Пираньи - Василий Головачев

Имя Триммера связывали с несколькими громкими скандалами в госдепартаменте, он прославился как жестокий и неподкупный защитник закона, блестяще выиграл ряд процессов, пока в его судьбу не вмешались могущественные силы – представители крупного бизнеса.

Юлиусу пришлось уехать из Нью-Йорка в Джэксонвилл вслед за семьей Ажен. Правда, адвокатом он уже больше не работал, окончательно разуверившись в справедливости закона.

Собеседник он был прекрасный, и Кларк слушал его с удовольствием.

Юлиус был лично знаком со знаменитой поэтессой Эмили Дикинсон, которая покончила с собой, не вынеся иезуитской травли литературного истеблишмента. Он выразительно прочитал несколько ее стихотворений, полных тоски и силы.

– Может быть, в нужный момент рядом с ней просто не оказалось друга, – хрипло басил Юлиус, – но главная причина известна – немилость власть имущих. Правда, у нас это называется иначе – защита демократии. Как только кто-то раскопает это зловонное болото под названием коррупция, тут же появляются болотные духи ФБР и начинается травля. И эта реакция практически неодолима. Я не вижу социальных сил, способных ее приостановить, а тем более нейтрализовать. Ваш случай тому подтверждение. Вы, полковник, заставили всколыхнуться весь государственный омут, и я просто поражен, что вы еще до сих пор живы.

– Может быть, с нами решили поиграть в кошки-мышки? – пробормотал Кларк, поглядывая на Шарлотту.

Триммер покачал лысой головой.

– Пентагон не стал бы так рисковать, ведь вы теперь – что бомба замедленного действия, вернее – один из компонентов бинарного боеприпаса, если употребить военные термины.

– Второй компонент – журналисты?

– Правильно, журналисты. Или демократы из лагеря Вартана, члены конгресса по делам разведки и представители Совета Безопасности ООН. Вы даже не представляете, каких размеров скандал может произойти, соединись вы со своими «компонентами»! Если подробности дела просочатся в печать, а тем более за океан, – под угрозой окажется вся программа СОИ. Ведь Пентагон теперь делает ставку именно на «скорпион». Конечно, налогоплательщик – обыватель и дурак, но и он не захочет за свои собственные деньги получить выстрел в спину, да еще из нового секретного оружия.

Кларк усмехнулся.

– С таким образом мыслей вы можете попасть в списки неблагонадежных.

Юлиус меланхолически кивнул.

– Я давно занесен в эти списки. Я старик, мне уже нечего ждать от жизни, а вот вам...

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – прервала старика Шарлотта. – Я сварю сосиски, и мы поужинаем.

Триммер закурил трубку, расслабленно двинул рукой.

– Возьмите все в холодильнике, а нам принесите пива.

Пока Шарлотта готовила ужин, Юлиус в перерывах между затяжками и глотками пива сообщил Кларку кое-что интересное о шерифе Арчибальде Нормане.

– Парню всю жизнь не везло, несмотря на то, что он из богатой семьи и закончил университет. Мать умерла рано, отец женился на другой, мачеха невзлюбила пасынка – обычная история. В университете кто-то ограбил квартиру профессора, а свалили на него. Скандал замяли, но репутацию парню испортили. Девушка, на которой он хотел жениться, отвернулась от него. Вдобавок и отец под давлением новой жены перестал финансировать сына, и тому пришлось заканчивать университет, перебиваясь с хлеба на воду. А как только он получил диплом, тут же переехал в Джэксонвилл и стал шерифом. Что в нем нравится, так это его неиссякаемая вера в лучшее в человеке. Я-то, положим, имею прямо противоположное мнение на сей счет, но уважаю чужие убеждения, завоеванные такой ценой.

– Мне он тоже нравится, – кивнул Кларк, не покривив душой, и посмотрел на часы: Арчибальд обещал уладить дела, разузнать все, что можно, и вернуться к десяти.

Триммер допил пиво и вытер губы.

– Он парень видный, и мне жаль, что Лотта раньше повстречала тебя. Тебя я не знаю, – Юлиус шевельнул рукой, словно извиняясь, – хотя против ничего не имею. Если Лотта выбрала, значит, достоин. Правда... – Старик посмотрел сквозь стакан на свет, – любят иногда и не за достоинства...

Кларк промолчал.

Хозяин включил телевизор. Шла передача «Женщины и быт». Сначала президент, сверкая улыбкой, сделал несколько комплиментов очередной «Мисс Америка», потом, прерываемая рекламой спичек, электрозажигалок, кофемолок, термоплит, электронных кухонь, началась рок-вакханалия, перемежаемая, в свою очередь, профессиональными советами женщинам, вложенными в уста популярной киноактрисы Фей Даноуэй, как и из чего приготовить завтрак, обед и ужин.

Триммер послушал с минуту весь этот винегрет, выругался и выключил телевизор.

