Месть моаи - Лин Гамильтон

Мои ноги коснулись скалы после поворота, когда я спустилась всего на несколько футов. Я не могла сказать, что там было внизу, и у меня начался небольшой приступ паники. Почему-то такое положение пугало меня. Я знала, что плохо переношу высоту, но я никогда не замечала за собой клаустрофобии, никогда, до этого момента. Каменная поверхность была всего лишь в четырех дюймах от моего носа, и чем ниже я спускалась, тем уже, казалось, становилась шахта. Хотя вполне возможно, что это мое воображение разыгралось. У меня было ощущение, будто я сейчас задохнусь. Меня охватил ужас, ведь я не смогу вытянуть себя обратно, лежа в таком положении с руками над головой.

Я просто не могла двигаться дальше. Однако мне удалось вытянуть себя обратно на пол пещеры. Я сидела там и тяжело дышала. Потом я вновь услышала тот звук.

— Гордон? — закричала я в шахту и была почти уверена, что услышала ответ. Если он был там внизу, тогда это должно быть выполнимо. Я глубоко вздохнула и снова стала спускаться в шахту. На этот раз, когда мои ноги коснулись дна, я повернула их в пустое пространство. Я не знала, была ли это еще одна шахта, подобная этой, или путь в бездну. Напуганная, я решила, что просто не могу сделать этого, несмотря ни на что, и снова стала подтягиваться наверх.

Но было слишком поздно. Я начала соскальзывать за поворот шахты и пролетела пару футов. Приземлилась я вместе с градом камней и осколков скалы. Я оказалась еще в одном тоннеле, на этот раз, слава богу, горизонтальном. Он был достаточно широк, чтобы я могла просто идти, согнувшись. Фонарик был сломан, но это не имело значения, потому что впереди себя я видела свет. Я подумала, что, должно быть, это Гордон включил свой фонарь для меня. Однако когда я зашла в еще большее помещение, в котором я смогла встать во весь рост, я поняла, что уже начался рассвет — в дальнем конце пещеры было окно. Света, проникающего в него, было достаточно, чтобы разглядеть Гордона. Он сидел, прислонившись спиной к стене пещеры. Первой мыслью, посетившей меня, было: он умер, в сидячей позе, прямо как Джаспер Робинсон, но в следующий момент он застонал. Я принесла с собой одну бутылку воды. В мгновение ока я оказалась рядом с ним и налила немного воды в его открытый рот. Он тут же открыл глаза, схватил бутылку и начал жадно пить.

— Завтрак, — сказала я. — Извините, я опоздала.

Это была слабая попытка пошутить, но если бы я не сказала что-нибудь подобное, я бы разревелась. Он попытался улыбнуться.

— Я и почту принесла, — сообщила я, протягивая ему конверт от Виктории. — Фонарик сломался, так что вам придется подойти к свету, пока я схожу обратно наверх и принесу остальные припасы.

Он кивнул, но не двинулся с места.

Мне пришлось снова ползти по той ужасной шахте, но, ободренная своим успехом, я справилась довольно быстро. Я не рассчитывала, что мне надолго хватит сил вытягивать себя наверх, но мне удалось сделать это достаточное количество раз для того, чтобы перенести воду и еду вниз. Гордон все еще сидел там, где я его оставила. Именно тогда я заметила, что с его рукой что-то не так.

— Что случилось? — спросила я.

— Плечо, — ответил он. — Я оступился или споткнулся. Наверное, я стал немного нетерпеливым и неосторожным. Я его либо вывихнул, либо сильно ушиб. Дело в том, что я не могу вытянуть себя вверх по шахте.

— Может, я смогу? — предположила я, но знала, что мне это не под силу. Я себя-то едва могла туда вытащить. Я бы его ни за что не втащила наверх, даже если бы была Чарльзом Атласом,[11] потому что там просто не было места для двоих. Это действительно было проблемой. Я осторожно стянула с его плеча рубашку. Я бы не распознала вывихнутое плечо, даже если бы меня в него носом ткнули, но вопросов быть не могло — у него был самый ужасный синяк, который я когда-либо видела.

Я подошла к небольшому отверстию в стене и выглянула. Буря продолжала бушевать снаружи, но в скале было небольшое пространство, защищенное от воды. С осторожностью я слегка высунулась наружу и посмотрела вниз. У меня тут же закружилась голова, и я отшатнулась прочь от края. Очень далеко внизу бушевало море, вспениваясь о зазубренные скалы. Я снова приблизилась к краю и на этот раз осторожно посмотрела вверх. Верхушка утеса была примерно в двадцати футах отсюда. Я не увидела к ней ни тропинки, ни каких-либо выступов, за которые можно было бы зацепиться пальцами или упереться носками.

— Теперь я понимаю, почему это было хорошим местом, чтобы спрятаться, — заметила я, надеясь, что мой голос прозвучал буднично. — Мило и просторно, великолепный вид из окна, удобства, я полагаю, во дворе.

