Мейсон, – потому что у меня пока не было возможности еще раз его допросить.

– Но у вас ведь будет такая возможность?

– Да, конечно.

– И вы спросите его об этом?

– Разумеется, – ответил адвокат.

– А если он скажет, что револьвер был не в моей сумочке, а просто лежал на дороге так близко к ней, что он подумал, будто оружие выпало именно оттуда? – поинтересовалась миссис Брил.

– Тогда это будет очко в вашу пользу, – улыбнулся Мейсон.

– Вы не забудете спросить его об этом?

– Конечно же нет.

– А если они не смогут доказать, что револьвер был в моей сумочке, тогда… – Сара Брил вдруг замолчала.

– Тогда, конечно, мы, скорее всего, сможем убедить кого-нибудь из присяжных в том, что револьвер выбросили из синего седана, который был припаркован перед домом как раз рядом с тем местом, куда упала сумочка, когда вы выпустили ее из рук.

– А вы не сможете сказать, что я увидела револьвер, лежавший на дороге, побежала туда, чтобы подобрать его, и вот тут-то меня и сбила машина? – спросила миссис Брил.

– А вы помните, что так оно и было? – поинтересовался Мейсон.

– Нет, я ничего не помню.

– Жаль. Такая версия могла бы помочь только в том случае, если бы вы вспомнили наверняка.

– Мне жаль, но я ничего не могу вспомнить… Можно задать вам пару вопросов?

– Конечно, пожалуйста, – кивнул адвокат.

– Насколько я понимаю, один человек может убить другого в целях самообороны, и это не будет считаться преступлением. Это действительно так?

– Да, вы правы.

– А что означает «самооборона»?

– Противостояние человеку, угрожающему вам смертью или нанесением тяжких телесных повреждений и имеющему возможность исполнить задуманное.

– И что тогда?

– Тогда вы имеете право, например, застрелить нападающего ради спасения собственной жизни.

– Давайте представим, что кто-то был в доме Остина Куленса, – предложила миссис Брил. – Может ли этот человек заявить, что он был вынужден убить Куленса в целях самообороны?

– Не совсем, – покачал головой Мейсон.

– Почему?

– Потому что, если кто-то незаконно проникает в чужое жилище, он посягает на права хозяина и тем самым уже совершает правонарушение. Хозяин дома имеет право защищаться, а человек, незаконно пробравшийся в его дом, – нет.