Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко

В общем, продал я землицу и родительский дом нашему шульцу, старосте, то есть. Собрал отцово оружие, надел его кольчугу и шлем, и пошёл в Страсбург. Думал наняться в дружину к кому-то из благородных, или в наёмники. Да только в Страсбурге меня никто не взял. Говорили, через Эсслинген много благородных господ ездит. Решил там попытать удачу, пристроился на судно, добрался по реке. Да только чёрт меня занёс в Эсслингене в весёлый дом…

— Дальше можешь не рассказывать, — усмехнулся Роланд. — Деньги, оружие — всё спустил на девок.

— Ну да, — уныло кивнул Тео. — Сладенького захотелось. У нас-то в деревне с этим строго было. Испортишь девку — женись. Или убьют. С замужней связаться — точно забьют до смерти, если поймают. Вдов, какие не старые и не страшные как адское пекло, всех мужики постарше разобрали. Сунешься — все кости переломают. А в том весёлом доме девки были — ух! И фигуристые, и на лицо смазливые, и гладкие, и мягкие, и горячие, и разодеты все из себя — прямо как феи в сказке!

— Ясно, любовные игрища оказались приятными, но дорогостоящими, — прервал я пустившегося в ностальгические воспоминания парня. — Ближе к делу.

— Так я и говорю, герр риттер, остался я, значит, безо всего. Пристроился вышибалой в таверне, силушка какая-никакая есть. Так себе работа, только что кормили неплохо. Но денег платили сущие слёзы, а девки-шкуры без них не давали.

Тео вздохнул, вспоминая, как туго ему приходилось.

— И вот, месяца через три, сижу я в таверне этой, на душе паршиво, как подумаю, что мог бы сидеть с воинами в замке, если бы не моя дурость… И тут подсел ко мне этот тойфелев Адольф…

— Что за Адольф? — перебил я. — Кто такой? Почему не знаю?

— Да знаете, благородный господин, знаете, — ответил Тео. — Главарь это наш, Адольф Железные Зубы, вы же его прикончили.

— О как! — это признание меня удивило. — И кто же он? Тот медведь в шкурах? Хотя, кажется, его Конрадом назвали…

— Да, тот здоровяк — это Конрад, — подтвердил Тео. — А Адольф — это который полез вам за него мстить.

— Это который под рыцаря нарядился, что ли?

— Он и правда был рыцарем, Ваша милость. Бастард какого-то графа из Тюрингии, от служанки. Когда граф помер, законные сыновья его выгнали взашей, так он и подался на большую дорогу. Это Конрад, тот самый «медведь», как-то спьяну рассказывал. Он у Адольфа служил ещё в замке его отца, а в шайке стал его правой рукой. Редкой силищи мужик был, и свирепый, впрямь как медведь. Хотя и туповат. Но Адольфу был верен как пёс.

— А ты-то что в шайке забыл? — поинтересовался Роланд, который поморщился, разбередив раненую руку на перевязи.

— Да я ж к тому и веду, благородный господин. Адольф этот хитрый был, а я против него кто? Дурень деревенский, ничего, кроме родных мест, не видел. Развесил уши, когда он стал звать к себе в дружину… Это он шайку свою так называл. Они с Конрадом и правда всех как дружинников учили. Я не сразу и понял, что к разбойникам попал. Адольф мне говорил, что они только богатеев грабят, особливо купцов, которые сельский люд обирают, а бедный народ не трогают. Я и поверил.

— Что бедный народ не трогали, это я верю. Много ли с него возьмёшь?

А ещё это наверняка обеспечивало разбойникам сочувствие селян, информацию, укрывательство при случае, разную другую помощь. Робингуды или те, кто под них косил, всегда были довольно популярны у простого народа. Похоже, у этого Адольфа башка и правда соображала.

— Ну а дальше-то как, когда ты понял, чем этот Адольф занимается? Разбойничал вместе с ним?

— Разбойничал, конечно, куда бы я делся? — печально вздохнул Тео. — Если бы отказался, то убили бы — из шайки можно уйти только мёртвым. Но я только с вооружёнными дрался. Сбежать думал, так догнали бы. Я же здешние места тогда плохо знал. А у Адольфа в округе везде свои люди был. Конрад проболтался, что и среди властей тоже. Да и Адольф умел убалтывать. Говорил, что да, разбойничаем де, но это чтоб набрать денег на хорошее воинское снаряжение, и на переезд в Святую Землю. А там искупим все грехи, сражаясь с сарацинами в крестовом походе. Я и верил. Говорю же, дурень был! А третьего дня выпил, заснул на сеновале. Тут ещё дождь прошёл, сыро, ветер с севера. Ну и закопался поглубже в сено, чтоб теплее было. Потому и жив остался. Услышал, как Адольф и Конрад поблизости говорили. Адольф сказал, что пора завязывать с разбоем. Золота, серебра и прочих ценностей довольно набрали, можно уехать в Италию, купить там землю с замком и жить в своё удовольствие. Конрад сказал, что пора то пора, но недавно сообщили что персидский купец с шестью возами товара, хочет ехать через лес в Ульм, и что неплохо бы прихватить напоследок такую жирную добычу. Адольф согласился что неплохо, и сказал, что тогда, после того как возьмём товар у купца, всё это мясо, как решено, под нож, чтобы не делиться. Это он про свою шайку так!

— Какой негодяй! — иронически улыбнулся Роланд.

— Ваша правда, благородный риттер, негодяй и есть! — горячо поддержал Тео, не заметив иронии. — А ещё благородной крови! Хотя, сколько там той крови, с одного боку… Да, об чём это я? Так вот, Конрад сказал, что как приказано, сонное зелье сделали, а когда будут праздновать захват каравана, добавят в выпивку их люди. Было у них полдюжины доверенных, с Адольфом из Тюрингии пришли. А Адольф сказал, что потом и сонных, и прочих перережут люди барона, как договорились. А они, как всё начнётся, под шумок, уйдут с сокровищами.

— Что за барон? — заинтересовался Роланд.

— Да приезжал пару раз к Адольфу, благородный риттер, — ответил Тео. — Не знаю, кто такой, не видел до того, а сам он не назывался, как понимаете. Да и лицо его не разглядел — он в капюшоне был, вроде как у монахов. Но точно из благородных, уж их не спутаешь, как эта братия держится. А Конрад его бароном назвал, тот ещё ругался, что болтает лишнее. В общем, я, когда всё это на сеновале услышал, сразу понял, что надо делать ноги, пока жив. Да только, перед нападением на купца из лагеря никого не выпускали, следили за всеми,