Спаситель Петрограда - Алексей Лукьянов

Первого апреля день начался, что и говорить, весело. Спервоначала в шесть или около шести утра зазвонил телефон, что, в принципе, было совершенно нормально, если не учитывать того факта, что в этот день был выходной, то есть Абрамовы собирались поспать подольше. Тем не менее Татьяна Константиновна сняла трубку, и чрезвычайно нетрезвый мужской голос задал ей вполне дружелюбный вопрос, — мол, как жизнь, подстилка? Мама не растерялась, она сказала, что жизнь, собственно, сложилась весьма неплохо, можно даже сказать — удачно, если не считать, что с утра звонят неизвестные граждане и обзывают ее подстилкой. Мужчина на том конце провода смутился и уточнил телефонный номер. Как и следовало ожидать, он позвонил не туда, куда хотел. Минуты три он дико извинялся, сославшись на то, что очень переживает разрыв с женой, который случился десять лет назад, как раз в этот день. Татьяна Константиновна сказала, что это был самый неожиданный розыгрыш в ее жизни. В том смысле, что не разрыв неизвестного гражданина с супругой, а этот утренний звонок. И на этой мажорной ноте положила трубку.

Но не успела она лечь в постель, как снова раздался звонок, на этот раз — в дверь. Татьяна Константиновна в гневе подорвалась с места и в одной ночной рубашке устремилась к двери. Не успел визитер позвонить еще раз, как дверь распахнулась…

— Целый час вам звоню, а вы все спите, — проворчал нежданный гость в ослепительно белом шелковом костюме, безумно дорогих лаковых штиблетах, все в той же черной сорочке с золотым галстуком-шнурком, разве что к гардеробу давешнего коммивояжера добавилась лихо заломленная назад соломенная шляпа, а в левом глазу сверкал монокль. В руке он держал все тот же тертый бежевый саквояж. Не обращая внимания на то, что Татьяна Константиновна перед ним неглиже, торговец оружием вошел в квартиру и моментально очутился в гостиной. Сам собой зажегся свет. Маме ничего не оставалось делать, как закрыть дверь, поскорей накинуть поверх ночнушки халат и присоединиться к гостю, который, как нам известно, уже не был таким уж нежданным.

— Простите, — не преминула попенять визитеру Татьяна Константиновна, — вы, кажется, обещали прибыть ровно в пятнадцать часов…

— А сейчас сколько? — испуганно спросил он и посмотрел на настенные часы.

На часах было ровно три. Видимо, ночью они по какой-то причине остановились, а тут вдруг снова пошли.

— Эти часы неправильно показывают время, — поторопилась сказать Татьяна Константиновна. — А на моих…

Что за черт. Электронные часы на руке Татьяны Константиновны показывали ровно пятнадцать ноль-ноль.

— Ничего не понимаю… — покачала она головой.

— Вы меня не путайте, — сурово заявил торговец. — У нас с вами сугубо деловые отношения, так что давайте не будем отвлекаться. — Он раскрыл свой саквояж и спросил, роясь в его недрах: — В прошлый раз мы остановились, насколько я помню, на системе «Муравей»?

— Да, — сказала мама. — Но я хотела бы ознакомиться и с другими образцами.

— Ах, вот даже как? Я знал, что с вами будет очень приятно работать, но чтобы настолько…

Тут же комната наполнилась разнообразным металлическим ломом, сияющим хромированными боками, и началась экскурсия, повторить которую даже пытаться не стоит: настолько она была длинной и нашпигованной различными терминами, на слух не воспринимаемыми и языком невоспроизводимыми. В конце концов, уже окончательно запутавшись, Татьяна Константиновна спросила:

— Мне нужно что-нибудь такое… чтобы в клочья, в лоскуты порвало.

— Тогда вот это, — торговец извлек из оружейных завалов огромную черную трубу полутора метров длиной, с диаметром не менее двадцати сантиметров. — Гранатомет класса Эй-Зет, укомплектован четырьмя зарядами с общей разрушительной силой в тротиловом эквиваленте одна килотонна.

— Это как? — не поняла Татьяна Константиновна.

— Это четыре заряда, мощность взрыва каждого из которых равна мощности взрыва двухсот пятидесяти килограммов тринитротолуола.

— Тротила, что ли?

— Да-да, все время это название забываю.

— Э, нет, — не согласилась Татьяна Константиновна. — Это, значит, если я промахнусь, то я сто человек поубиваю?

— Да нет, что вы, — замахал руками коммивояжер, — не сто, а девятьсот тридцать семь с половиной.

— Еще лохмаче, — возмутилась мама. — Нет уж, мне чего-нибудь менее радикальное.

