Жестокое перемирие - Александр Тамоников

– Иван, стоять! Замри на месте!

До пацана на этот раз доходило с опозданием. Видимо, скорость звука резко упала.

Андрей схватил его за ногу, потом резко повернулся и приказал:

– Мужики, на поле не заходить!

На этот раз все поняли его правильно. Ополченцы превратились в неподвижные пятна. Паренек застыл в той позе, в которой находился, хоть картину пиши: локти уперты в землю, одна нога подогнута, другая выброшена в сторону.

Андрей лихорадочно вытащил из кармана миниатюрный фонарик с регулировкой света, поставил на минимальный накал, направил на штуковину, к которой так кстати прикоснулся рукой. Плоский цилиндр оказался разрывным элементом австрийской противопехотной мины SpM75! Такие штуки, похожие на летающие тарелки, саперы устанавливают в грунт. Внизу корпус, над ним разрывной элемент, наполненный стальными шариками и взрывчатым веществом.

Мина универсальная. Если просто надавить на взрыватель, то разрывной элемент выбрасывается на высоту полтора метра и уничтожает все живое вокруг себя. Можно применить натяжное устройство. К вращающемуся тройнику приделывается проволока, другим концом она цепляется за что-то стационарное…

Командир пошарил вокруг взрывателя – проволоки не было. Он начал энергично возить руками вокруг себя. Чисто. Андрей потянулся вперед, нащупал ноги паренька, землю под ними, заросшую клочковатой травой, и похолодел так, словно сидел внутри айсберга!

– Парень, вообще не шевелись! – прошипел он. – Ты уже взрослый человек, имеешь самообладание, поэтому скажу тебе откровенно. Между твоими ногами мина. Не представляю, как ты пробороздил ее пузом и умудрился не задеть, но в любом случае тебе дико повезло. Если шевельнешься, зацепишь, то мы реально взлетим!

– Ух ты! – взволнованно прошептал паренек. – Слушай, дяденька, я не буду шевелиться, могу всю ночь не двигаться. Ты только скажи, что теперь со мной будет…

– Все отлично, парень, – успокоил Андрей. – Только не делай резких движений. Сейчас я отползу, ты встанешь. При этом твои подошвы должны остаться именно там, где они сейчас находятся. Переступишь ногами – и кирдык. Потом тебе придется либо отпрыгнуть задом, либо как-то повернуться и опять же скакать. Выбирай, как удобнее.

«А я пошел, – подумал он и начал пятиться. – Осколки таких штуковин поражают человека в радиусе двадцати метров. В принципе, немного, но сейчас все мы в этой самой зоне!»

– Да ладно, мужик, не парься, – слабым голосом проговорил паренек. – Вы же все равно хотели меня домой отправить.

– То есть ты не видишь особой разницы между домом и тем светом?

Ополченцы сползли обратно в канаву, затаили дыхание.

– Теперь он точно в штаны наложит, – глухо пробормотал Дорофеев.

– А что, натурально, – согласился Голуб.

Грустное на этой войне, как, впрочем, и на всех остальных, вплотную соседствовало со смешным. Паренек поднимался как в замедленной съемке. Он зачем-то растопырил пальцы, тряслись поджилки, стучали зубы. Но с заданием Ванюша справлялся отменно, его пятки не отрывались от земли.

Он худо-бедно выпрямился, потом чуть пригнулся и напоминал бегуна, срывающегося с высокого старта. Голова была повернута, как у филина. Малый собрался с духом, глубоко вздохнул, уже напрягся, чтобы отпрыгнуть, и вдруг снова застыл.

Не он один. Замерли все.

Взревел мотор, пятна света заплясали по дороге. Приближалась крупная грузовая машина. Курьезнее не придумаешь!

Ивана парализовало от ужаса, едва он оказался в освещенной зоне. Пацан так и остался стоять в раскоряченной позе, только щурился, ослепленный дальним светом. Люди, сидевшие в кабине, не могли не заметить его. А вот ополченцев, скрючившихся в канаве, они не видели.

Водитель начал тормозить. Неповоротливый грузовик, заурядный армейский «Урал» с крытым кузовом, протянул мимо пацана метров десять и с лязгом остановился. Иван не реагировал, смотрел на это безобразие широко распахнутыми глазами и не шевелился.

Ополченцы пока не вмешивались. Вряд ли эти люди остановились, чтобы расстрелять мальчишку, застрявшего на минном поле.

Заскрипели дверцы, из кабины выбрались двое мужчин в защитной униформе. Водитель извлек из кобуры пистолет, завертел головой. Его напарник – сухопарый, долговязый – обогнул капот, передернул затвор автомата, присоединился к товарищу.

– Смотри-ка, Петро! – сказал он водителю. – Статуя выросла.

