Патруль Времени (сборник) - Пол Андерсон

Послышался частый стук копыт. Один из лучников, охранявших Эверарда, что-то проворчал и направил своего коня чуть в сторону. Его место занял Ли Тайцзун.

Патрульный хмуро посмотрел на него.

– Ну что? – спросил он.

– Боюсь, твой друг больше не проснется, – ответил китаец. – Я устроил его немного поудобнее.

«…Привязав его, так и не пришедшего в сознание, ремнями к самодельным носилкам между двумя лошадьми. Конечно, это сотрясение мозга от ударов, полученных вчерашней ночью. В госпитале Патруля его быстро поставили бы на ноги. Но наша ближайшая база в Ханбалыке, и мне как-то не верится, что Тохтай позволит вернуться к роллеру и воспользоваться рацией. Джон Сандоваль умрет здесь, за шестьсот пятьдесят лет до своего рождения».

Эверард посмотрел в холодные карие глаза, заинтересованные, глядящие даже с некоторым сочувствием, но чужие. Он понимал, что все бесполезно: доводы, которые в его время сочли бы разумными, покажутся здесь тарабарщиной, но попробовать следовало.

– Неужели ты не можешь хотя бы объяснить Тохтаю, какую беду он навлекает на себя и на всех своих людей?

Ли погладил раздвоенную бородку.

– Мне совершенно ясно, досточтимый, что твой народ владеет неизвестными нам искусствами, – сказал он. – Но что с того? Варвары, – он быстро оглянулся на карауливших Эверарда монголов, но те, очевидно, не понимали диалекта сун, на котором он говорил, – захватили множество царств, превосходивших их во всем, кроме умения воевать. Теперь нам уже известно, что вы, э-э, кое-что выдумали, когда говорили о враждебной империи поблизости от этих земель. Зачем ваш царь пытался запугать нас обманом, если у него нет оснований бояться нас?

Эверард осторожно возразил:

– Наш славный император не любит кровопролития. Но если вы вынудите его нанести удар…

– Прошу тебя! – Ли поморщился и махнул своей изящной рукой, будто отгоняя какое-то насекомое. – Рассказывай Тохтаю все, что угодно, я не стану вмешиваться. Возвращение домой меня не опечалит – я ведь отправился сюда только по приказу императора. Но когда мы говорим с глазу на глаз, не стоит считать собеседника глупцом. Господин, разве ты не понимаешь, что нет такой угрозы, которая испугала бы этих людей? Смерть они презирают; любая, даже самая длительная пытка рано или поздно убьет их, а самое постыдное увечье не страшно человеку, способному прокусить свой язык и умереть. Тохтай сознает, что если он сейчас повернет назад, то покроет себя вечным позором, а продолжив путь, может стяжать бессмертную славу и несметные богатства.

Эверард вздохнул. Его собственное унизительное пленение действительно оказалось поворотным пунктом. Шоу с молниями едва не заставило монголов удрать без оглядки. Многие с воплями попадали на землю (после этого все они будут вести себя еще агрессивнее, чтобы стереть воспоминания о своем малодушии). Тохтай пошел в атаку на источник грозы скорее с перепугу, а также из вызова: лишь горстка людей и лошадей была способна сопровождать его. Да и сам Ли приложил к этому руку: скептичный ученый муж, знакомый с уловками фокусников и чудесами пиротехники, уговорил Тохтая напасть первым, пока их не прикончило ударом молнии.

«Истина, сынок, заключается в том, что мы недооценили этих людей. Нам следовало взять с собой специалиста, нутром чувствующего все тонкости их культуры. Так нет же, мы решили, что нам хватит собственных знаний. А теперь что? Спасательная экспедиция Патруля в конце концов обязательно появится, но Джо умрет через день-два… – Эверард взглянул на каменное лицо воина, ехавшего слева. – Вполне вероятно, что и меня к тому времени не будет в живых. Они все еще нервничают и охотно свернут мне шею».

И даже если другая группа Патруля выручит его из этой передряги (что маловероятно), то как потом смотреть в глаза товарищам? От агента-оперативника, учитывая особые привилегии этого статуса, ожидают умения овладеть любой ситуацией без посторонней помощи… не ставя при этом под угрозу жизнь других, не менее ценных сотрудников.

– Так что я со всей искренностью советую тебе больше не пытаться обмануть нас.

– Что? – Эверард обернулся к Ли.

– Ты что, не понимаешь? – удивился китаец. – Ведь наши местные проводники сбежали. Но мы рассчитываем вскоре встретить другие племена, завязать с ними знакомство…

Эверард кивнул раскалывающейся от боли головой. Солнечный свет резал ему глаза. Его не удивляло успешное продвижение монголов через десятки разноязыких областей. Если не забивать ум грамматическими тонкостями, за несколько часов можно выучить необходимый минимум слов и жестов, а потом днями и неделями практиковаться, разговаривая с нанятыми провожатыми.

