Сверхновая американская фантастика, 1994 № 02 - Лариса Михайлова

С любовью, Дэнни.

ЭОТ

Адресант: Лорэ (а) ист. Флоренция. Универснет // 23:10 GMT 200919

Адресат: Баринг (а) хим. Вашингтон. Универснет // 15:20 PDT 200919

Кому: Николасу Барингу

От кого Дениз Аорэ

Примечание: Частная переписка

В пятницу ночью

Ник!

Жаль, что у тебя такая запарка перед началом занятий. Не беспокойся, я не жду от тебя слишком многого в ближайшую пару недель (разве что по несколько строчек в день — для меня важнее почаще, а не побольше) — просто чтобы знать, что ты там и слушаешь мою болтовню (следовало бы сказать ЧИТАЕШЬ мои записки). Кстати, зал все-таки открылся сегодня днем, хотя читатели комиксов смотрели на меня положительно КОСО, и я к тому же подозреваю, что за мной специально приглядывали, как будто я И ВПРЯМЬ могла неожиданно выхватить ручку и пустить ее в ход или же достать лезвие и оттяпать по-быстрому одну-две странички.

Я просидела битых три часа, разбирая каракули одного старого нотариуса (чью руку, от нескончаемого заверения документов, вероятно, свело судорогой), и, знаешь, оказалось не так уж много сокращений, которых я не смогла расшифровать.

Должна признаться, я рада, что ты наконец начинаешь верить в увиденное мной. Можешь вообразить, как мучила меня мысль о том, что ты считаешь меня обыкновенной истеричкой. Если бы тебе удалось выудить какую-нибудь положительную информацию, было бы просто классно. Странное ощущение — знать, что, возможно, вся история гроша ломаного не стоит — и тем не менее мучиться любопытством — только потому, что видела это своими собственными глазами. (Линет, например — и я уверена, именно по той причине, что она ничего не видела) — все это малоинтересно. Если бы я не убедила ее, что действительно видела снег, она, я думаю, тоже предпочла бы теорию массовой галлюцинации — и трудно было бы винить ее за это, особенно если учесть, что ей пришлось испытать сегодня утром в лифте.) Пожалуй, я немного почитаю и лягу спать сегодня пораньше, тем более что я плохо спала в прошлую ночь. К тому же у меня вполне серьезные намерения быть в Архиве к самому открытию зала.

Дэнни.

ЭОТ

Адресант: Лорэ (а) ист. Флоренция. Универснет // 21:50 GMT 210919

Адресат: Баринг (а) хим. Вашингтон. Универснет // 13:54 PDT 200919

Кому: Николасу Барингу От кого: Дениз Лорэ

Примечание: Частная переписка

В субботу вечером

Дорогой Ник!

Ну и денек. Тем более приятно было вернуться домой и найти от тебя известие, в котором столько дразнящего и разжигающего аппетит относительно загадки «Снега».

Сегодня получила три приглашения.

Во-первых, от Блейк Стэубнер (не думаю, чтобы я упоминала о ней раньше), которая приглашает меня позавтракать на Вилла-И-Татти в следующий четверг. Она историк искусства, тамошний сотрудник (и поэтому имеет право приглашать меня на завтраки.) Конечно, я согласилась, отказаться было бы просто немыслимо. Уверена, что я рассказывала тебе об И-Татти, что вилла эта была передана Гарварду знаменитым историком искусства Бернардом Беренсоном в прошлом столетии и что она буквально по стропила завалена самым потрясающим антиквариатом. Плюс ко всему к вилле прирезан громадный кусок земли, где выращиваются оливы и виноград, а в самом доме устраиваются весьма «аристократические» завтраки, которые посещаются учеными различных мастей и флорентийской «знатью» (судьями, гинекологами, католическими священниками, служащими муниципалитета и т. д., короче, ты знаешь публику подобного сорта).

Второе приглашение поступило перед самым закрытием зала. Три историка искусства — все трое американцы — и два флорентийских старшекурсника (историки) пригласили меня позавтракать вместе с ними. Я почувствовала себя страшно неудобно — не из-за приглашения, конечно, но из-за того, что вынуждена была ответить на него отказом — один такой «завтрак» съел бы все мои деньги на каппучино за месяц вперед. Надеюсь, моя отговорка насчет приезда Линет прозвучала не слишком беспомощно. (Вполне возможно, им известно, что Линет околачивается у меня чуть не каждый день в те часы, когда я дома, держит пищу в моем холодильнике, моется, придя с улицы, в моем душе…) Вообще — то она обычно не бывает по субботам, но как раз сегодня собиралась, опасаясь нового наезда со стороны соседей, более чем враждебно настроенных по отношению к ней.

Третье приглашение пришло, когда я вернулась домой (с плетенкой теплого хлеба, томатов и тонких, почти светящихся ломтиков мортаделлы), от Иверсонов — в сущности это было общее приглашение мне и Линет — посетить вместе с ними один древний средневековый город, который по решению Консилио ди Фиренца[16], был превращен в заповедник. Нужно ли говорить, что язык постановления (кстати, власти постарались довести его до сведения публики), запрещающего всякое строительство на территории города, пестрит ссылками на необходимость сохранить «наше великое историческое наследие» и прочими красивыми словами, но правда заключается в том, что флорентийцы процветают целиком и полностью благодаря туризму, и было бы дико позволить застройщикам испортить древность, привлекающую толпы туристов.