— Ну, если вы мыслите не так масштабно, то этот боекомплект можно заменить на четыре заряда с меньшей убойной силой. Что вы скажете о трех килограммах в тротиловом эквиваленте?

— И в клочки?..

— Даже пыли не останется.

— Годится, я покупаю.

— Прекрасно. Значит, вы готовы продать всё? — и торговец извлек из кармана пиджака купчую.

— В каком смысле — «всё»? Сколько это стоит? — спросила Татьяна Константиновна.

— Ноль целых семьдесят пять сотых обобщенных единиц.

— А это как? — спросила бухгалтер Татьяна Константиновна.

— Валовой галактический продукт делится на валовой планетарный продукт, потом на валовой национальный продукт, потом на количество жителей конкретной страны, гражданином которой является клиент.

— А в наших это сколько? — с замиранием сердца спросила мама.

— Сущие пустяки — пятьсот тысяч рублей.

— А подешевле в вашей коллекции что-нибудь есть?

— Есть, но стоить это будет дороже, — отрезал торговец.

Руки Татьяны Константиновны опустились, не успев подняться. Но тут она воспряла духом.

— Извините, нам с вами не по пути, — сказала она. — За такие деньги я могу нанять взвод киллеров.

— Вот, значит, какая вы, — возмутился гость. — Я летел к вам сквозь Млечный путь, я спешил, чтобы утолить вашу жажду мести, а за это удовольствие, скажу я вам, многие платят гораздо большие деньги, они жизнь на это кладут, а вы, значит, как услышали про цену, так и забыли свои слова, мол, я все продам, но найду тебя и убью.

Татьяна Константиновна даже рот открыла: откуда содержание ее конфиденциальной беседы с зятем стало известно этому вселенскому проходимцу?

— Во-первых, не вселенскому, а пока только галактическому, и вовсе не проходимцу, и это во-вторых. Ну, а теперь в-третьих: содержание вашей конфиденциальной беседы с зятем написано у вас на лице, — ответил на незаданный вслух вопрос торговец. — Да не смотритесь вы в зеркало, я образно выражаюсь.

Он прогарцевал по комнате из конца в конец.

— Конечно, вы можете отказаться от моих услуг, купить охотничье ружье у кого-нибудь из ваших алкоголиков, которые забыли, когда в последний раз на охоте были. Но как вы в глаза дочери смотреть будете? Лучше уж тогда совсем откажитесь от мести и доживайте ваш век спокойно, не обагрив рук своих кровью…

Вот уж нет. Отговаривать Татьяну Константиновну было совершенно бесполезно. Видимо, коммивояжер об этом догадывался и продолжил свою речь в том же ключе:

— Поймите, любезная Татьяна Константиновна. Мстить почти незнакомому человеку за то, что он бросил вашу дочь, и тратить на это деньги, силы и время — это же глупо. Это же средние века, Корсика, вендетта. Одним словом, чушь собачья. И ведь вас не поймет никто, вас покажут в передаче «Человек и закон» и заклеймят махровой уголовницей.

— Не ваше дело, чем меня заклеймят, — вспыхнула Татьяна Константиновна. — Я его предупреждала, а он решил, что я слова на ветер бросаю.

Она выхватила из рук коммивояжера купчую, внимательно ознакомилась с условиями покупки и подписала.

— Прекрасно, — бумага выскользнула из-под руки Татьяны Константиновны и вернулась в руки торговца оружием. — Вы просто образцовый покупатель. Остаются последние формальности. Естественно, что отправившись на поиски своей жертвы вам придется всюду таскать этот убойный агрегат за собой. Чтобы у окружающих, а особенно у блюстителей порядка не возникало совершенно ненужных вопросов относительно функционального назначения этого предмета, создателями гранатомета предусмотрен способ компактной транспортировки товара. Для этого в ложе приклада помещена кнопка «Мини-габарит». Достаточно легкого прикосновения, и… — на глазах Татьяны Константиновны гранатомет съежился до размеров небольшой дамской косметички. — При хоть сколько-то сильном ударе об твердую поверхность гранатомет принимает свои естественные размеры и готов к работе. Деньги переведете на этот счет… — гость оставил на столе какой-то газетный огрызок и исчез. На огрызке все тем же детским почерком было написано… да, именно: «В 15 часов».

Желая проверить справедливость слов насчет гранатомета, Татьяна Константиновна взяла уменьшенное орудие двумя пальцами и уронила на пол. Оно с лязгом грохнулось, подпрыгнуло, что-то оглушительно клацнуло, щелкнуло — и гранатомет тяжело рухнул на ковер.