Исцели меня любовью - Кэтрин Дэннис

Но Элдсуайт замерла на мгновение, а потом стала гладить его спину. Затем ее пальцы заблудились в его густых волосах.

Роберт лег на нее – ее тело оказалось мягким и податливым. Не отрываясь от ее губ, он ласкал руками ее шею, грудь…

– Хочу прикасаться к вам, Элдсуайт, хочу видеть вас всю. Вы мне это позволите? – Он медленно опустил с ее плеч лиф платья и сорочку, обнажив ее белые округлые груди с напрягшимися сосками.

Элдсуайт замерла. Роберт покрывал поцелуями ее шею, опускаясь ниже, к ее груди. Когда он стал ласкать губами ее соски, Элдсуайт выгнула спину и прильнула к нему. Это воодушевило его и заставило желать большего.

Проклятие, ему надо было заявить о том, что она станет его женой, еще на берегу Па-де-Кале. И заставить королевского чиновника поженить их прямо там. Король бы, без сомнения, рассвирепел, но Глостер мог бы найти себе других наследниц. А Роберту нужна только эта женщина. Эта чародейка. Эта женщина, которую люди прозвали колдуньей, заговаривающей лошадей.

– О, Элдсуайт, – прохрипел Роберт. – Если бы мы объединили наших лошадей, если бы мы поженились, этой вражде пришел бы конец, и я бы…

Услышав эти слова, Элдсуайт резко отстранилась и попыталась прикрыть грудь.

– Нет. Я помолвлена. Связана обещанием и не изменю своему слову. – Девушка крепко прижимала к себе снятый лиф платья. На лице у нее было написано смущение. – Я на время позабыла о том, кто я и кто вы. И чего вы на самом деле от меня хотите. Ведь я вам не нужна.

Роберт со стоном опустился на кровать и лежал неподвижно, словно статуя.

Прошло несколько минут. Наконец он приподнялся и нежно поцеловал Элдсуайт в губы.

– Мне нужны только вы, Элдсуайт Креналден. Вы используете графа Глостера как барьер между нами, чтобы защищаться от того, что между нами происходит. Ремесло коневода выработало во мне терпение. Я буду ждать того счастливого момента, когда вы сами – с открытыми сердцем и душой – придете ко мне и ляжете в мою постель. И непременно этого дождусь.

Роберт поднялся с постели, сел на стул у камина, скрестил руки на груди, вытянул ноги и положил их на табурет. Вряд ли он заснет в эту ночь.

Элдсуайт, дрожа от волнения, повернулась на другой бок, чтобы не видеть Роберта.

– Не смейте больше целовать меня. Мне отвратительно то, что вы жаждете отнять у меня мою землю и всеми правдами и неправдами стараетесь убедить меня отдать вам ее добровольно. Вы меня не любите. Ваше сердце принадлежит другой женщине. Ее имя вы повторяли в бреду, когда я, не смыкая глаз, дежурила у вашей постели. Мне ненавистна мысль, что я – не она. Что я не леди Маргарита.

Наступило тягостное молчание. Казалось, даже воздух в комнате наэлектризован.

Услышав то, что сказала Элдсуайт, Роберт Бретон едва не задохнулся от гнева. Но виду не подал.

– Нет, леди Элдсуайт, слава Богу, что вы не леди Маргарита. Будь вы ею, я бы даже не приблизился к вам.

Элдсуайт, округлив глаза, с изумлением взирала на Роберта. В глазах у нее стояли слезы.

– Гилрой говорил, что вы любите ухаживать за женщинами, которые, по вашему мнению, могут вам помочь улучшить свое финансовое положение. Мне известно, что вы влюбились в леди Маргариту, женитьба на которой принесла бы вам титул герцога. Скажите мне правду, Роберт: вам нужна я или моя земля?

Роберт кипел от возмущения.

– Да что вы об этом знаете? Вы и представить себе не можете, каково это – отдать кому-то всего себя без остатка, отдать свое сердце, а потом убедиться, что тому, кого вы любите, это совсем не нужно. Что вы для него – пустое место. Разве вы переживали когда-нибудь нечто подобное?

Элдсуайт побледнела. Она почувствовала, что эти слова Робертом выстраданы, и потрясенная молчала, не в силах произнести ни слова.

– Вряд ли вы понимаете, что это такое, – с горечью проговорил Роберт. – Поэтому не вам меня судить. – Он сжал кулаки и, помолчав, добавил: – Король приказал, чтобы мы с вами сотрудничали в борьбе против нашего общего врага. С этого момента, леди Элдсуайт, я буду делать все, что в моих силах, чтобы держать с вами дистанцию. И вас прошу делать то же самое. Так будет легче для нас обоих.

С этими словами Роберт, хлопнув дверью, выбежал из спальни.

Глава 10

Пресвятая Дева Мария. Что на него нашло? Элдсуайт никогда не видела Роберта таким разъяренным. Она понимала, что не вправе затрагивать вопрос о его прошлом, что ему тяжело о нем вспоминать. Ей было любопытно, что за женщина эта леди Маргарита, сумевшая внушить Роберту Бретону любовь и одновременно вызвать у него ненависть? Сильнее любопытства Элдсуайт была только ревность. Ревность к незнакомой женщине, которую Роберт когда-то любил в своих объятиях. Элдсуайт провела ночь без сна, ворочаясь с боку на бок и думая о том, что связывало Роберта и леди Маргариту. На рассвете ее отвлек шум, который доносился со двора. Она открыла ставни и с удивлением увидела, как какой-то приземистый мужчина выводит из конюшни Барстоу. За ним семенил рослый мальчик с кнутом в руке.

Во двор вошла женщина с изможденным лицом, которая тащила на спине тяжелый баул. Сняв баул со спины, она села на него, потирая поясницу, и окинула взглядом двор. По дороге шли жители деревни, вооруженные палками и вилами. Толпа заполнила двор.

Элдсуайт торопливо натянула платье и бросилась вниз по лестнице в гостиную, где спал Роберт, сидя в кресле у догоравшего камина.

– Просыпайтесь! – затормошила она его. – Хозяева дома вернулись! Привели с собой вооруженных жителей деревни и захватили Барстоу. Быстрее!

Мгновенно оценив ситуацию, Роберт вскочил на ноги и пристегнул меч.

– Оставайтесь здесь! – бросил он Элдсуайт и выбежал из комнаты.

Однако Элдсуайт последовала за ним. Продолжая держаться за рукоятку меча, Роберт вышел во двор и с невозмутимым видом поклонился жителям деревни.

– Доброе утро. Вижу, мой конь у вас.

Толстый человек с волосами медного цвета и окладистой бородой протянул поводья Барстоу круглолицему мальчишке. Жители деревни – числом около десятка – стояли плечом к плечу, не собираясь подпускать Роберта к Барстоу. Все они были вооружены.

Воинственно настроенный мужчина потуже завязал ремень и засучил рукава.

– А вы, как я погляжу, в наше отсутствие распоряжались чужим добром, словно хозяева, и ни в чем себе не отказывали. – Он показал пальцем на грязно-серую рубашку и серый шерстяной жакет, в которые был одет Роберт. – Я прикинул и решил, что ваш конь вполне сойдет, чтобы восполнить нанесенный мне ущерб. Ведь вы, как я полагаю, жгли мои дрова, и угощались моей едой. Все по-честному. Так что вы не должны быть в обиде.

Женщина, настроенная более миролюбиво, поправила платок на голове и откашлялась.