Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира - Кен Уилбер

И в то время, как спутники Юпитера могут быть открыты глазом плоти (чувствами или их расширениями — чувственно постигаемыми реалиями), а теорема Пифагора — глазом ума и его внутренними умопостигаемыми реалиями, природа Абсолюта может быть раскрыта лишь оком созерцания и его непосредственно постигаемыми референтами — его духовными данными, реальными фактами духовного мирового пространства.

Но чтобы получить доступ к любой из этих достоверных форм познания, я должен быть адекватен инъюнкции — я должен успешно осуществить стадию инъюнкции. Это справедливо как для физических наук, так и для умственных и духовных наук. Если мы хотим знать то-то, мы должны сделать то-то. И в то время как в физических науках образцом может быть телескоп, а в гуманитарных науках — словесная интерпретация, в духовных науках образец, инъюнкция, парадигма, практика — это медитация или созерцание. Здесь тоже есть свои инъюнкции, свои озарения и свои подтверждения, и все они полностью воспроизводимы, верифицируемы или фальсифицируемы — и, следовательно, все представляют собой совершенно законную форму приобретения знания.

Однако во всех случаях мы должны привлекать инъюнкцию. Мы должны применять типовую практику, и это определенно справедливо и для духовных наук. Если мы не примем практику инъюнкции, то у нас не будет подлинной парадигмы, и потому мы никогда не увидим данных духовного мирового пространства. Мы, в конечном счете, уподобимся церковникам, которые отказывались следовать инъюнкции Галилея и смотреть в телескоп.

И вот тут появляется «уловка-22».

Око созерцания

Как я буду доказывать на последующих страницах, мы не можем решить проблему абсолютного/относительного, используя глаз плоти или глаз ума. Эта глубочайшая из проблем и тайн прямо поддается решению только через посредство ока созерцания. И, как убедительно продемонстрировали и Кант, и Нагарджуна, если вы попытаетесь выразить это решение в интеллектуальных или рациональных терминах, вы не породите ничего, кроме антиномий, парадокса и противоречия.

Другими словами, мы не можем разрешить проблему абсолютного/относительного эмпирически, используя глаз плоти и его чувственно постигаемые реалии; точно так же мы не можем разрешить ее рационально, используя глаз ума и его умопостигаемые реалии. Искомое решение скорее связано с непосредственным постижением трансцендентальных реалий, которые открываются только оку созерцания и, безусловно, являются верифицируемыми или фальсифицируемыми в этой сфере с помощью вполне публичных процедур — то есть публичных для всех, кто выполнил инъюнкцию и получил озарение.

И это в той же мере относится к проблемам судьбы и свободной воли, единичного и всеобщего, ноумена и феноменов, разума и мозга. Книга «Глаза в глаза» доказывает, что решение этих дилемм становится очевидным только на высших стадиях развития сознания — неотъемлемой части медитативного и созерцательного раскрытия. Но это не эмпирическое открытие и не рациональный вывод; это — созерцательное постижение.

К числу типичных западных ответов на вопрос о взаимоотношении разума и тела принадлежат постулат тождественности (это два разных аспекта одного и того же), дуализм (это две разные вещи), интеракционизм (они различны, но связаны взаимным двусторонним отношением причинности), параллелизм (это две различные вещи, которые никогда не взаимодействуют друг с другом) и эпифеноменализм (одно из них является побочным продуктом другого). И вопреки заявлениям их приверженцев ни одному из этих направлений не удалось одержать победу, поскольку все они в том или ином отношении глубоко ущербны. Как утверждала бы более интегральная философия, причина, по которой все они неадекватны, состоит в том, что проблема разума/тела не может быть удовлетворительно решена ни глазом плоти, ни глазом ума, поскольку это именно те две формы познания, которые требуется интегрировать — с чем ни одна из них не может справиться самостоятельно.

Таким образом, единственно приемлемый ответ на вопрос «каково отношение между разумом и телом?» состоит в том, чтобы подробно объяснить реальные созерцательные инъюнкции — созерцательные практики, или парадигмы, или образцы — и предложить задающим вопрос заняться практикой и увидеть самим. Если вы хотите узнать вот это, вы должны сделать вот это. Хотя, как эмпирики, так и рационалисты не сочтут этот ответ удовлетворительным: они желают применять лишь свои собственные парадигмы и образцы — но, тем не менее, это единственный технически приемлемый ответ и образ действий.

