В тисках - Буало-Нарсежак

— Клянусь…

— Допустим… Это не вы… Но вот что мы узнали от Марии, служанки покойной. Мадам Жервен, судя по всему, была любовницей Филиппа Осселя, вашего свояка…

— Совершенная нелепость!

— Об этом говорят факты. Мария не раз видела их обнимающимися. Кроме того, манера разговоров, поведения — все это не оставляет ни тени сомнения. Если бы господин Оссель не стал жертвой прискорбного несчастного случая, он бы смог это подтвердить и тем самым показать, что ваша жена отнюдь не намеревалась покончить с собой. Но вот ведь как: господин Оссель очень кстати исчезает. И крайне любопытное совпадение — на вашей машине следы недавнего столкновения. Правая фара разбита, правое крыло помято…

— Но, — возразил Ролан, — вы сами должны понимать, что если бы я был виновен, то немедленно бы ее починил. В таком состоянии я обнаружил ее на улице. Кто-то задел ее, маневрируя. Такое случается каждый день.

— Если бы вы сразу же ее починили, то полиция очень быстро вышла бы на вас, ведь она наводила справки в ремонтных мастерских, и вам это прекрасно известно. Вывод: вы убили соперника, который мог бы стать опасным свидетелем, а потом отравили жену, чтобы завладеть состоянием.

— Неправда! — воскликнул Ролан. — Моя жена только что вышла из лечебницы. Вы забываете, что за несколько недель она потеряла кузину, отца, зятя Филиппа… Она находилась еще в состоянии нервного потрясения и вполне могла…

— Нет, господин Жервен, нет. Все это дело являет собой единое целое. Вы убили Осселя, потом жену. Для вас это стало необходимостью. Признайтесь. От этого вы только выиграете. Если будете продолжать запираться, получите по максимуму… а это может увести вас далеко… Хорошенько подумайте, господин Жервен.

— Подумайте, — сказал мэтр Бодуэн. — Следователь прав. Если начнете отрицать, тогда как все говорит против вас, присяжные решат, что вы совершили два убийства ради денег. В этом случае я ни за что не отвечаю. Вы рискуете головой… Если же признаетесь, но объясните это ревностью… появляется шанс, большой шанс. Судите сами, вот несчастный, из любви согласившийся жить вдалеке от жены, скрывать свой брак как что-то постыдное, всячески унижаемый, и вдруг он узнает, что жена, ради которой он жертвует карьерой, изменяет ему. И с кем?.. С мужем своей кузины, погибшей меньше месяца назад! Господа присяжные! Могу утверждать, что любой мужчина на его месте… и т. д. и т. п. Схватываете? Эту тему легко развить… У нас появятся смягчающие обстоятельства, и вас осудят, скорее всего, на минимальный срок… Наследства, разумеется, вы не получите. От жертвы не наследуют, вы должны это знать. Но по крайней мере, сохраните жизнь, даю слово.

У Ролана раскалывалась голова. Он устал все время думать. Слишком уж глупо признаваться в преступлении, которого не совершал. Марилена покончила с собой. Ему это хорошо известно, поскольку он ее не убивал. Но если он скажет правду, если докажет, что Симона погибла в Джибути, а Марилена выдала себя за нее, будет еще хуже! Филипп станет самим собой: мужем Марилены, а не ее любовником. И он уже не сможет играть на чувствах, строить из себя обманутого мужа. И опять встанет вопрос о мотиве убийства, о единственном, о подлинном: о деньгах. А выдавать одного человека за другого — вообще какая-то темная история! Общественное мнение явно ополчится против него. Почему он принял участие в этом мерзком жульничестве? Разумеется, из корысти. Прокурору не составит труда доказать, что все дело — просто сведение счетов между соучастниками. Поэтому лучше представить себя благородным человеком и заявить: «Да, я потерял голову. Хотел отомстить!»

Ролан устал. Он отказался от борьбы.