Итак, я и Линет запрыгнули в фургончик Иверсонов, где нас набилось восьмеро, и покатили из Флоренции на юг, чрез мили и мили бетонных кварталов. Впечатление гнетущее, честное слово. Добавь сюда еще вечногорящие прожектора на промышленных махинах… К счастью, в Тоскане еще встречаются кое-где тихие деревенские островки, с пышно-серебристыми оливами и темными остроконечными кипарисами на фоне густо-синего неба. Город окружен чем-то типа санитарного кордона — коротенькой зеленой бахромой, словно призванной защитить его от пригорода, — а дальше идут внушительные каменные развалины, оставшиеся со времен Римской империи, и древние-древние здания, которые источают такой аромат, что вы готовы поклясться — ему ровно тысяча лет; громады, сложенные из кирпича и камня, плотно впрессованных один в другой, нависают над узенькими, грубо мощенными улочками. Забавно, что на мостовой там и сям виднеются масляные пятна, значит, когда-то машинам был разрешен въезд в город, но, очевидно недолго. Здесь стоит влажная глухая тишина, которую лишь изредка нарушают звуки ссоры — какого-то мужика и двух баб. Я даже заметила белье, вывешенное для просушки на веревке, натянутой между двух домов, — красно-белые простыни в косую полоску, черные в пурпурный горошек спортивные трусы, черный бюстгальтер и платье, и еще белую льняную скатерть рядом с салфетками. (Как ты думаешь, не сочли бы флорентийцы подобное равнодушие к древностям преступным? Трудно сказать. Во всяком случае, если они и не задавались подобным вопросом до сих пор, то, взглянув разок на подобную картинку, решили бы отнюдь не в пользу простонародья с их любовью к домашнему уюту.) Не успела я оправиться от потрясения, вызванного видом сохнущего белья, как тотчас же меня едва не вырвало от запаха жарящегося мяса, перемешанного со зловонием, исходящим от мочи и тысячелетних камней, насквозь пропитанных гниющей влагой… Тяжелые волны этого амбрэ ходили по городу и переполняли его от края до края. Люди здесь (кроме туристов, разумеется) лишены того налета процветения, который привыкаешь видеть повсюду в Европе. Представь себе следующую картину: старуха, укутанная в черное с головы до ног, стоит наискосок от церкви, так что видна только часть ее лица — густая сеть морщин, толстый нос картошкой, несколько седых прядей, выбившихся из-под платка, две черные бусинки глаз, пристально, не мигая, уставившихся на церковную дверь, — они-то и выдают в ней настоящую фанатичку, и я сильно сомневаюсь даже в том, что она хотя бы заметила нас. Предчувствуя, что сейчас разыграется какая-то драма, я хотела остановиться и подождать. Ну конечно, я этого не сделала. Вряд ли остальные даже заметили ее. Каролина, разумеется, была озабочена исключительно тем, чтобы отыскать новую достопримечательность в своем Голубом Путеводителе…

Отвратительная необходимость по возвращении в Центр пройти досмотр, казалась непереносимой, как никогда ранее. Так как Иверсоны высадили Линет у ее дома еще до въезда в Центр, их приглашение на ужин относилось теперь ко мне одной. Признаться, я колебалась. С одной стороны, было уже полвосьмого вечера, я устала, хотела есть, и меня ждали мои ночные бдения: я рассчитывала заползти в постель с моей электронной записной книжкой, свернуться клубочком и внести описание города в мой журнал. С другой стороны, я не была уверена, что поступлю хорошо по отношению к Иверсонам — отплатив таким образом за всю их сегодняшнюю любезность. (А также за любезность Дональда и Каролины, которые чуть не поссорились, стараясь угодить мне. Как ты понимаешь, подобное отношение обязывает. Дональд, конечно, как декан колледжа, привык взвешивать и обдумывать каждое свое слово. Каролина же, как я догадываюсь, начисто лишена этого качества.) Но я была порядком возбуждена поездкой, и находила их компанию весьма приятной. Как бы то ни было, я согласилась. Должна признаться, их апартаменты восхитительны — окна их столовой выходят прямо на Арно, ты знаешь. Их апартаменты не только больше, они гораздо уютнее моих. Итак, мне дали вина, супа, макарон, салата и сыра… Их малявки болтали о «снеге», о том, что говорят об этом ребята в школе. Но кстати, о снеге — к великому моему УДИВЛЕНИЮ, ученые один за другим сообщают, что видели «снег» падающим над реками, заливами и озерами в Западной Европе и Северной Африке. Меня взбудоражило известие, что некоторые из них взяли пробы. Жаль, что та твоя знакомая, корреспондент «Науки», до сих пор не перезвонила. Ты прав, Ник, она в долгу перед тобой за то, что ты объяснил ей тогда смысл работы, удостоенной Нобелевской премии. Но теперь как раз уик-энд. Будем надеяться, что она свяжется с тобой в понедельник. Да, это и вправду «любопытно», как ты говоришь, что метеоспутник повредился почти одновременно с началом снегопада. Вполне возможно, что это всего лишь «бредовое предположение», будто дело не обошлось без метеорита, но на текущий момент, Ник, это ЕДИНСТВЕННОЕ правдоподобное объяснение, которое мне довелось услышать (если не считать, конечно, всей этой антиамериканской чепухи о Злом Американском Правительстве). (И не беспокойся, я не пророню ни слова — я прекрасно понимаю, что ты имел в виду, назвав свое предположение «бредовым»). Конечно, самое зловещее во всем этом — даже если мы предположим, что снег выпал с метеорита — факт, что он шел только над водой. Боюсь даже помыслить о том, что тебе потребуется еще более бредовое предположение… Господи благослови систему связи «Сайенс». Вне всякого сомнения, что как только люди, взявшие образцы, закончат их исследование, они передадут свои заключения по «Сайенс». Однако я до смерти устала писать. Маленькой зайке давно пора в постельку.