Как рационалисты, так и эмпирики давят на нас: они хотят, чтобы мы сформулировали свои созерцательные выводы и позволили им проверять эти выводы их собственными инъюнкциями. То есть им нужны наши слова в отрыве и вне зависимости от реальных и специфических инъюнкции. Они хотят попытаться следовать нашим словам, не утруждая себя следованием нашим образцам. И поэтому мы должны напомнить им: Слова без инъюнкций бессмысленны. Слова без инъюнкций вообще не имеют никаких средств подтверждения. Слова без инъюнкций относятся к сфере бессмыслиц, догм и заблуждений. Наши слова и наши выводы действительно можно тщательно проверить, подтвердить или опровергнуть, но только с привлечением инъюнкций.

И потому когда эмпирики и рационалисты требуют от нас выводов без инъюнкций, они гарантируют бессмысленный ответ — и они осуждают нас за бессмысленность! Наши данные не могут быть порождены их частными парадигмами и образцами, вот они и чешут затылки. Они не будут делать это и, следовательно, они не будут знать это. Они кружат по орбите своей добровольной слепоты и называют эту слепоту реальностью.

Духовное обучение и трансцендентальные данные

На Востоке дзен подходит к проблеме единичного и всеобщего следующим образом. Перефразируя знаменитый дзенский коан, вопрос можно было бы сформулировать так: «Если все возвращается к Одному, то к чему возвращается Одно?» Это, конечно, все та же неразрешимая дилемма: как соотносятся между собой абсолютное и относительное, единичное и всеобщее, Пустота и Форма?

Но дзен, разумеется, отвергнет любой интеллектуальный ответ. Умный ученик мог бы ответить: «К множеству!». И это совершенно замечательный интеллектуальный ответ, но он был бы вознагражден лишь крепкой затрещиной от Мастера. Любой интеллектуальный ответ будет радикально отвергнут, каково бы ни было его содержание!

Вместо этого ученик должен выполнить инъюнкцию, парадигму, образец, практику, каковой в данном случае будет дзадзен, сидячая медитация. И — если грубо сократить эту очень длинную и сложную историю — примерно через пять–шесть лет такого образцового обучения, ученик, возможно, начнет получать ряд глубоких озарений. И вам придется просто поверить мне на слово, что никто не стал бы проходить через этот продолжительный ад лишь для того, чтобы получить в награду эпилептический припадок или шизофреническую галлюцинацию.

Нет, это — аспирантура в сфере трансцендентальных реалий. И как только это обучение инъюнкциями начинает приносить плоды, в непосредственном осознании начинает вспыхивать ряд озарений, обычно именуемых «кеншо» или «сатори», и эти данные затем проверяются (подтверждаются или опровергаются) сообществом тех, кто выполнил ступени инъюнкций и озарения. В этот момент ответ на вопрос «К чему возвращается Одно?» станет предельно ясным и прямым — и через мгновение я дам этот ответ.

Однако дело в том, что действительный ответ на вопрос «как соотносятся единичное и всеобщее, абсолютное и относительное, свободная воля и судьба, сознание и форма, разум и тело?» — технически правильный и точный ответ таков: сатори. Технически правильный ответ таков: примите инъюнкцию, выполните эксперимент, соберите данные (переживания) и проверьте их с сообществом адекватных в этой области.

Мы не можем сформулировать какой бы то ни было ответ помимо этого, поскольку, если бы мы предприняли такую попытку, мы получили бы одни лишь слова без инъюнкций, и они действительно были бы совершенно бессмысленными. Это очень похоже на выпечку пирога: вы следуете рецепту (инъюнкциям), печете пирог, а потом реально его пробуете. В ответ на вопрос «Каков вкус пирога?» мы можем лишь дать человеку рецепт, позволить ему испечь его и попробовать самому. Мы не можем теоретически или вербально, или философски, или рационально описать ответ сколько-либо удовлетворительным образом: если ты хочешь знать это, ты должен сделать вот это.