— Только стоит помнить о том, чтобы не мочиться против ветра, — хмыкнул он. — Вы не прочитаете мне записку?

Что я и сделала. В ней Виктория написала, что любит его, и сообщала, что позвонила в посольство США в Сантьяго. Там ей порекомендовали адвоката, и этот адвокат должен был прилететь сегодня днем, рейсом, который отменили из-за бури. Она пошлет адвоката с кем-нибудь из родственников, чтобы забрать его, как только тот приедет. Она написала, что с Эдит все в порядке, но она скучает по папе. Виктория так же сообщала, что они ухаживают за Габриэлой, пока врачи пытаются выяснить, что с ней произошло.

Гордон на минуту закрыл глаза, когда я закончила читать. Казалось, его переполняют эмоции. Потом он спросил меня о Кристиане и Рори, и мне пришлось рассказать ему, почему они не смогли принести ему припасы. Я подумывала сообщить ему и о дощечке Сан-Педро с надписями на ронгоронго, но не стала. Я не думала, что он убивал кого-либо, но и не была уверена, что он не смылся бы с этой штукой.

— Да уж, веселые дела тут творятся, а, Лара? — вздохнул он. — И это все из-за меня. Если бы я только не вышел из себя там, на Рано Рараку, я бы не оказался здесь, да и вы тоже. Надеюсь, вы простите меня когда-нибудь.

— Забудьте, — отмахнулась я. — Давайте лучше подумаем, как вас отсюда поскорее вытащить.

Протянув ему небольшую бутылочку с болеутоляющими пилюлями, которую таскала с собой в косметичке с тех пор, как у меня случился приступ мигрени, я сложила в кучу еду и бутылки с водой так, чтобы он смог до них дотянуться. Он сказал, что может немного двигаться, но о походе по шахте не могло быть и речи.

— Если я нужен полиции, им придется меня отсюда вызволять, — усмехнулся он.

Я очень не хотела оставлять его одного, но я больше ничего не могла поделать. Мне нужно было вернуться обратно, пока меня не начали искать.

— Я вернусь, — заверила я его.

— Спасибо, — он крепко сжал мою руку своей здоровой.

Когда я вернулась в город, было уже светло. Я припарковала машину поближе к отелю со стороны, где бы мне не пришлось проходить мимо охранника, чтобы добраться до раздвижной двери нашего номера. Конечно, она была открыта, но в комнате никого не было. Я продрогла до костей, поэтому сразу же пошла в душ, а потом забралась в постель и заснула.

Я поспала всего несколько минут, когда дверь открылась, и в номер вошла Мойра, за которой по пятам следовал полицейский, выглядывавший из-за ее плеча.

— Тебе уже лучше? — встревожено поинтересовалась она. — Я сходила в магазин подарков и купила тебе таблетки от живота. А еще я принесла тебе кое-что на завтрак и кофе, — добавила она, — когда сможешь, поешь.

Полицейский посмотрел на меня, что-то проворчал и вышел.

— Какая ты хорошая, Мойра, — улыбнулась я.

— Я знаю, — ответила она. Она написала мне записку, в которой рассказала, что догадалась, что полицейские начнут ходить от двери к двери, если люди не выйдут к завтраку, так что она пошла и просто сообщила всем, что мне нехорошо. Полицейский следовал за ней по пятам до самого номера, так что она разыграла роль до конца. Пока я читала записку, она даже пару таблеток спустила в унитаз на тот случай, если кто-нибудь решит проверить, приняла ли я эти таблетки от болей в животе.

— Чтобы учесть все детали, — сказала она.

А я уплетала принесенный ею завтрак. Я написала ей очень длинную записку про Гордона. Она выглядела потрясенной, пока читала ее. В конце послания я сообщила ей, что снова собираюсь туда сегодня ночью.

— Очень надеюсь, что дождь закончится, — заметила она. — Ради всех.

Виктория и мне написала записку. В ней она сообщила мне, что планирует изобразить истерику вечером и настоять на том, чтобы полицейские отвезли ее в больницу к Габриэле. Мне нужно было быть там около полуночи, если у меня получится.

Мойра свернула одеяло в рулон и положила на мою постель, когда я снова выскользнула через заднюю дверь в темноте. «На случай, если они начнут проверять постели», — нацарапала она. Хорошо, что на этот раз оставила машину в таком месте, что мне не пришлось снова бежать до города или пробираться мимо входа в отель.

Я припарковалась кварталах в двух от больницы. Хорошо, что Виктория предусмотрительно начертила карту ее расположения в записке, потому что я бы ни за что не догадалась, что это низенькое здание, больше похожее на школу или дом престарелых, было больницей. Единственной подсказкой была машина скорой помощи, стоявшая у входа. После выяснения, где полицейские, которые, как я знала, должны были сопровождать Викторию в больницу, — они сидели в своей машине на улице, — я проползла за скорой помощью и проскользнула внутрь.