— Ладно, — сказал он мэтру Бодуэну. — Признаюсь. Это до крайности несправедливо, но признаюсь. — Ему хватило сил, чтобы улыбнуться. — Проиграл в финальной партии, — добавил он. — Пора выходить из игры… И надолго…

Ольге нравится бывать на Пер-Лашез. Она часто туда ходит. Теперь она там обрела свою семью. И потом, она обнаружила, что на этом кладбище соединены все прелести природы. Оно утопает в цветах, как парк, и непостижимо, как лес, где, бродя по полным таинственности тропинкам, неожиданно выходишь на солнечные и безмолвные поляны. На деревьях щебечут птицы. Время от времени из-за какого-нибудь надгробия появляется гибкая тень, проскальзывает между деревьями, останавливается, выжидая. Тихим голосом, стараясь не нарушать покой мертвых, Ольга подзывает: «Кис-кис-кис…» Она нашла стоявший немного в стороне и потихоньку разрушавшийся памятник — ржавый, замшелый, забытый. Толкнешь обветшалую дверь склепа и оказываешься в глубокой нише, недосягаемой для посторонних взглядов. Можно осторожно сесть на трухлявую скамеечку. Ольга приносит с собой корзинку с кусочками мяса, поджаренными рыбками. Теперь ей можно тратить столько, сколько захочется. Она богата. Очень богата, но образ жизни пока менять не осмеливается. Ей немного страшно. Кошки хорошо ее знают. Они сбегаются отовсюду, одним прыжком перемахивая через аллею, трутся о ее ноги. Мурлычат так громко, что от ног как будто отражается какой-то странный шум, как приглушенный шепот, наполненный благодарностью. Пищу она раздает поровну, самых настырных шлепает по носу, подзывает самых робких и только что подбежавших, в нерешительности стоящих у входа, вытянув шеи.

Когда запасы кончаются, она вытирает руки тряпкой, лежащей на дне сумки. Потом встает и долго прогуливается, время от времени пытаясь разобрать надписи, напоминающие, что вокруг нее лежат поэты, ученые, знаменитые военачальники. Но она не поддается игре воображения. Ее собственная история дает гораздо больше пищи для размышлений. Она вспоминает Симону. До чего же скрытная особа! Сумасшедшая! Настоящая Леу! Скрывала от всех, что замужем. Этого Ольга простить ей не может. Какое лицемерие! Какая недоверчивость! Ольга не раскаивается, нет. Когда она пришла на бульвар Перейр — ключи у нее, по счастью, были, — Симона уже приняла яд. Она тяжело дышала, лицо покрылось потом. Лежала без сознания. Что ей оставалось делать? Вызвать врача? Может, Симону успели бы спасти? Ольга не хочет об этом думать. Зачем копаться, выискивать побудительные мотивы? Какие мотивы? Она забрала картонную упаковку, где был указан адрес ветеринара. Протерла стакан, до которого нечаянно дотронулась. В последний раз посмотрела на Симону. Если ей так хочется умереть, в конце концов, это ее дело. Ольга удалилась, как тень. Себя она оправдывает тем, что тогда многого не знала, о чем ей стало известно впоследствии. Ею двигала не просто корысть. Она не отдавала себе отчет, что становится наследницей племянницы или, вернее… Если быть до конца честной, она об этом догадывалась — ведь она… она остается последней из рода Леу. Конечно, в глубине души она все прекрасно понимала. Не случайно ее охватила с головы до ног дрожь при известии о замужестве Симоны. Дура! И к тому же на условиях совместного владения… Она отреагировала точно так же, как отреагировал бы брат, если бы узнал… Вероятно, в этом-то и кроется истина. Ольга не может не признать, что, несмотря на все обиды, она повела себя как настоящая Леу. Она сохранила фамильное достояние. Эта мысль ее умиротворяет. Все становится на свои места.

По дороге она останавливается у некоторых могил, усыпанных цветами, как алтарь. То тут, то там поправляет цветочные горшки, осыпающиеся букеты. Она возвращается на аллею, ведущую к фамильному склепу. Когда-то, еще не скоро, она тоже будет лежать здесь. Она останавливается. Она не читает молитву, но дает брату обещание использовать наилучшим образом эту кучу денег, из которой она может черпать, сколько ей вздумается. Ведь на свете столько несчастных животных! Потом думает о Симоне. Почему именно она избежала смерти в катастрофе! Если бы Марилена осталась жива… Как счастливо они зажили бы вдвоем! С чувством, идущим из глубины сердца, шепчет:

— Как жаль, что ты была не Марилена!

Примечания

1

Сен-Пьер — город на Реюньоне. Таматаве — город на востоке Мадагаскара, в настоящее время называется Туамасина. Антананариву — столица Мадагаскара. Диего-Суарес — город на севере Мадагаскара, в настоящее время называется Анцеранана. (Примеч. ред.)

2

Речь идет о Центральной художественно-промышленной школе, элитарном высшем учебном заведении Франции, готовящем инженерные кадры. (Примеч. ред.)

3

«Сент-Эмильон» — бордоское красное вино. (Примеч. ред.)