Лаборантка - Марина Лётная

прежде, чем зайти в свой кабинет — то ли от неудовлетворения, то ли от собственного лукавства. Разбираясь в мыслях, толкнул дверь, поправив пальто, перекинутое через левую руку, и, когда перешагнул порог, увидел Максима, сурово восседающего за моим рабочим столом. Сегодня у нас намечался день важных разговоров…

Прежде, чем найтись, как отреагировать на его появление, я небрежно захлопнул дверь, закрыл её на щеколду. Мы с Максимом оставались в натянутых, невыясненных отношениях с того момента, как под предлогом сдачи анализа на хроматографию он решил затараканить пробу. Парень нервно взлохматил и без того спутанные волосы, разглядывая моё непонимающее выражение лица.

— Антон… — как-то утрированно мрачно он потёр лоб. — Алёна всё знает?

Максим поднялся из-за стола, худощавыми дрожащими пальцами постукивая по бумагам, и вдруг отвернулся к окну. Импульсивность ему совсем не была свойственна, если только немного бессильного раздражения перед обстоятельствами. Я же чуть ли не впервые был равнодушен к его выходке в четверг. Мы виделись с Алёной в пятницу, после того самого дня, когда они с Даной остались наедине. Аккуратными наводящими вопросами я пытал девушку и понял, что это бесполезно — она ничего сверхъестественного не видела, странностей в поведении Даны не подмечала. Но мне всё же были любопытны подробности…

— С чего ты взял? — словно сдерживая отдаленно подступающее беспокойство, я уложил руки на грудь. Даже не оборачиваясь, Максим тихо пробубнил.

— Она сказала тебе передать… "Даночка этого не одобрит"… — шёпотом передразнив напарницу, парень встал вполоборота, боязно и с усилием осматривая меня, то и дело роняя взгляд на пол. — Что это значит?

Сперва я позволил тревоге распространиться ознобом по рукам и шее. Глядя на меня, Максима едва не начало потряхивать от злости: желваки заходили на острых скулах, взгляд его недобро почернел. Но я быстро напомнил себе наш нелицеприятный диалог с Алёной Борисовной, состоявшийся в минувшую пятницу, и очнулся от несбыточных предчувствий.

— Я отказался идти с ней завтра на выставку химического оборудования. Вместо меня пойдешь ты, — безоговорочное заявление прогремело в напряженную долгую тишину. Его губы искривились в яростном ребячливом недоумении.

— Я? Развлекать твою подстилку? — заволновавшись на последнем слове, он еле усмирил свой непослушный задрожавший рот.

Незаметно для себя со злобой сомкнув кулаки, я даже затаил дыхание. Максим много дерзил в последнее время, пользовался моим доверием против меня же, но я не знал, в каком состоянии он находится в данную минуту… Стоит ли ругаться с невменяемым человеком? Наверное, я не сдержал на лице жалость, и речь парня вдруг стала отрезвленно сдержаннее.

— Ты хорошо подумал? В четверг «аромплатикс» должны получить тестовые образцы отдушек со всеми характеристиками, их около сорока. Кто этим станет заниматься? Ты что ли?.. Или "Даночка"? Про «прикрытие» совсем забыл? — усмирить раздражение он не мог, но почему-то стыдливо уложил руки на груди, будто пытаясь за них спрятаться. Я всё чаще чувствовал себя будто наблюдателем за клеткой в зоопарке. Снова уподобиться Максиму, как при нашей встрече в баре, мне не захотелось, а со стороны начинало казаться, что наши разговоры смешные и бесполезные.

Конечно, я не забыл. Это прежде всего было не прикрытие, а моя работа. Равнодушно наблюдая несдержанные приступы злости Максима, я заметил, как он стал кусать кожу своих щёк.

— Поэтому Алёна и сказала, что Дана не согласится. Вы оба даже не предполагаете, что я могу снизойти до лаборатории, — мое решение было уже окончательно принято, а огласить его я как раз собирался сегодня. — «Платиксом» займусь я, а Дана будет следить за синтезами. Я сказал ей про пять литров.

Максим обескуражено осел на стул. Уже как мой подчиненный, а не в образе зазнавшегося начальника.

— Директор встанет на место лаборанта… Интересно ты придумал, — всё еще недоумевая по поводу покушения на свою асоциальность, Максим и думать позабыл про подозрения Алёны Борисовны. Нашлось нечто более страшное… — Но логичнее было бы мне остаться на работе, а тебе заниматься своими директорскими делами на выставках в сопровождении девушек.

— Я все решил, Максим Игоревич, — нам обоим резануло мое стальное обращение к нему «на вы», и в кабинете наступила продолжительная испытующая тишина.

Парень рассматривал кафель на полу, его зрачки сбивчиво бегали, пока он, видимо, рассуждал, как спастись от неприятной компании. Я вальяжно сел за переговорный стол, поближе к своему рабочему месту, и деловито переплёл ладони.

— Почему ты так решил? — значительно смягчившись, Максим поднял на меня чёрный, кажется, извиняющийся взгляд.

Потому что снова провоцировать Дану Евгеньевну было опасно. А Алёна должна смириться с тем, что случайное попадание в мою постель не означало ничего важного для нас обоих. Ей никто не мешал устраиваться на работу по обычному в человеческом понимании собеседованию.

— Ты и сам знаешь, что Алёна с Даной не дружат… Мне нужно заручиться доверием лаборантки. Так будет лучше… — лучше для кого?.. Я недоуменно смолк, но потом для верности добавил. — Для дела.

— Кхм… Так она ревнует? — агрессия больше не звучала в его любопытствующем шепоте. Максим быстро загорелся новостями и несдержанно склонился ближе. — Влюбилась в тебя?

Чувства, которые он назвал, прозвучали странно, инородно.

— Ревнует. Слишком сильно, я боюсь, что она может уйти с работы, и нам придётся искать… — я задумался над тем, как изъясниться наиболее правильно для Максима Игоревича. — Новую дурочку.

Когда я произнёс эту неприятную мысль, не сдержал тихого тяжкого вздоха. Мне это не нравилось, потому что дурочкой считать жертву химического отравления было жестоко.

— Слишком сильно, говоришь… — подозрительно сощурившись, парень заерзал на стуле. — Вот, почему она плакала в четверг. Значит, ты уже успел с ней переспать… Я так и знал!

Максим расстроенно уложил ладонь на лоб, пряча свой взгляд. Это было проницательно, но формально не совсем верно, и, прежде, чем я зачем-то придумал, как оправдаться перед ним, парень продолжил.

— Коснись чего, она — преступница, а ты её любовник… — Максим не на шутку взволновался, и мне даже это слегка польстило. Мы всё ещё беспокоились о безопасности друг друга. — Ты поставил себя под угрозу.

— Коснись чего, я — ваш директор. Это первостепенная "проблема"… Да и как ты себе представляешь втереться к девушке в доверие без… Таких радикальных мер?

Первое время мандражировал без повода я, теперь же страхи захлестнули Максима. Мне оставалось надеяться, что это не побочка, а отголоски совести.

— Когда люди делят кровать, они, как правило, делят и общие секреты, — изрекая это предостережение как нечто сокровенное, он даже не представлял, как нелепо выглядит. Но не успел я и усмехнуться, как парень выдал. — Лучше