Римская империя. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возвращаясь домой, Лукцей обратил внимание на то, что улицы как-то чрезмерно оживлены. Вглядевшись, он заметил в толпе очень много людей, не похожих на жителей города. Их вид показывал, что все это были люди большей частью зажиточные, но одежда их была из грубого материала и плохо сшита. В Риме состоятельные люди так не одевались. Лукцей догадывался, что это беглецы с севера, испугавшиеся приближения Цезаря, и он с любопытством всматривался в них, стараясь уловить их мысли и чувства. Видно было, что многие бежали наскоро, не успели почти ничего захватить с собой. Их вид был особенно жалок, потому что они, привыкшие дома к достатку и покою, теперь остались безо всего и чувствовали себя совершенно беспомощными на улицах большого города. Они беспрестанно останавливали прохожих, расспрашивая, по-видимому, дорогу. Некоторые с изумлением глядели на высокие дома, на пеструю уличную толпу, пораженные представившейся им картиной. Лукцея рассмешила одна сценка. Какая-то женщина вела за руку маленького мальчугана, который, напуганный городским шумом, с утра, вероятно, ничего не евший, идя за матерью, плакал навзрыд. Женщина внезапно остановилась и, толкнув ребенка от себя, крикнула ему: «Ступай назад один, пускай Цезарь возьмет тебя». Мальчишка испугался, что останется один на этой страшной улице среди незнакомых людей, и, схватив мать за руку, захлебываясь, уверял, что он больше не будет. Лукцей долго не мог забыть этой сцены, и его забавляла мысль, что уж матери пугают именем Цезаря своих детей.
III
Вернувшись домой, Лукцей узнал от управляющего Александра, что все свободные квартиры, все комнаты, даже совсем плохие и неудобные, заполнены прибывшими с севера людьми. Сообщив это, Александр, однако, высказал опасение, что едва ли эти люди пробудут здесь долго, так как даже сегодня некоторые из них уже двинулись из Рима на юг и на запад. Но он думает, что все-таки будут еще жильцы, потому что, по словам беглецов, за ними движутся еще и еще люди без конца.
Слова Александра оправдались. В течение следующих двух дней в Рим прибывало невиданное доселе количество людей с севера. Они обыкновенно сейчас же отправлялись дальше на юг. С ними вместе двинулись кое-кто и из жителей города, увлеченные общим страхом. Движение еще больше усилилось, когда кто-то распустил нелепый слух, что всадники Цезаря находятся уже у самых ворот Рима. Лукцею приходилось постоянно бывать у Помпея, исполнять его поручения, беседовать с ним о делах.
Перистильдома Веттиев в Помпеях
Вилла Помпея, обыкновенно такая тихая и мирная, представляла теперь необычайный вид. Все служебные постройки были переполнены вооруженными людьми, потому что Помпей боялся каждую минуту покушения на его жизнь. Целыми днями толпились у него разные люди, все сообщали ему самые невероятные новости, давали советы, требовали действий.
Помпей растерялся в этой сумятице и порой отдавал совершенно противоречивые приказания. Наконец он издал приказ, в котором говорил, что он видит везде один только беспорядок, что он больше так вести дела не может и приказывает всем немедленно вместе с ним покинуть Рим, а кто останется, будет считаться изменником, предавшимся Цезарю.
Великий страх, уже давно охвативший всех, возрос теперь до безумных размеров. Сами консулы, забыв свои обязанности, покинули Рим, оставив там государственную казну. Все сенаторы, знать и даже люди торговые – все, кто видели в Помпее свою защиту, кинулись вслед за ним из города. Когда Лукцей уезжал, бросив даже в суматохе на произвол судьбы свою библиотеку, то в воротах города стояла такая давка, что Лукцей считал себя заранее погибшим. Повозки с людьми и кладью, люди на лошадях, пешеходы – все это смешалось в одну массу, и с криками рабов, проклятиями господ и плачем детей стремилось вон из великого города.
После отъезда Помпея и всех его единомышленников Рим жил в ожидании грядущих событий. Там остались явные друзья Цезаря, ждавшие с нетерпением его прихода, или те, которые в равной степени боялись и Помпея и Цезаря и поэтому оставались на месте, ожидая событий. Но они трепетали, ожидая, что с приходом Цезаря начнется господство военщины, пойдут казни и конфискации имуществ. Тайком, по ночам собирались они друг у друга и обсуждали, как им быть, как спастись от беды. Александр часто бывал на этих собраниях, видел встревоженные лица, слушал бесконечные томительные разговоры купцов и подрядчиков о пошатнувшихся делах, о больших убытках. Все втихомолку проклинали и Цезаря и Помпея, помышляя только о том, чтобы спасти свои доходы, а то, пожалуй, и свои головы. И чем чаще приходили известия об успехах Цезаря, тем беспокойнее становились лица этих людей, и заглушенные их голоса переходили в шепот, словно они боялись, что кто-то подслушает их. Да и не без причины они волновались. Римская толпа становилась смелее с каждым днем. Мастерские закрывались, постройки приостанавливались, и рабочие, свободные от работ, целыми днями толпились на улицах. С ними вместе были и рабы, господа которых покинули Рим. Не по ночам и не при факелах, а при радостном свете весеннего солнца толпился теперь на улицах народ, жадно ловя приходящие слухи о победах Цезаря. Все громче и уверенней говорили ораторы о восстановлении народных прав, о падении господства богатых и знатных. Немудрено, что людям позажиточнее казалось страшным выходить на улицу. Не любил попадать в толпу и Александр.
Однако приходившие слухи, вопреки ожиданиям, начинали все больше успокаивать одних и разочаровывать других. Говорили, что Цезарь не вводит нигде никаких новых порядков, оставляет всем их дома и имущество, не объявляет никакого прощения долгов. Те, кому эти слухи были по душе, не решались верить, а кому они не нравились, истолковывали их по-своему и продолжали ждать больших перемен.
IV
Через два месяца после отъезда Помпея Цезарь явился в Рим. После долгого перерыва был созван сенат. Опять, как и на последних собраниях при Помпее, половина скамей пустовала. Но на этот раз отсутствовали как раз те, которые в те времена здесь говорили и повелевали. Не явились даже и некоторые из тех, которые остались в Италии, но считали ниже своего достоинства идти на примирение с Цезарем или, может быть, боялись показаться ему на глаза. Собравшиеся в небольшом количестве сенаторы чувствовали себя неловко. Все стыдились смотреть друг на друга. Каждому казалось, что другой называет его в душе изменником.
Цезарь вошел быстро
