Это мрачнее, чем вы думаете - Джек Вильямсон

— Огромное вам спасибо, мистер Бэрби. — Благодарно демонстрируя в улыбке свои желтые искусственные зубы, старушка села в машину. — А я на автобус опоздала, — пожаловалась она, — и даже не знаю, когда будет следующий. Наверно, можно было попросить девушку в приемной вызвать мне такси, но… я так расстроилась из-за бедняжки Ровены…

— Как она? — хрипло спросил Бэрби.

— Острый невроз, — так доктор Глен написал в ее карточке. — В голосе сиделки слышалось неподдельное волнение. — Ровена никак не может успокоиться… не хотела меня отпускать… но доктор Глен сказал, что я должна уйти… они дадут ей успокоительное…

— А… — От волнения у Бэрби на миг перехватило дыхание. — А что с ней такое?

— Доктор Глен говорит, что у нее мания преследования, сопряженная с навязчивой идеей.

— Чего-чего? — недоверчиво нахмурился Бэрби. — Это он о чем?

— Вы же знаете, как Ровена относилась к серебру. Глен называет это одержимостью… А после вчерашней ночи стало еще хуже. Знаете, перевязывая синяки и царапины, которые миссис Мондрик заработала во время своей ночной прогулки, нам пришлось снять с нее все серебряные украшения. Так она была просто вне себя. Под конец доктор Глен разрешил мне привезти Ровене бусы и пару браслетов… Так она меня так благодарила, будто я ей жизнь спасла.

От этих слов Бэрби невольно содрогнулся.

— И это Глен назвал навязчивой идеей? — слабым голосом спросил он.

— По правде сказать, — призналась старушка, глядя на Бэрби печальными и удивленными глазами, — я так толком и не поняла. Сейчас мне почему-то кажется, что навязчивой идеей доктор Глен назвал стремление Ровены во что бы то ни стало поговорить с мистером Сэмом Квейном. Миссис Мондрик утверждала, что должна рассказать ему нечто чрезвычайно важное. Она отказывалась разговаривать с ним по телефону. Не хотела писать записку. Она даже мне не доверилась. Ровена только умоляла меня уговорить мистера Квейна посетить ее в лечебнице… она просила передать, что хочет, мол, предупредить мистера Квейна… но посетителей к ней, разумеется, не пускают.

Бэрби благоразумно решил больше вопросов не задавать — еще не хватало, чтобы сиделка заметила, как он взволнован. Только теперь Бэрби обнаружил, что все еще едет на второй передаче. Переключив скорость, он помчался к Кларендону.

— Мне так жаль бедняжку Ровену, — никак не унималась сиделка. — С ее слепотой, и всем прочим… и только-только мужа похоронила. Она все время умоляла меня поискать Турка… это ее пес, ну, вы, конечно, помните. Она выпустила его ночью, и он не вернулся. А теперь Ровена говорит, что не может без него. Ей хочется, чтобы он охранял ее, когда темно. Доктор Глен все время уговаривал ее рассказать, чего же она так боится, но Ровена только молчала, и все.

Дрожа, как в лихорадке, Бэрби вцепился в руль. Он боялся даже посмотреть на сиделку. Он глядел прямо перед собой, но глаза его не видели дороги. Сдавленно вскрикнула мисс Улфорд, и, придя в себя, Бэрби увидел приближающийся задний бампер огромного грузовика. Бэрби гнал машину слишком быстро. Он круто рванул руль в сторону: узкий мост через Олений Ручей — далеко не самое лучшее место для обгона. Ревя мотором и визжа покрышками по асфальту, машина вильнула в сторону, обогнув грузовик, и умудрилась при этом (чудо из чудес) не врезаться в бетонное ограждение. Снова очутившись на пустой дороге, Бэрби притормозил у обочины.

— Извините, — прошептал он перепуганной сиделке. — Я думал о Ровене.

Хорошо еще, мисс Улфорд не знала, что именно он думал. Высадив старушку у дома Мондриков на Университетской улице, Бэрби поехал в редакцию. Было почти двенадцать, и он, сидя за своим столом и нетерпеливо поглядывая на часы, бесцельно перекладывал из папки в папку подобранные для него статьи о Валравене.

И вот наконец полдень. Бэрби взялся за телефонную трубку, и тут все его жгучее нетерпение снова увидеть Април Белл растаяло, словно дым. Он отказывался верить, что эта девушка могла быть чем-то опаснее любой другой рыжеволосой красавицы. И тем не менее, паника овладела его сердцем. Он резко положил трубку обратно на рычаг.

"Лучше немного подождать, — решил Бэрби. — Чуть-чуть успокоиться, и тогда… А может, будет лучше вообще не звонить, а взять да и заявиться. Просто так, без приглашения. Бэрби хотелось видеть лицо Април, когда он предъявит ей агатовую заколку.

