Скандал - Сюсаку Эндо

– Что вы хотите от меня услышать? – смущенно сказал Тоно. – Сорвать маску – это звучит слишком агрессивно.

– Сугуро обманывает своих читателей. Ведь есть же в конце концов у писателя социальная ответственность! В наше время даже премьер-министр вынужден был подать в отставку после обвинений в том, что он злоупотребляет своим положением… Так что вы как профессионал думаете о Сугуро?

– Ничего не думаю. Я вообще не считаю, что у него раздвоение личности.

– Ну хорошо, а что такое, по-вашему, раздвоение личности?

– Безотносительно Сугуро? Вот что я вам скажу – человек не так прост, как нам иногда кажется. Любой человек – многолик. Когда работаешь в моей области, неизбежно приходишь к этому выводу. Порой сталкиваешься с такими жуткими, необъяснимыми случаями, что остается только развести руками.

– Например?

– Давно это было, я еще только начинал… Один мой пациент был введен в гипнотическое состояние и вдруг ни с того ни с сего заговорил по-китайски. Начал рассказывать, что в прошлой жизни он был купцом в Шанхае.

– Не может быть!

– Я сам свидетель. Язык, на котором он говорил, действительно был похож на китайский, впрочем, утверждать наверняка не берусь. Но главное, он совершенно искренне и во всех деталях рассказывал о своей прошлой жизни.

– Просто какой-то фантазер!

– Я бы не стал говорить столь категорично. За границей тоже зафиксировано немало подобных случаев, подтвержденных экспертами.

Хозяйка прекратила что-то рубить ножом и вся превратилась в слух.

– Одна женщина, живущая в Риме, заявила, что там, где на месте средневековых руин стоит церковь Святой Марии, находятся подземные катакомбы. В состоянии гипноза она подробно их описывала, а через несколько лет, заметьте – через несколько лет, в этом самом месте были обнаружены катакомбы, в точности соответствующие ее описанию.

– Не верю! – воскликнул Кобари, приподымаясь. – Она притворялась, чтобы обмануть врача.

– Никакого притворства, никакого трюка. – Усмехнувшись, Тоно хлебнул виски. – Имеется доклад врача, безупречный с научной точки зрения.

– Бывает же такое… – вздохнула хозяйка. – Жуть!

– Профессор, – встрепенулся Кобари, – а возможно, чтобы один человек был одновременно в двух разных местах?

– Это как-то связано с Сугуро?

– Нет… но… как вы думаете?

– Полностью отрицать не могу. Очень редко, но все же случается. Кажется, я недавно кому-то уже рассказывал об этом… Так называемое раздвоение тела. В двадцатых годах, в префектуре Иватэ, девочки во время урока видели учительницу одновременно в двух местах. Тринадцать школьниц уверяли, что рядом с учительницей, писавшей мелом на доске, стоит женщина, как две капли воды похожая на нее, и выполняет те же действия. А позже, когда эта самая учительница вела класс кройки и шитья, девочки, выглянув в окно, обнаружили, что она же стоит на дворе, возле клумбы… Представляете – целый класс очевидцев!

– Хватит рассказывать такие жуткие истории! – Хозяйка заметно дрожала. – Ночью в туалет будет страшно пойти.

– Жуткие, но подлинные.

Глядя на их испуганные лица, Тоно, явно довольный произведенным впечатлением, вновь приложился к стакану с виски.

– И что же это было?

– Не знаю. В парапсихологии подобные случаи называют выходом души из тела, а мы, психологи, можем объяснить это только коллективным самовнушением. Впрочем, все это вилами по воде писано.

– Что за абсурд…

– Вот именно! За время своей работы я пришел к мысли, что к человеку неприложимы рациональные объяснения, человек – это в высшей степени удивительное, загадочное существо. В психике скрыты бездны противоречий, недоступных познанию… И чем глубже копаешь, тем дальше дно. То, что я вам только что рассказал, могло показаться вам странным и жутким, но это истинная правда. Человек способен на все. Наконец-то и мы, ученые, это поняли.

Ночью Кобари мучили кошмары, но на следующее утро, когда он проснулся и увидел сияющее голубизной небо, ему показалось, что все случившееся накануне не заслуживает ни малейшего доверия. Да и профессор Тоно с его страшилками всего лишь насмехался над ним и над хозяйкой кабака. Наверняка имелся какой-то трюк, на который попались и врачи, и свидетели.

Во второй половине дня, покончив с работой, он наведался в больницу в Харадзюку. Он хорошо помнил, как женщина по прозвищу мадам N, Fia которую он вышел через Мотоко Итои, зашла в шестиэтажное здание этой больницы и по-приятельски заговорила с медсестрой, поэтому он решил попытать там счастья, авось удастся что-нибудь нарыть. В дневные часы клиника была совершенно безлюдна.