– …и брать проводников от одного племени до другого, как мы делали раньше, – продолжал Ли. – Если ты поведешь нас в неправильном направлении, это быстро обнаружится и Тохтай накажет тебя самым нецивилизованным образом. С другой стороны, верная служба будет вознаграждена. Ты сможешь рассчитывать на высокое положение при здешнем дворе – когда мы завоюем эти земли.

Эверард не шелохнулся. Брошенная невзначай похвальба словно контузила его.

Он предполагал, что Патруль пришлет другую группу. Ведь что-то должно помешать возвращению Тохтая. Но так ли уж это очевидно? Разве стали бы приказывать им вмешаться в ход истории, если бы в этой самой точке континуума – каким-то парадоксальным, непостижимым для логики двадцатого века образом – не возникла неопределенность, какое-то нарушение…

Тысяча чертей! Монгольская экспедиция может увенчаться успехом! Возможно, будущее Американское ханство, о котором Сандоваль даже не смел мечтать, окажется реальностью…

В пространстве-времени бывают изгибы и разрывы. Мировые линии могут раздваиваться и стягиваться в петли, в результате чего внезапно возникают предметы и происходят ничем не обусловленные события. Но эти бессмысленные перебивы быстро исчезают и забываются. Так случится и с Мэнсом Эверардом, застрявшим в прошлом вместе с мертвым Джоном Сандовалем, – с Мэнсом Эверардом, прибывшим из будущего, которого никогда не будет, в качестве агента Патруля Времени, которого никогда не было.

7

На заходе солнца немилосердная гонка привела отряд на равнину, поросшую полынью и колючим кустарником. Кое-где поднимались бурые кручи холмов. Из-под копыт лошадей летела пыль. Редкие серебристо-зеленые кусты, стоило их задеть, распространяли вокруг благоухание – больше ни на что они не годились.

Эверард помог уложить Сандоваля на землю. Глаза навахо были закрыты, осунувшееся лицо горело от жара. Иногда он начинал беспокойно метаться, что-то бормоча. Намочив тряпку, Эверард выжал немного воды на его потрескавшиеся губы, но больше ничего сделать не мог.

На этот раз монголы держались гораздо раскованнее. Они одолели двух великих колдунов и теперь не опасались возможного нападения; скрытый смысл происшедшего стал понемногу до них доходить. Оживленно переговариваясь, они занимались обычной работой по лагерю, а после своей скромной трапезы развязали кожаные бурдюки с кумысом.

Эверард остался рядом с Сандовалем. Они находились почти в середине лагеря. К ним приставили двух караульных, которые молча сидели в нескольких ярдах с луками наготове. Время от времени один из них вставал подбросить веток в маленький костер. Вскоре разговоры затихли. Даже этих железных людей сморила усталость: заснули все, кроме объезжавших лагерь дозорных, у которых тоже слипались глаза. От костров остались только тлеющие угли, а на небе тем временем загорелись звезды. Где-то вдалеке завыл койот. Эверард потеплее закутал товарища – в слабом свете костра было видно, что листья полыни блестят от инея. Сам он завернулся в плащ, мечтая о том, чтобы монголы вернули ему хотя бы трубку.

Сухая земля заскрипела под ногами. Караульные выхватили из колчанов стрелы. В свете костра показался Тохтай – в накидке, с непокрытой головой. Воины низко поклонились и отодвинулись в тень.

Тохтай остановился. Эверард взглянул на него и снова опустил глаза. Некоторое время нойон разглядывал Сандоваля.

– Не думаю, что твой друг доживет до следующего заката, – необычайно мягко сказал наконец он.

Эверард неопределенно хмыкнул.

– Есть ли у вас лекарства, которые могут помочь? – спросил Тохтай. – В ваших седельных сумках много странных вещей.

– Есть средство от воспаления, есть – от боли, – машинально ответил Эверард. – Но у него пробита голова, ему может помочь лишь умелый врач.

Тохтай присел и протянул руки к огню.

– Жаль, но у нас нет костоправа.

– Ты мог бы отпустить нас, – сказал Эверард, не надеясь на успех. – Моя колесница осталась на месте вчерашнего привала. Она успела бы доставить нас туда, где его вылечат.

– Ты же знаешь, я не могу этого сделать. – Тохтай усмехнулся. Жалости к умирающему как не бывало. – В конце концов, Эбурар, вы сами навлекли на себя беду.