– Бывает, – пробасил водитель. – Пацанчик какой-то. Эй, малек, ты что там делаешь? – крикнул он. – Местный, что ли?

Паренек молча хлопал глазами. На его мордашке возникла какая-то скорбная библейская мина.

– Может, лазутчик? – предположил долговязый тип. – На нашу базу решил проникнуть?

– А чего тогда застыл, как монумент? Блин, Микола, здесь же минное поле! – прозрел водитель. – Сейчас рванет!

Обоим словно пружины к пяткам приделали! Мужики спрятались за капотом машины.

– Эй, пацан, а ну иди сюда! – проорал водитель. – А то пристрелим к такой-то матери! Ты что, глухонемой?

Тут парнишка вдруг завопил, сделал гигантский скачок прямо с места, перемахнул канаву, в три прыжка одолел по диагонали проезжую часть и бросился в кусты, в противоположную сторону от машины.

– Лови его! – крикнул долговязый тип, оттолкнулся от капота и побежал по дороге.

Водитель припустил за ним. Стрелять они не стали. Видимо, в окрестностях особо важного объекта пальба без повода не поощрялась.

Иван ломился через кусты, как слон. Трещали ветки, сыпалась листва. А эти двое быстро завязли. Они ругались, путаясь в ветвях, потом плюнули на это дело, выбрались на дорогу, отряхнулись и зашагали обратно.

– Пристрелить надо было, – посетовал долговязый тип. – Вдруг его ватники заслали?

– Да ладно тебе, – заявил водитель. – Какой из него шпион? Обычный шпингалет, дурачок деревенский. Видел, какая рожа блаженная? Вылез на минное поле, обделался от страха, а тут еще и мы…

Оба уселись на свои места, водитель снял машину с ручника. Облако смрадного дыма вырвалось из выхлопной трубы. Грузовик пополз дальше, начал вписываться в поворот.

Из канавы, засыпанной листвой, высунулись несколько голов, уставились ему вслед.

В кузове что-то заерзало между картонными коробками, наваленными на полу. Трое мужчин в испачканной униформе с украинской символикой поднялись с пола, ухватились за скрипящие борта и стали рассаживаться на боковой лавке.

Затея отличалась форменным безумием, но только она и пришла в голову капитану Окуленко, когда украинские военные бросились догонять пацана. Он уже немного знал Ивана и был уверен, что погоня завершится неудачей. Капитан, Савельев и Дорофеев мигом заскочили в кузов.

– На этой бричке мы далеко не уедем, – рассудительно заметил Савельев. – Метров триста-четыреста, не больше. Ну, Ванька и отмочил! Молодец пацан, отыграл хорошо.

– А теперь в команде замена игроков, – сказал Андрей. – Обратите внимание, товарищи бойцы, мы едем четко к волку в пасть. Другого способа попасть на охраняемую территорию я не вижу. Будем рассчитывать на тупость украинских военнослужащих и их халатное отношение к службе в глубоком тылу. Ведем себя невозмутимо. При первых же признаках провала я бросаю за борт гранату. Мы покидаем машину, а дальше действуем по обстановке. В крайнем случае отвоюем плацдарм, закрепимся. Остальные прибегут по дороге. Думаю, какое-то время продержимся. А если добудем парочку гранатометов, то устроим этим нелюдям и вовсе развеселую жизнь.

– Почему мне не нравится этот план? – Дорофеев задумчиво почесал оттопыренное ухо. – Ладно, что-нибудь придумаем.

Дальше был цирк. Заработали разболтанные тормоза, грузовик, сотрясаясь и лязгая, замедлил ход у контрольно-пропускного пункта. Открылись ворота. Машина въехала на территорию и остановилась.

Послышались шаркающие звуки. Караульный с трудом волок натруженные ноги.

– Привет, Микола, – проворчал он. – С возвращеньицем. Что привез?

– Та топтуху, – отозвался водитель.

В переводе на нормальный язык это означало, что двое военнослужащих ездили за провиантом.

– Сегодня только сухпай, нормальной жрачки больше нет. Разворовали, блин, тыловики!..

– Ладно, хоть такая. А то с голодухи скоро ноги протянем, – буркнул караульный. – В кузове нема никого?

– Никого, – небрежно бросил водитель. – Топтуха одна.

– А если проверю?

– Та проверяй, мне-то что?

Ополченцы от злости заскрипели зубами. Спрятаться в кузове негде, придется воевать. Ну, какого, спрашивается, черта заглядывать в кузов? Жить укропам надоело?

Караульный, волоча конечности, обошел машину, вскарабкался на подножку, чтобы отбросить брезент.

Сердце командира ушло в пятки. А на что он рассчитывал? Тут ведь секретный объект. Не полные же они олухи, чтобы не осматривать машины? Рука капитана сжала гранату, большой палец отыскал колечко чеки. Выдернуть его – плевое дело.