Настало время ленча, но есть ему не хотелось. Он заглянул в аптеку за содой и в «Мятный Бар» — пропустить глоток бурбона. Несколько приободрившись, он вернулся в редакцию и уже серьезно попытался взяться за работу. Но таинственный зеленый ящик из Ала-шана упорно не шел у него из головы. Как, впрочем, и угроза несчастного, измученного Сэма. А разве он мог забыть Ровену Мондрик в своем потрясающем сне: как она, сжимая в руке серебряный кинжал, бежала по пустынным улицам Кларендона… Бэрби было очень интересно, что же она хотела рассказать Сэму. И с девственно белого листа бумаги в его пишущей машинке на Бэрби с плотоядной ухмылкой глядела зеленоглазая волчица.

Чего тянуть? — внезапно решил он. Стряхнув страх перед Април Белл, он спрятал материалы о Валравене в стол. И тут ему снова стало страшно — страшно, что он ждал слишком долго.

Ведь было уже почти два. Април следовало бы давным-давно покинуть свой номер… если, конечно, она действительно работала репортером в «Трибьюн». Торопливо выехав со стоянки, Бэрби заехал домой за белой агатовой заколкой, а потом погнал автомобиль к «Троян Амз».

Он ничуть не удивился, увидев на стоянке перед гостиницей большой голубой лимузин Престона Троя. Одна из роскошных экс-секретарш Троя жила в одном из номеров на самом верхнем этаже.

Бэрби не стал останавливаться у стойки дежурного. Ему хотелось застать Април врасплох. Хватит с него этих сказочек о тете Агате. Он собирался положить ей на ладонь заколку и посмотреть, какое у нее при этом станет выражение лица. Не дожидаясь лифта, Бэрби пешком поднялся на второй этаж.

И снова он не удивился, увидев впереди себя в коридоре грузную фигуру Престона Троя… наверно, экс-секретарша переехала в новые апартаменты. Он смотрел на номера на дверях. Вот 2-А, теперь 2-B, следующий — 2-С… Он задохнулся, словно получив удар под дых.

Еще бы, ведь Престон Трой остановился именно у двери с этим номером — 2-С. Невысокий, грузный человек, в безукоризненно отглаженном, модном костюме и кричащем пурпурном галстуке не стал стучать. Не стал он и звонить в звонок. Он открыл дверь своим собственным ключом. До Бэрби донесся бархатистый голос Април — низкий, интимно-доверительный… Дверь снова закрылась.

Шатаясь, Бэрби вернулся к лифту. Он яростно нажал кнопку первого этажа. Его подташнивало, как после сильного-сильного удара. Он же не имеет никаких прав на Април Белл, — напоминал себе Бэрби. Он вспомнил, что кроме тети Агаты, она упоминала и своих друзей. Это же совершенно очевидно, что на зарплату репортера в такой гостинице не проживешь.

И все равно, Бэрби было очень плохо.

11. ОХОТА САБЛЕЗУБОГО ТИГРА

Бэрби вернулся в шумную репортерскую — больше идти было некуда. Ему не хотелось думать об Април Белл. Единственной отрадой и защитой от всех навалившихся на него в последнее время напастей и загадок была работа. Ну и, конечно, неразбавленное виски.

Вытащив из стола материалы о Валравене, Бэрби состряпал небольшой биографический очерк о трудном детстве «Первого Гражданина Кларендона». Он старательно опускал многочисленные грязные детали, о которых избирателям лучше было не знать. Потом он отправился на собрание возмущенных горожан — «Остановить Валравена». Стараясь ни о чем не думать, Бэрби написал о нем репортаж — такой, как, по словам Грейди, требовался Престону Трою. Собрание недовольных Валравеном жителей следовало изобразить как зловещее сборище кликушествующих молодчиков, послушно пляшущих под дудку неких закулисных сил.

Бэрби боялся возвращаться домой.

Он пытался не вспоминать о причинах этого страха. Просто болтался в репортерской, и все. А потом, когда последний, третий выпуск ушел в типографию, вместе со всеми отправился в бар.

Бэрби боялся ложиться спать. Было уже далеко за полночь, когда он наконец-то добрался до своей квартиры. Его буквально шатало от усталости и выпитого виски.

Внезапно он понял, что ненавидит эту обшарпанную квартиру, этот обветшалый дом, этот район нищих и неудачников. Ненавидит свою работу в «Стар». Ненавидит свою циничную ложь в написанных сегодня очерке о Валравене и репортаже. Ненавидит Престона Троя. Ненавидит Април Белл. Ненавидит самого себя.

Бэрби чувствовал себя усталым и разбитым, и одиноким, и опустошенным… Ему до слез было жалко загубленной жизни бедняги Вилли Бэрби. Он просто не мог писать насквозь лживые статьи, которых ждал от него Трой. Но при этом у него не хватало пороху расстаться со своим репортерским местом. Это доктор Мондрик убил его гордость, — с горечью подумал Бэрби. — Убил много-много лет тому назад, внезапно, одним махом уничтожив все надежды Бэрби стать археологом… И даже не объяснил, почему… Или же во всем виноват он сам, и нечего искать виноватых. Но как бы то ни было, будущее выглядело довольно мрачным… а сон вызывал страх.