Любовные реки, семейные берега (Архетипические сюжеты семьи и рода) - Дмитрий Соколов

Невидимые члены семьи (продолжение)

Кто может быть невидимым, но важным членом семьи? Вообще говоря, кто угодно; главное условие – этот человек, живой или мертвый, должен быть достаточно активно «забыт». Самыми распространенными случаями я бы назвал такие:

• Убийца, преступник, дезертир, выкрест, гомосексуалист и прочий нарушитель важных родовых законов. Его «забывают» потому, что семья не хочет иметь с ним ничего общего и не хочет «пятнать» свое честное имя.

• «Опасный» член семьи, который может поставить под угрозу безопасность всех остальных. Например, дворянин после революции 1917 года; репрессированный в Советское время (где был специальный термин: ЧСВР, член семьи врага народа, и это была практически готовая уголовная статья); эмигрант в стан врагов. Этого «забывают», чтобы уцелеть.

• Слишком болезненно умерший. Например, маленький ребенок (чья роль в семье тогда скорее всего достается младшему брату или сестре). Или очень несправедливо и трагично убитый. Этого «забывают», потому что «слишком больно».

• Жертва внутрисемейной драмы. Например, брат, погибший от руки брата. Причем это может быть только сильным подозрением других членов семьи, не обязательно твердым фактом. Это может быть и кто-то «исключенный», скажем, не допущенный в семью ребенок от предыдущего брака. Этих «забывают», чтобы «сор из избы не выносить» и внутрисемейный конфликт утихомирить.

• Абортированный ребенок. Здесь может быть и внутрисемейная драма (одни хотят ребенка, другие не хотят), и «слишком болезненность», и природный инстинкт недоношенный плод «не считать». Его судьба скорее всего отразится только на его же родителях и их последующих детях, вряд ли дальше.

• Другие партнеры мужа и жены, достаточно сильные их любови. Их «забывают» из ревности, и чтобы, опять же, успокоить реальный или потенциальный внутрисемейный конфликт.

В результате такой работы по активному забыванию получается интересная картина. В семейной расстановке это выглядит обычно так: семья несогласно топчется и смотрит в разные стороны, пока не появляется ОН (или она). Он приковывает всеобщие взгляды и внимание, вокруг него выстраивается очень определенная и взаимосвязанная структура. Очень часто это выглядит как сложившийся паззл – все члены семьи внезапно находят свое место. Приходится признать, что с большой вероятностью так и устроена живая семья: все распределены около общего центра, главного источника опасности, вины или боли. Но поскольку главный виновник драмы невидим, какие бы то ни было целительные изменения крайне затруднены. С большой вероятностью как раз на такое место попадает ребенок, чистосердечно желающий свою семью исцелить, залатать дырку, да и просто быть в центре всеобщего внимания.

Самым простым магическим лекарством от этого является напоминание. Например, висящая на достаточно видном месте фотография – чудесный оберег от «забывания» (то есть вытеснения, говоря языком психоанализа). Во всех случаях, кроме реальной опасности для жизни семьи, напоминание уместно хотя бы как профилактика. Это может быть больно и не приятно, но боль и тем более неприятность не опасна для души ни всей семьи, ни отдельного человека. Боль о пережитом и принятом прошлом гораздо легче, чем разыгрывание той же драмы опять и опять.

Неприкаянные души

Есть такие люди, которым если тепло и сытно – то они спокойно сидят на месте и даже более-менее этим счастливы. Такие бывают (я видел). Так вот, эта глава – не про них.

Есть другие люди – которых, говорят, «точит бес», у которых «ногам нет покоя», «шило в заднице» зудит и все такое. Кем «овладело беспокойство, охота к перемене мест.» Да, скорее «овладело», чем «есть такие люди» – потому что правильнее, наверное, говорить о сюжете неприкаянности, в который разные из нас попадают, кто на год, кто на десять, кто и на дольше, чем делить людей на постоянно таких и эдаких.

В этом сюжете понятно «откуда», но непонятно «куда». И «выталкивающая» сила имеет обычно совершенно таинственные причины. Я не хотел бы обобщать, как будто все подобные случаи имеют понятную мне природу, но хочу показать схему сюжета, как «неприкаянная душа» может возникнуть в семье.

По родовой логике это очень просто: человек занимает такое же место в мире, которое он занимает в своей семье. И, соответственно, нет места в мире тому, кто из семьи, по какой-то причине, почти или совсем изгнан.

