Красная Армия против войск СС - Борис Соколов

Фактически главной задачей «Цитадели» стало перемалывание советских оперативных и стратегических резервов, чтобы не допустить последующего перехода советских войск в наступление на южном и центральном участке фронта. Этот план удался лишь частично. Войска Воронежского и Центрального фронтов, равно как и переброшенные им на помощь стратегические резервы, были основательно потрепаны, но не уничтожены. Соответственно, советское наступление было лишь отсрочено, но не предотвращено, и уменьшены его возможные результаты. В частности, в ходе второй фазы Курской битвы, когда наступали уже советские войска, ни одна крупная группировка немецких войск не была окружена и пленена.

В операции «Цитадель» II танковый корпус СС выступал главной ударной силой группы армий «Юг», которая наносила основной удар. В составе ее группировки, выделенной для наступления на Курск, 4-й танковой армии и армейской группы «Кемпф» было 9 танковых и моторизованных (панцер-гренадерских) дивизий, а в составе 9-й армии, наступавшей на Курск с севера, таких дивизий было только 7. Такая концентрация танковых дивизий на южном крыле германского Восточного фронта (здесь же в резерве находился 24-й танковый корпус из двух танковых дивизий) объяснялась стремлением Гитлера по экономическим и политическим причинам удержать Донбасс и Харьков.

Основная группировка 4-й танковой армии немцев в составе XLVIII танкового, LII армейского и II танкового корпусов СС наносила удар из района Томаровка, Борисовка, Казацкое на север вдоль шоссе Белгород — Обоянь, по кратчайшему направлению на Курск.

Что касается утверждений советских и российских историков о задержке немецкого наступления на 3 часа в результате советской артиллерийской контрподготовки, то это не более чем советский миф, родившийся в военное время и доживший до наших дней. Крупных операций ночью немцы не начинали. «Цитадель» началась в точно назначенное время—в 3.00 по берлинскому времени (в 5.00 по московскому времени) 5 июля с артподготовки. В 6.00–6.10 в атаку пошли основные силы пехоты и танков. За два часа до этого развед-подразделения дивизий СС захватили нужные им высоты. По данным штаба Воронежского фронта, в 2.30 противник силой до трех пехотных батальонов при поддержке авиации атаковал и захватил позиции боевого охранения 52-й гвардейской стрелковой дивизии 6-й гвардейской армии в районе Яхонтова.

8-й авиакорпус люфтваффе, поддерживавший наступление на южном фасе Курской дуги, получил распоряжение «обратить особое внимание на сосредоточении наличных сил над участком прорыва II танкового корпуса СС». В результате корпус Хауссера поддерживало вчетверо больше самолетов, чем соседний XLVIII танковый корпус фон Кнобельсдорфа.

Люфтваффе довольно эффективно действовал против танков, в отличие от советской авиации, которая вплоть до конца войн& так и не научилась надежно поражать неприятельскую бронетехнику (мы еще убедимся в этом на примере двух Балатонских сражений). Причина заключалась как в более низком уровне подготовки советских пилотов, так и в том, что немецкий Ю87 «Штукас», в том числе в своем противотанковом варианте, имел подавляющее преимущество в боевой эффективности над основным советским противотанковым самолетом — штурмовиком Ил-2, так как при пикировании точность стрельбы и бомбометании была на порядок выше, чем при штурмовке. Только 46 лучших пилотов люфтваффе, летавших на IO-87G-1 противотанковой модификации с двумя 37-мм пушками Flakl8, в 1943–1945 годах на Восточном фронте подбили и уничтожили, по немецким оценкам, 2414 танков и САУ, что составляет около 4 % всех безвозвратных потерь танков и САУ за этот период, составивших 60,9 тысячи. У советских же пилотов реальные показатели уничтоженной вражеской бронетехники исчислялись немногими единицами. Это подтверждается и обследованием немецкой бронетехники, оставшейся на полях боев. Доля танков и штурмовых орудий, пораженных с воздуха, составляет десятые доли процента.