– Извините, – заговорил Кобари, сунувшись в окошко для посетителей, – Имя забыл, но у вас здесь работает пожилая медсестра, лет пятидесяти…

Три женщины, сидевшие в регистратуре, прервав болтовню, посмотрели на него подозрительно.

– У нее еще зубы вот так выпирают, – Кобари задрал верхнюю губу и изобразил выпирающие зубы.

Женщины засмеялись:

– Старшая сестра из детского отделения! Поднимитесь на лифте на четвертый этаж и спросите в ординаторской.

В нос ударил характерный больничный запах. Резкий запах крезола, смешанный с кислым запахом из блока питания. Несвежий запах, идущий от пациентов… Кобари был глух лишь к одному запаху – запаху страданий.

В ординаторской врач что-то писал, молодая медсестра прижимала к уху телефонную трубку. Неожиданно Кобари увидел ту, кого он искал, – в фартуке, держа в руке «утку», она прошла в уборную. Ошибки быть не могло. Это она – мадам N. В «утке» уныло плескалась бурая жижа.

Выйдя из уборной, женщина скрылась в палате. Кобари поспешил за ней.

Сквозь приоткрытую дверь косые лучи солнца заливали коридор. Слышались голоса, но женщины он не видел. На двери висела табличка с именем пациента: «Сигэру Утияма».

– Оловянный принц попросил ласточку, – послышался из-за занавески женский голос, – в этом городе есть бедная мать, она живет шитьем. Ее ребенок болен, у него жар, и ему хочется апельсина, но у нее нет на это денег. Поэтому возьми рубин, украшающий мой меч, и отнеси ей. Ласточка собиралась вместе со своими подругами улететь в теплые страны. Но не могла отказать принцу и, как он сказал, выклевала из меча рубин и отнесла матери. Благодаря деньгам, полученным за проданный рубин, ребенок вылечился.

– А что дальше? – послышался требовательный голос ребенка.

– На следующий день ласточка прилетела попрощаться, но принц попросил ее задержаться в городе еще на день. В городе живет один бедствующий юноша. Он хотел бы написать пьесу для театра, но из-за холода его руки закоченели, а денег, чтобы купить дров, у него нет. Отнеси этому несчастному юноше мой глаз. Этот глаз сделан из драгоценного камня – сапфира. Ласточка ответила, что не может совершить такое злодеяние, но принц продолжал настаивать. Делать нечего, ласточка выклевала глаз принца и отнесла в комнату студента. Ничего не подозревающий юноша смог благодаря этому купить дрова и написать пьесу.

Голос женщины постоянно прерывался голоском ребенка, который то спрашивал о чем-то, то просил поскорее рассказывать дальше. Кобари потерял всякий интерес.

– На следующий день принц попросил ласточку задержаться еще на один день. В городе есть прелестная девушка, продающая спички. Отнеси ей мой последний глаз, попросил он. Ласточка возразила, что тогда он перестанет видеть. Но принц продолжал просить: «Ласточка, милая ласточка, исполни мою волю!» Делать нечего, ласточка отнесла продавщице спичек второй глаз принца. Благодаря этому девушке больше не нужно было стоять на холодной улице.

– А что стало с ласточкой?

– Все ее подруги улетели в теплые страны, оставив ее одну. Она не могла бросить принца. Однажды ночью выпал сильный снег. Озябшая ласточка едва могла пошевельнуть крыльями. «Наверно, мне приходит конец», – подумала она. Из последних сил она взлетела на плечо принца и сказала: «Прощай, принц, прощай…»

После этого голос ненадолго прервался, после чего женщина стала учить ребенка молиться.

– Сигэру, повторяй за мной: Боже, сделай меня хорошим ребенком!

– Боже, сделай меня хорошим ребенком!

– Боже, будь ласков к детям, таким же, как я. И я буду ласков со всеми.

– Боже, будь ласков к детям, таким же, как я. И я буду ласков со всеми.

– Боже, дай мне этой ночью спокойно уснуть.

VII

Подыгрывая на сямисэне, жена разучивала старинную песню. Она была так увлечена, что не заметила вошедшего в комнату мужа. «Наконец-то и у нас, супругов, появилось немного свободного времени, чтобы иметь какое-то хобби!» – подумал Сугуро.

– Как называется песня?

– «Флейта», – с несвойственной ей небрежностью ответила жена и начала петь снова:

Что за диво – благоухаютРукава простых поселян!Или то расцветает слива?Повеял над моремВесенний ветер…

Слушая, он посмотрел в окно на сад и, глядя на деревья, у которых, несмотря на то, что наступил март, еще не распустились почки, грустно прошептал: