Грешные души - Леонид Влодавец

"Мина замедленного действия" - идея об измене мужу, подложенная Тютюкой, была бесспорно надежным средством поднять этот потенциал на должный уровень. Тем более что кандидат в соблазнители уже двигался по направлению ко второму корпусу.

Настроение у Светозара Трудомировича было далеко не лучшее. То, что Заур Бубуев отправлен в КПЗ, его утешало мало. Кто-нибудь из друзей уже мог внести за него "залог", и житель Кавказа, черт бы его побрал, вновь появится здесь, но уже с верными джигитами и большим кинжалом. Едва Светозар Трудомирович представлял себе это, как ощущал явные спазмы в кишечнике. Хотя гарантии, которые дал уважаемый Август Октябревич, немного согревали душу, Светозар Трудомирович хорошо понимал свою малую значимость по сравнению с ним. Сегодня заступится, завтра - отдаст. И никакая милиция не поможет, если потребуют этого какие-то высшие, неизвестные Светозару интересы.

Тем не менее надо было жить, надо было работать. Светозар Трудомирович хорошо помнил, что его вчерашние отношения с Валей Бубуевой закончились не на самой высокой ноте. К тому же в ушах еще звучала фраза, сказанная Запузыриным: "Этой самой, потерпевшей, тоже поясни обстановку". Действительно, если сегодня приедет следователь, то Валя должна четко знать, что говорить, так же как и ее подруги, которые повязали в пучки Заура Бубуева. Именно эти цели и привели Забулдыгина во второй корпус.

Он постучал в дверь комнаты дежурной, хотя раньше всегда входил без стука. Валя, немного расстроенная и охваченная светлой грустью по поводу поездки Котова на лодке с прекрасной блондинкой, гладила простыни, прибывшие из стирки.

- Войдите! - разрешила она. - Здравствуйте, Светозар Трудомирович.

- Валечка! - Директор прикрыл за собой дверь и хотел было повернуть ключ в замке, но услышал строгие и весьма недвусмысленные слова:

- Не надо запирать дверь.

- Что с тобой? - изумился Забулдыгин. - Ты на меня сердишься?

- Я на вас не сержусь. Я вас презираю, Светозар Трудомирович. - Валя внутренне удивилась своим словам, слишком неожиданно они у нее вырвались, но еще более неожиданным был сам тон, каким она вдруг заговорила.

- За... за что? - заикаясь, пробормотал пораженный директор.

- Вы ничтожество, трусливый и нечистоплотный негодяй! - Валя явно говорила не своим языком, и даже интонации у нее были какие-то не те...

- Валечка... - Светозар открыл рот и продолжить фразу не мог.

- Если у вас что-то по работе, - ледяным тоном великосветской дамы произнесла Бубуева, ставя утюг на попа, - я готова вас выслушать. А если нет, то прошу покинуть помещение. Мне еще гладить и гладить.

- А... Да! - Обалдевший Светозар вспомнил, что надо убедить Валю дать следователю определенный набор показаний. - Валечка, по поводу вчерашней истории с твоим бывшим мужем... Сегодня может приехать следователь. Надо, чтобы все девушки, которые его обезвредили, показывали одно и то же, без расхождений. Поэтому я тут прикинул, что вы должны говорить...

- Светозар Трудомирович, - сузив глаза, проговорила Валя, - то, что я буду говорить, касается только меня. Будьте добры, выйдите отсюда.

Забулдыгин вышел в том состоянии, которое боксеры называют "грогги". По-русски есть еще одно определение, но приводить его, ввиду полного неприличия, было бы неудобно. Он даже не попробовал спросить, что, собственно, произошло. Он шел к одной женщине, а попал совсем к другой, незнакомой, а потому страшной.

Когда Забулдыгин выходил из корпуса, у него даже заболело что-то в груди. "Инфаркт!" - с неожиданной ясностью представил себе Светозар Трудомирович, и им овладел тихий, но мощный ужас. Вот сейчас он, вполне цветущий еще мужчина, потеряет сознание и отправится туда, откуда никто еще не возвращался. Все похороны, на которых когда-либо имел несчастье присутствовать Светозар, мгновенно всплыли в памяти и сложились в ужасно яркую, почти реальную картину его собственных похорон. Он увидел, как гроб с ним, Светозаром Трудомировичем Забулдыгиным, выставлен в траурном зале какого-то морга и вокруг в молчании стоят со скорбными лицами разного рода друзья и товарищи, жена и дети, какие-то родственники, причем, кажется, не только живые, но и умершие несколько раньше... В его грезах эта толпа тихо раздалась, когда откуда-то появившийся Август Октябревич Запузырин, без слов, но крепко, по-партийному пожимая руки родственникам усопшего, подошел к гробу и минуту-другую постоял в молчании, склонив голову. После увиделось, как плечистые молодцы вталкивают гроб в "пазик"-катафалк, как появляются впереди контуры старопоповского, бывшего новокрасноармейского кладбища. Мелькнуло видение двух в дымину пьяных могильщиков, которые, матерясь, требуют дополнительную поллитру над чернеющей, как зловещая пропасть, свежей могилой...

- Не дам! - Светозар ощутил, что сердце утихло. Его боль была самой элементарной невралгией.

- Что вы сказали? - спросила Марина Ивановна Пузакова, которая как раз в это время решилась спуститься вниз, чтобы поискать того, кто смог бы ей помочь отплатить супругу за коварную измену.

- Я? - встрепенулся Светозар, ощущая, что сидит на скамеечке неподалеку от шахматной доски, где ветераны приступали к изучению пятой партии матча на первенство мира между Ботвинником и Петросяном.

- Да, да, - настаивала Марина Ивановна, - вы что-то сказали!

- Простите ради бога, - Забулдыгин махнул рукой вдоль лба, как бы стряхивая жуткие видения. - Заработался, понимаете, уже сам с собою разговариваю...

- Да, да, я понимаю, - вздохнула Пузакова, - все работа, работа, работа... Обидно, наверно, кругом отдыхают, а вы работаете?

- Ну что ж, - ответил Забулдыгин, обретая некую уверенность, потому что в одутловатом, нездорово румяном лице дамы прочел что-то волнующее и многообещающее, - у каждого свои дела. Чтобы другие нормально отдыхали, я должен работать.

- В отпуск не собираетесь? - поинтересовалась Марина.

- Ближе к осени, сейчас наплыв отдыхающих, разве можно это на кого-то оставить?

Широкий жест директора объял все, что входило в территорию дома отдыха, и даже немножко с запасом. Вероятно, именно так некогда господин Ноздрев показывал Павлу Ивановичу Чичикову свои владения: "И то, что за лесом, - тоже мое!" Впечатление было такое, что если Забулдыгин, отправившись в очередной отпуск, покинет эти места, то нерадивые служащие позабудут в нужное время водворять на место солнце и луну, включать звездное небо, забудут поливать дождями лес и луга, а озеро, прохудившись, куда-нибудь выльется.

Марина Ивановна, однако, восприняла все почти так, как было изложено выше, и решила для себя, что директор - именно то, что ей нужно, дабы восстановить паритет в семейной "холодной войне".

- Жаль, что вы так сильно заняты! - вздохнула она с чувством, и платье на могучей груди едва не лопнуло. - Было бы приятно побеседовать с умным и интеллигентным человеком.

- А ваш муж не будет протестовать? - поинтересовался Светозар, впившись взглядом туда, где особенно четко рисовался весьма соблазнительный рельеф. Пузакова он видел только один раз, но и этого воспоминания хватало, чтобы убедиться в его полной безобидности.

- Ему сейчас не до меня... - мрачно прогудела Марина Ивановна. - Он нашел себе утешение.

- Да? - пристально поглядев на Марину, вопросил Забулдыгин. Нехорошо...

- Ну, у него свой выбор, а у меня - свой...

Забулдыгин мгновенно оценил ситуацию. К ней в номер идти нельзя - там неподалеку Валя Бубуева, к тому же может вернуться Пузаков. Последнее, скорее всего, не грозило физическими увечьями, но скандала все-таки не хотелось. В кабинет, где вообще-то неплохой диванчик? Но туда все время будут заходить всякие нужные и ненужные люди. А вот в клубе на втором этаже есть одна уютная комнатка...

- Знаете, - сказал директор, - если хотите, я могу показать вам нечто весьма интересное. Мне сейчас как раз нужно туда сходить, и это совсем недалеко. Не хотите пойти со мной?

- Ну, если вам это не помешает в работе... - Марина Ивановна в общих чертах уже поняла, что хочет показать ей директор, и с затаенным восторгом направилась вместе с ним к зданию клуба.

Свежепохмеленный, а потому благодушный и подчеркнуто вежливый сантехник Гоша нес куда-то большой голубой унитаз, заколоченный в деревянную обрешетку.

- Ты куда это? - грозно крикнул директор, желая продемонстрировать спутнице свои диктаторские полномочия.

- Как сказали, - лаконично ответил Гоша, - несу.

- Кто сказал?

- Вы. - Гоша чуть прибавил шагу, и директор припомнил, что унитаз он действительно приказал отнести в одно нужное место.

А Марина Ивановна прониклась к нему еще большим уважением: человек, повелевающий такими унитазами, этого заслуживал.

У клуба электрик Трофимыч, тоже похмеленный и даже больше, занимался проводами, ведущими к плафонам на веранде для танцев. Попыхивая папироской, он мурлыкал что-то революционное.