Попытка сделать из Ил-2 «истребителя танков» полностью провалилась. Еще в декабре 1942 года появились штурмовики Ил-2, вооруженные двумя 37-мм пушками ШФК-37, подвешенными под крылом, а весной 1943 года появились Ил-2, вооруженные двумя 37-мм пушками НС-37 с таким же расположением. Но, в отличие от «Юнкерсов Ju87», предназначенных для пикирования, штурмовики Ил-2 изначально не имели достаточных запасов статической устойчивости и могли вести прицельный огонь лишь при полной синхронности «работы» левой и правой пушек, чего на практике достигнуть не удалось. От отдачи при первом же выстреле самолет начинало мотать из стороны в сторону и сверху вниз. Единственным эффективным противотанковым оружием у советской штурмовой авиации стала кумулятивная авиабомба ПТАБ-2,5–1,5 (массой 2,5 кг), впервые массово примененная в первый же день Курской битвы 5 июля 1943 года. В боевых безвозвратных потерях советских танков и САУ в Курской битве 91 % приходится на артиллерию (включая танковую), 4 % — на подрыв на минах и 5 % — на удары люфтваффе.

Немцы господствовали в воздухе все время сражения на Курской дуге. Причины неблагоприятного для «сталинских соколов» развития обстановки в воздухе хорошо показал в своей статье «Прохоровское сражение» А. Ахмедов. Это достигалось за счет централизованного применения авиации, а также максимального использования каждого самолета (иной раз один самолет мог совершать в день 2–3 боевых вылета) благодаря наиболее рациональному размещению полевых аэродромов. Так, во время Курской битвы немецкие посадочные площадки (для самолетов связи и легких армейских разведывательных самолетов) находились в 5–7 км от передовой, а основная масса полевых аэродромов располагалась всего в 18–30 км от передовой, тогда как советские полевые аэродромы располагались в 40–60 км от передовой, в том числе из опасения, что при более близком расположении к линии фронта они подвергнутся более интенсивному воздействию со стороны господствовавших в воздухе люфтваффе. Каждый немецкий самолет имел приемо-передающую радиостанцию, а немецкие подразделения первой линии — еще и специальных авианаводчиков, снабженных средствами связи как со штабами авиагрупп, прикомандированных к данному участку фронта, так и с командирами авиаотрядов, находящихся в данный момент в воздухе. В советской же истребительной и штурмовой авиации, действовавшей над полем боя, радиопередатчики в лучшем случае ставились на самолеты командиров эскадрилий и выше, а у рядовых пилотов были только приемники (аналогичная ситуация была и в советских танковых войсках). Передовых авианаводчиков в Красной Армии не было вообще. Не появились они и в Советской Армии после войны из-за полного отсутствия соответствующих средств связи. Только в конце войны, когда по ленд-лизу было поставлено около 36 тысяч радиостанций различного типа и назначения, авианаводчиков попробовали эпизодически применять для наведения самолетов на цели, но без особого успеха. Обычно советские командующие воздушными армиями и командиры авиакорпусов посылали своих представителей в штаб фронта и штабы армий, поддержку которых с воздуха им было приказано осуществлять. Эти представители держали связь со своим командованием посредством обычного проводного телефона, к тому же не своего, а местного штабного, постоянно занятого для других целей. В результате информация до боевых авиачастей передавалась слишком медленно. Часто к моменту вылета самолетов в заданный район обстановка там уже несколько раз успевала поменяться, и вылеты осуществлялись зазря. При этом попусту тратились боеприпасы и моторесурс и изматывались летчики, а удары нередко наносились по своим, что было особенно частым явлением в Курской битве, где обстановка менялась очень быстро, и в советских штабах часто не знали, на каких рубежах находятся свои войска, а на каких — противник.

О внезапности же немецкого наступления 5 июля не могло быть и речи, поскольку еще 4 июля Манштейн провел частную операцию по овладению Томаровкой и сбил советское боевое охранение, чтобы улучшить позиции для наступления. Эта операция была проведена на участке XLVIII танкового корпуса. Тем самым достигалась и дополнительная цель: отвлечь внимание советского командования от направления главного удара, где предстояло действовать II танковому корпусу СС.

К концу первого дня наступления было достигнуто вклинение в оборону 6-й гвардейской армии на глубину 5–6 км в полосе наступления XLVIII корпуса у Черкасского и на 12–13 км в полосе II корпуса СС в районе Быковка — Козьмо-Демьяновка. Эсэсовские дивизии прорвали на всю глубину первый рубеж обороны, оттеснив 52-ю гвардейскую стрелковую дивизию. На участке этой дивизии лейбштандарт и «Райх» на фронте в 10 км продвинулись на глубину до 10 км, захватив несколько населенных пунктов. В бой вступили передовые части 51-й гвардейской стрелковой дивизии, стоявшей на второй линии обороны. Между частями 52-й дивизии образовался разрыв в 6–8 км.