Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева

неспешно пошла к линии раздачи, где стояло несколько человек, выбирая еду. Часть из них, судя по возрасту, была преподавателями или сотрудниками академии. Интуиция шепнула, что, скорее всего, я и вовсе единственная студентка, ведь учебный год ещё не начался.

— Доброе утро, ответили мне вразнобой мужчины и женщины.

И замолчали, даже не думая делать вид, что завтракают. Разглядывали меня в упор.

— Простите, я попала в преподавательскую столовую и не должна здесь находиться? — уточнила, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Нет, столовая у нас общая, — ответил ближайший ко мне высокий и худой мужчина с чёрными, как смоль, волосами и жестокими стальными глазами. — Завтракайте спокойно, вы в своём праве.

— Благодарю, — ответила с кивком.

Выбирать блюда и относить их за свободный стол под пристальными взглядами преподавателей было неловко и неприятно, однако я не стала праздновать труса и решила довести начатое до конца. Я — Алессаль Фогрейв, я не имею права демонстрировать слабость. Я не хочу её демонстрировать.

Одна из поварих тепло мне улыбнулась и подала чашку дымящегося ароматного чая. С искренней благодарностью улыбнулась в ответ и пошла за стол, понимая, что все взгляды устремлены на меня, сейчас нельзя ни споткнуться, ни позволить пальцам задрожать.

Выдержка, манеры, непробиваемое спокойствие — три кита идеального поведения в любом мире. Я безжалостно подавила сопротивление организма, который вдруг решил, что завтрак ему совсем не нужен, правда, для этого пришлось вновь прибегнуть к помощи Огонька. Его жар отлично уничтожал лишнее напряжение. Взяла вилку и нож.

— Доброе утро, — донеслось от двери. — Я — Нарин Рувс, маг земли и воды, — представилась красивая зеленоглазая брюнетка. — Зачислена на первый курс факультета красоты и изящества, также планирую изучать травы и медицину.

Так вот, как мне следовало себя вести, но мне и в голову не пришло полноценно представиться. Более того, я совершенно не в курсе, на какой факультет меня зачислили!

Девушка быстро определилась с выбором блюд и направилась прямиком к моему столу.

— Привет. Можно к тебе?

— Привет. Конечно. Присаживайся, пожалуйста, — ответила я, стараясь не тараторить от волнения. Как ни крути, а спокойствие моё было напускным.

— Признаться, я в недоумении, — сообщила Нарин доверительным шёпотом. — Меня забрали с королевского бала, привезли в академию, заставили пройти испытание в шелках и драгоценностях, ещё и оставили здесь без возможности выхода в город. Ты не знаешь, что происходит? Я так понимаю, из обучающихся во всей академии только ты и я. Это очень странно.

— Сама ничего не понимаю. Мы вчера с братом до бала, на котором я так же должна была присутствовать, зашли к ректору, чтобы предъявить письмо от его величества, — начала я рассказ, понимая, что содержание нашей беседы — всеобщее достояние. Подслушивали даже поварихи, замершие с половниками за стойкой.

— О, догадываюсь, что произошло, — со смешком произнесла новая знакомая. — Полигон, запрет на выход в город и направление в библиотеку, да? Мне велели разобрать архив! — пожаловалась она так, словно это нечто непристойное. Взгляд при этом был внимательным и цепким.

Кажется, она нарочно втирается ко мне в доверие. Шпионит для повелителя? Выходит, ему уже донесли о результатах моего тестирования. Миленько. И предсказуемо.

К слову, она не спросила, как меня зовут, но общается так, будто мы давно знакомы.

Ладно, разберусь со временем, а пока буду руководствоваться прописной истиной «держи друга близко, а врага ещё ближе». Главное — не довериться ненароком, очень уж девушка располагает к себе. Однако общаться придётся и лучше делать это так, чтобы никто не догадался приставить ко мне ещё кого–нибудь, пусть думают, будто их хитрость сработала.

— Ты знаешь, я была так шокирована произошедшим, что вообще ничего не поняла, даже не в курсе, на какой факультет меня зачислили. Не уверена, что об этом говорили, подозреваю, воспользовались моим незнанием эрмидских правил, — наябедничала я с огромным удовольствием, лишь затем сообразив, что испытываю огромное желание всё–всё–всё рассказать милой девушке, хотя минутой ранее решила ни в коем случае этого не делать. Уж не воздействует ли она на меня особым образом?

Чтобы прервать разговор и снизить риски отправила в рот ложку еды и принялась тщательно её пережёвывать, мысленно обращаясь к Огоньку с просьбой подстраховать, не позволить разглагольствовать на запретные темы. Однако тот отнёсся к моим подозрениям и страхам без интереса, сообщил, что я соскучилась по нормальному общению со сверстницами, а он, стихия в полном расцвете сил и способностей, не готов выносить женскую болтовню в необходимых мне объёмах, потому умывает руки.

Едва не поперхнулась от такого заявления! Сдержалась из последних сил, но глаза на лоб всё же полезли. Хорошо, моя реакция со стороны выглядела вполне уместно, учитывая признания о событиях ночи.

— Предлагаю сходить в приёмную и всё узнать, — сказала Нарин. — Вот будет забавно, если попадёшь на факультет драконьего пламени! — вдруг рассмеялась она.

— А почему я должна туда попасть? — уточнила, стараясь, чтобы голос звучал с тем же энтузиазмом, что и у собеседницы. Я всё больше убеждалась, что девушка знает обо мне куда больше, чем должна, а потому доверять ей нельзя.

— Ну как же! Ты ведь Алессаль Фогрейв, протеже Рагнара эр Фогрейва, — без капли смущения подтвердила мою догадку Нарин о нашем заочном знакомстве, и бросила короткий взгляд на подслушивающих преподавателей.

— Разве на факультет с таким названием может попасть простой человек? — уточнила, понимая, что девушка планировала сказать что–то ещё, но передумала из–за свидетелей.

— Не знаю. Посмотрим, — преувеличенно бодро ответила Нарин и пожала плечами, словно ничего выдающегося в её словах не было, да и не столь интересна эта тема.

Мы больше не поднимали скользкие темы, доели завтрак, а после отправились исследовать территорию академии в ожидании приёмных часов у леди Ирис — на двери её кабинета висела от руки написанная записка, что сегодня она принимает после обеда, а у ректора и вовсе неприёмный день. Ситуация настолько напоминала земную, что я поневоле