Инферно. Последние дни - Скотт Вестерфельд

Мос привел меня к станции метро, и я потянула его ко входу на лестницу, с головокружительным ощущением ликования впитывая подземный шум — типа как когда меня пронизывала la musica. Зверь грохотал, радостно извиваясь внутри меня.

— Но я думал, мы не…

— Мы не поедем на поезде, — сказала я. — Это просто путь напрямик.

— Путь напрямик? — недоверчиво переспросил он.

— То, чего ты хочешь, можно получить только под землей, Мосси. Но поверь, тебе это понравится на вкус.

Он удивленно вытаращился, но потом кивнул. Я улыбнулась и, прикрыв глаза, потянула его вниз, в свет флуоресцентных ламп. Его пульс трепетал под моей рукой.

С каждым шагом притяжение становилось все сильнее.

Мос тоже чувствовал его, как будто воздействие этого притяжения проникало сквозь мою кожу в его — электрический ток желания. Или, может, он чувствовал исходящий от меня запах — здесь, под землей, я просто источала его, зверь внутри меня подскакивал, вопя, что он почти свободен. Что бы ни было здесь, внизу, оно разорвало сдерживающие меня путы Лус. Я взволнованно провела языком по зубам.

«Не смей… есть… Мосси».

Однако остановиться и не идти вперед я не могла.

Позади меня Мос тяжело дышал, его глаза блестели, точно мокрое стекло. Когда я спрыгнула с платформы на рельсы, он не сказал ни слова, просто остановился на мгновение, а потом сделал то же самое. Его губы налились кровью, сердце пульсировало в горле. Я могла бы взять его прямо сейчас, но знала, что чем дальше мы зайдем, тем лучше будет. И потянула его во тьму туннеля.

Гравий хрустел под ногами, повсюду, издавая острый запах, бегали крошечные создания. Мои друзья, моя семья.

Потом я подошвами почувствовала дрожь… Опасность.

Мос заставил меня остановиться. Он тоже что-то почувствовал.

— Дерьмо! Это поезд?

Опустившись на колени, я приложила руку к рельсу.

— Осторожней! Он…

— Не бойся, Мос. — Я взмахнула свободной рукой. — Вон тот электрический. Этот просто чтобы слушать…

Гладкий, холодный металл под моей ладонью подрагивал, но не от приближения поезда. Все вокруг нас содрогалось: гравий, железные балки, осветительные лампы на шнурах. Сама земля сотрясалась от страха.

Призывая меня к борьбе — la lucha.[43] И Моса тоже.

И внезапно я поняла то, что лекарства Лус скрыли от меня, и что я лишь мельком ощущала в своих песнях. Это создание под землей, это создание, заставляющее землю содрогаться, было нашим врагом.

И зверь внутри меня был создан для того, чтобы сражаться с ним.

— Мы должны быть осторожны. Он рядом.

Мос шумно втянул носом воздух.

— Я слышал это, Мин, на репетициях. В твоей музыке.

— Умненький Мосси.

Он покачал головой.

— Но почему это имеет… запах?

— Потому что оно имеет тело. Оно реально и очень опасно. И, по-моему, прямо сейчас нам не стоит встречаться с ним, поэтому тс-с-с…

Я потащила его дальше в туннель, к следу, оставленному этим старым врагом, — самое подходящее место, чтобы вдохнуть жизнь в зверя внутри меня.

По мере нашего приближения я ощущала, как рвутся остальные путы Лус, как соблазны, и клубки, и споры зверя растекаются по моему организму. В конце концов, я поняла, как это работает. Здесь, внизу, зверь внутри меня вовсе не хотел съесть Мосси, он хотел дальнейшего распространения себя.

Каким-то образом старый враг сделал его… сексуально озабоченным.

Вскоре обнаружилась дыра, изжеванная, разрушенная земля, типа раны в боку туннеля, измазанная черными выделениями врага, которые он использовал, чтобы растапливать землю. Древний враг был огромен, осознала я, достаточно велик, чтобы проделывать собственные ходы, хотя ему нравилось свободно двигаться по туннелям подземки.

Я затащила Моса в эту каменную дыру и прижала к осыпающемуся краю, крепко удерживая за плечи, чтобы он не мог вырваться.

Его зрачки были черны, как беззвездное небо.

— Мин…

— Ш-ш-ш…

Я приложила ухо к стене туннеля и прислушалась. Враг удалялся, и по мере того как его воздействие ослабевало, мой голод рос. Зубы жаждали разорвать Моса на клочки, насытить голод так как это не могла сделать никакая цыплячья кровь…

— Я должна дать тебе это прямо сейчас, — сказала я.

— Что «это»?…

— Мосси… — Я накрыла ладонью его рот. — Вот какая штука: если мы и дальше будем разговаривать, думаю, я съем тебя.

Его глаза стали как блюдца.

Я убрала руку, наклонилась вперед, накрыла его губы своими, и зверь внутри взорвался. Он силился проникнуть через мою кожу, через каждую пору, насыщал собой мой пот, мою слюну, мою кровь, пропитывал каждую клеточку.

Зарази Моса, зарази его.

Поцелуй длился долгие мгновения, и по окончании его я была опустошена.

Отодвинувшись от Моса, я посмотрела в его блестящие глаза. Он задыхался, прекрасный, зараженный. Чувство облегчения охватило меня, и я снова поцеловала его, на этот раз нежнее, окончательно уверившись, что он в безопасности. На этот раз благоразумие победило безумие.

После первого поцелуя голодный зверь внутри меня не хотел пожирать своего нового воина, который пригодится в его борьбе. Теперь он был Удовлетворен.

Но я… Для меня это было только начало.

17

«Foreign Objects»[44]

Специально на этот случай я купила новое платье и всякую разную косметику. Волосы перекрасила, постригла, высушила и уложила с гелем. И теперь стояла в ванной комнате перед зеркалом, осторожно держа на кончике пальца контактные линзы. Мать просто пылала от возбуждения.

— Ты сможешь, Перл.

Она торчала у меня за спиной, тоже вся из себя нарядная.

— Это не вопрос. — Я посмотрела на контактные линзы, похожие на крошечные шарики света: пугающее, жуткое мерцание. — Вопрос в том, хочу ли я этого.

— Не глупи, дорогая. Ты сказала, что сегодня вечером хочешь выглядеть как можно лучше.

Надо же было сморозить такую глупость! Мама ужас как возбудилась.

Миллион лет назад, когда ей было семнадцать, она в качестве старомодной дебютантки отправилась на вечеринку. Фотографии до сих пор сохранились. И мы по-прежнему в Нью-Йорке, не имеет значения, какие горы мусора вокруг и как опасно на улицах, потому что именно здесь и бывают вечеринки. Она, видимо, надеялась, что это станет началом новой эры Прелестной Перл — больше никаких голубых джинсов, очков и музыкальных групп.

— Я могу пойти туда просто без очков. Ну не буду ничего толком видеть, какая разница?

— Чушь! Контакт глаза в глаза очень важен для того впечатления, которое ты производишь. И я не хочу, чтобы ты натыкалась на предметы искусства.