Отважная Дестини - Кэти Уильямс

Когда же утром она проснулась, понадобилась пара секунд, чтобы вспомнить, где она находится. Тогда ее глаза широко распахнулись и обнаружили, что на постели среди смятых простыней она лежит одна.

С холодным светом дня вернулся холод реальности.

И о чем только она думала?

Неужели воображала, что будет наслаждаться плодами своей любви одну ночь — или, быть может, неделю, или даже месяц, до тех пор, пока не уедет из страны, — а потом просто отчалит со спокойными сердцем и душой? Какой же будет теперь ее дальнейшая жизнь? Там, в Панаме, в безрадостной компании со своими воспоминаниями?

Она тихо застонала, гадая, есть ли у нее шанс выскользнуть из дома незаметно. Может, вылезти через окно или еще как? Она представила, как девушка с ее габаритами лезет в окно, и мысленно улыбнулась. Скорее всего, это закончится тем, что она грохнется и что-нибудь себе сломает.

А вот что ее действительно пугало, так это собственное безрассудство. Несмотря ни на что, она все равно найдет оправдание удовольствию быть с Кэллумбм. Но чем больше счастья украдет Дестини сейчас, тем суровее будет приговор.

Такие мысли все еще бурлили в ее голове, когда Кэллум возвратился в спальню, одетый в белый банный халат, под которым не было ничего, насколько она могла видеть, когда халат распахивался.

— Завтрак, — объявил он, показав поднос в руках. — Полный английский. — Установил поднос на кровати, сбросил халат с завидным отсутствием стеснительности и скользнул в постель рядом с ней.

На подносе была тарелка с беконом, колбасой, тостами и яичницей-болтуньей, две чашки кофе и две тарелки со столовыми приборами.

Все сомнения и опасения испарились при виде него, как Дестини и предполагала.

— Налетай, — сказал Кэллум, накладывая в свою тарелку всего понемногу, затем поставил поднос к ней на колени.

— Ты, должно быть, специалист по развлечению женщин в твоей постели по утрам.

— Наоборот. Не забывай, что мы со Стеф были вместе два года, и за это время я больше ни с кем не встречался.

— Ты любил ее? — Она сделала глоток кофе в ожидании его ответа.

Любил ли он? Кэллум едва не рассмеялся. Любовь — это что угодно, только не спокойная привязанность, которую он испытывал к своей бывшей невесте. Любовь, теперь он мог в этого поклясться, это то, что овладевает каждой клеточкой твоего тела и делает сильного мужчину неуверенным и ранимым.

— Некоторое время нам с ней было весело, — осторожно произнес он, жалея, что не может угадать мысли Дестини, а голос ее не выражал ничего, кроме обычного интереса. — И она была очень дорога мне. Как и сейчас.

Так же, как сейчас тебе весело со мной? — хотелось спросить Дестини, но она не пожелала ставить его в неловкое положение. Интересно, скажет ли он то же самое о ней, когда будет лежать в этой же постели, принеся завтрак для другой женщины.

Она молча доела, затем переставила поднос на низкий дубовый комод, стоящий с ее стороны кровати.

— Это было здорово, — сказала она. — Большое спасибо. Последний раз мне приносили еду в комнату сто лет назад, когда я болела и отец несколько дней ухаживал за мной. Помню, тогда я еще подумала, как приятно, когда о тебе заботятся.

Он тоже отодвинул свою тарелку и повернулся к ней.

— Ты необыкновенная, Дестини Фелт, знаешь это? — Он стянул простыню, чтобы обнажилась ее грудь, и принялся любоваться ею, пока взгляд не стал таким же пьянящим, каким было бы само прикосновение.

Она повернулась на бок, лицом к нему, и Кэллум не смог удержаться от того, чтобы не очертить пальцем сосок, касаясь его с легкостью перышка и наблюдая, как он твердеет от прикосновения.

— Знаешь, мы никогда не должны прекращать это, — сказал он, и дыхание застряло у нее в горле.

Разве это не то, что она хотела услышать? Постоянство? Что еще мог он иметь в виду? Они провели чудесную ночь вместе, и по крайней мере для нее это было намного больше, чем просто физическая близость. У Дестини возникало такое ощущение, словно их души сплелись воедино. Но происходило ли то же самое с ним?

Она не принадлежит к тем раскрепощенным женщинам, которые могут завести интрижку ради развлечения. Она консерватор и хочет много большего от их отношений.

Дестини почувствовала, что затаила дыхание, глядя на него.

Выйти замуж за Кэллума? Стать его женой? Это, конечно, создаст некоторые проблемы — например, где жить, — но сомнения улеглись, не успев появиться. Она будет рядом с ним, чего бы это ни стоило.

— Я серьезно. — Кэллум лег на спину, заложив руки за голову. Он почувствовал, как дергается мускул на его подбородке, а на теле выступает легкая испарина. Со Стефани так не было, но ведь тогда он не играл со своим сердцем. Ей хотелось доказательства прочности их отношений, и он, не думая, согласился на помолвку, потому что был к ней больше привязан, чем к какой-либо из своих предыдущих женщин. Правда, разговора о браке он всегда намеренно избегал.

Но сейчас по-другому. Он не представлял, как сможет жить дальше, не имея рядом с собой Дестини в радости и в горе, и со всеми этими клятвами, которые произносят во время свадебной церемонии, клятвами, которым он никогда в прошлом не придавал большого значения. И не нужна никакая помолвка.

Но при всем этом мысль о том, чтобы открыться и сказать ей о своих чувствах, пугала его до ужаса. От него не ускользнуло, что ни разу за всю ночь слово «любовь» не было произнесено, даже когда она стонала от наслаждения и все барьеры рухнули.

Но боже, он все равно хочет, чтобы эта женщина принадлежала ему навсегда.

— Мы могли бы пожениться, — сказал Кэллум, по-прежнему глядя в потолок. — Я хочу сказать, это имеет смысл, ты не находишь? Мы совместимы в постели — более чем совместимы, — а брак мог бы ускорить заключение сделки, над которой мы работаем последние несколько недель. Лично я не могу придумать лучшего соглашения.

Она поймет разумность его предложения, подумал он, что даст ему время. Время, чтобы добиться ее любви. Он ее первый мужчина, а в своей Панаме Дестини могла и не узнать толком, что такое любовь. Перед ней, конечно, был пример родителей, которые, судя по ее словам, были исключительной парой. Но их с самого начала объединяла общая цель, чего не скажешь про них, Кэллума и Дестини.

— Соглашения? — тупо переспросила Дестини.

— Партнерства, — торопливо поправился он.

— Я не уверена, — сказала она, чувствуя, что холодеет. Предложение, которое он ей сделал, сильно отличалось от того, что нарисовало ее воображение романтика. Теперь больно было даже думать, как она представляла, будто предложения о браке делаются с объяснением в любви или по крайней мере без холодной логики, которую Кэллум сейчас демонстрировал.