Каин стал скитаться после того, как убил своего брата. Онегиным «овладело беспокойство» после убийства своего друга Ленского. Когда пропадает Иванушка, его сестра дает зарок «семь пар железных сапог истоптать», пока не найдет брата. Здесь, мне кажется, ясна магическая подоплека: виновный лишается своего места в социуме и становится бродягой, то есть как будто уходит в бескрайний карантин, где его вина исправится или выветрится, или закончится смертью. Тут надо вспомнить, что судьба бродяги во все древние и прошлые времена в основном была крайне опасной и незавидной: по многим местным обычаям и законам его гораздо проще было убить, чем местного жителя, по разным причинам, включая принесение в жертву (у многих народов как раз чужестранцами с духами и расплачивались); я уже не говорю, как просто ему было пасть жертвой грабежа, непогоды и голода. Изгнанием во многих сказках и мифах милостиво заменяют смерть, обычно полагая, что одно не сильно отличается от другого.

Магически, de arche, изгнание – это почти смерть, только на шаг ближе. Разница, наверное, только в возможности вернуться – в тот же сюжет, в то же место и в ту же семью.

Я хочу сказать, что «неприкаянной душой» становится тот, кто принимает на себя (вольно или невольно) большое количество вины, такое, что он уже не может спокойно занимать свое место в семье.

Я бы отличал такой сюжет от «путешествий» младшего ребенка», которого нередко «выбрасывают из семьи» просто как «агента». В классическом сюжете ему не достается достаточной доли наследства и он уходит «добирать на стороне»; большинство сказок про младшего сына (Ивана-дурака, например) заканчиваются тем, что он «свою долю» находит и – возвращается домой! Где очень часто еще и делится добычей со своими. То есть это скорее похоже на вопрос экономики и воспитания, а не «заклятья». Солдат, уволенный из армии, герой многих европейских сказок, – персонаж подобного же сюжета: за душой у него ни гроша, и шагает он как выходец с «того света», настолько мала и социально незначима его возможность остаться в живых. Он шагает не куда-нибудь, а «домой», хотя реальная вероятность существования этого дома сильно под вопросом. То есть психологически=сюжетно=магически «дом» у него есть.

В отличие от «неприкаянной души», у которой если и есть дом, то там для нее нет места. Хотя и у Каина, и у Онегина, и у Аленушки свое место было, но психологически они уже не могли его занимать.

Я также отделил бы сюжет «компенсаторный», когда из семьи бегут от гипер-опеки. В такой сюжет нередко попадают, например, единственные дети: занимать свое место  в семье им настолько трудно, там на них столько навешано, что единственным возможным выходом оказывается побег. В этом сюжете, если он проходит не патологично, «неприкаянность» длится не долго, а примерно до тех пор, когда человек не находит свое, относительно независимое от семьи, место. Тут, вместе с внутренним ощущением, что семья больше «света не застит» и не так уж опасна, отступает и «неприкаянность».

На языке родовой логики, настоящая «неприкаянность» следует за «исключением». «Неприкаянный» «не имеет права» на родовые ценности – прежде всего любовь, а также внимание, собственное пространство, имущество. Сюжеты «одиночки», «блудного сына», «сиротинушки», «неуловимого Джо», «непризнанного гения», «монаха», «блудницы» и прочих очень могут иметь именно такое происхождение. Все эти ребята могут не осознанно чувствовать, что они исключены из семейной песочницы, на время или навсегда.

Но если пресловутые Онегин, Каин и Аленушка хоть понимали, за что страдают, то многие из нас, простых беспризорников, расплачиваются совершенно непонятно за что. Вроде никаких особых личных грехов на многих подобных персонажах нет. Ну, может, когда убежал на дискотеку, а бабушка сбросилась с крыши. Шучу, таких историй я не знаю. Бабушки обычно только грозятся.

Но родовая логика не индивидуалистична, и вполне спокойно «исключенность» одного (старшего в Роду) переносит на другого (младшего). «Дети отвечают за грехи отцов», кажется, не по моральным соображениям, а из-за безличной родовой системной динамики. По каким-то странным причинам, например, родовые структуры имеют тенденцию повторяться от поколению к поколению. Таких примеров у меня так много, что это кажется законом: семейные структуры наследуются. В семье, где отец бросил ребенка, этот ребенок, в свою очередь, с большой вероятностью, оставит своего, причем часто в том же самом возрасте, хотя и с другими обстоятельствами; и тот, уже внук, будет очень склонен повторить тот же «фокус». Очень трудно разбирать причины таких повторов; я думаю, причин в реальности много, как вообще бывает с наследственными факторами. Это и генетика, и воспитание, и заклятие, и называйте как хотите.