– Женщины, – пробурчал он. – Для быта, для семьи, для политики – все вранье! По мнению моего бывшего друга, прокурора Монтесквью, женщины создают в коллективе атмосферу сексуальной озабоченности, именно поэтому их не следует вводить в мужские коллективы.

– Дон, – позвала из кухни Шарлотта, – помоги.

Триммер сморщил лицо в улыбке.

– Иди, иди... Надоело, наверное, слушать мое брюзжание.

Кларк запротестовал, но старик махнул рукой.

– Не трать слов, я привык. Вижу, ты молчун, значит, умеешь сдерживать порывы. И все же нельзя ли было сделать иначе – не ломать этот ваш «скорпион»?

Кларк встал.

– Да я уже и сам не знаю. Погиб мой друг... и с ним еще трое, не лучшие из людей... Хотя имею ли я право судить других? Не знаю...

Юлиус кивнул, глаза его закрылись – старик задремал.

Дональд на цыпочках пошел на кухню, где его встретили объятия Шарлотты.

– Сколько можно говорить о политике? – шепнула она, целуя его в подбородок. – Юлиус способен заговорить любого, политика – его конек.

– Но он действительно много знает.

Кларк обнял девушку с такой силой, что она ойкнула, засмеялась.

– Раздавишь!..

– И вообще у тебя хорошие друзья.

– Правда? – обрадовалась Шарлотта. – А я боялась, что тебе они не понравятся. Я видела, как ты смотрел на Арчи... – Темное облачко легло на ее лицо, в глазах набухли слезы. – Крис был... он добрый, всегда помогал...

Кларк молча погладил ее по щеке.

– Корми нас, вот-вот явится Арчибальд.

Шарлотта улыбнулась сквозь слезы и принялась сервировать передвижной столик.

Они поужинали и не успели убрать со стола, как пришел шериф.

– Собирайтесь и побыстрей. Я думаю, что все обойдется, хотя помощник и пытался мне помешать.

– Ты его... – Шарлотта зажала рот рукой.

– Связал и запер в конторе. Оказалось, он работает не только на ФБР, выболтал в запале. Да, забыл сказать и прошу прощения: я успел похоронить только Криса, а когда вернулся за пилотом и Бартлоу, в квартире уже были какие-то люди. А полчаса назад ко мне в контору зашел капитан стратегической службы АНБ Руперт. Я подслушал его разговор с начальством: они уже знают, что вы здесь. Кстати, Дон, вам приписывают все убийства после посадки самолета, в том числе и убийство остальных членов экипажа. Так что, по словам пресс-секретаря Белого дома, вы теперь «агент Ирака», узнавший все тайны лаборатории «ИИ». Боюсь, к Вартану идти после этого заявления нет смысла, он не станет рисковать. Лучше всего было бы спрятаться на время в какой-нибудь норе, пока все не стихнет.

– В словах Арчи есть резон, – подтвердил Юлиус. – Но сейчас у меня не осталось друзей, которым я доверил бы вас без опасений в такой ситуации.

– Тогда надо идти к Вартану. Или в ООН. Я позвоню в Нью-Йорк, вас встретят и проводят. Остальное будет зависеть от обстоятельств, на которые я не в силах повлиять.

Кларк встал, ощутив прилив энергии и желание сопротивляться до конца. Ему было за что бороться.

– Спасибо, Арчи. Мы воспользуемся твоей помощью. У меня в Нью-Йорке есть знакомые, как-нибудь выкрутимся.

– Возьмите одежду, – посоветовал Триммер. – Пойдете ли вы к Вартану в отель «Плаза» или на Ист-Ривер, в здание ООН, вы везде должны выглядеть миллионерами, собравшимися на фрачный прием высшего разряда, а не участниками парти[16].

Шериф предложил:

– Может, переодеть их полицейскими?

Триммер покачал головой.

– Как ты собираешься доставить их в Нью-Йорк?

– Я договорился с владельцем частной авиакомпании «Аэросэйв», он мой давний должник. Посадит самолет в аэропорту Кеннеди.

Триммер предложил:

– Вот и переодень их в летчиков. Хорошо, если бы они знали авиационный жаргон.

Кларк невольно улыбнулся.

– Вы забыли, что я летчик.

– Решено! – Арчибальд взглянул на часы. – Странно, что эти молодчики медлят. Мне показалось, что я видел их машину возле стройки. Юл, выведи нас тихонько.

Старик, кряхтя, выбрался из кресла.

– Проклятый ревматизм! Старость – не радость, хотя наш уважаемый президент утверждает обратное...

Когда-то квартира, которую снимал бывший адвокат, соединялась дверью, запиравшейся на обычную задвижку, с соседней, имевшей выход на пожарную лестницу. С улицы лестница, скрытая углом дома, не была видна, а со двора ее маскировал платан, росший вплотную к стене. Поэтому беглецы, пройдя по чужим комнатам – соседи, к счастью, отсутствовали, – попрощались с Юлиусом, спустились по лестнице во двор и через минуту были на территории старой лесопилки.