«Гибридная война» против России - Сергей Марков

Николай Троицкий: Разводы запретить, что ли?

Сергей Марков: Они реагируют не просто на закон, который вам кажется странным. Они реагируют на индикаторы того, что Россия стремительно становится самостоятельной цивилизацией консервативной Европы.

Николай Троицкий: Я одну фразу скажу. Опять начинаем искать особый путь России, но опять мы его не найдем. Вот я что считаю.

Сергей Марков: Мы опять на него возвращаемся. Мы всегда были на особенном пути, где бы мы ни были.

Андрей Норкин: Поэтому, может быть, мы и ходим все время, топчемся на одном месте?

Николай Троицкий: Не туда…

Сергей Марков: Почему топчемся? Россия — самая большая территория, великая культура…

Андрей Норкин: Мы с вами перешли к глобальным вопросам. Вот, как говорят, Россия показала всему миру: хватит бегать перед американцами на лапках, поджав лапки.

Николай Троицкий: Поджав хвост.

Андрей Норкин: Или поджав хвост, да, неважно, все поджав. Вот Сноуден рассказал о том, как эти провозглашатели либерализма на самом деле нарушают права людей, подслушивают там их везде по всему миру. Он попросил у нас убежище, мы ему помогли. Другого возможного решения не было для нашей страны. Всё, наша позиция четкая, внятная. Дальше мы с вами имеем то, что имеем сейчас. А что мы имеем сейчас? Смотрите, в Вашингтоне пошли разговаривать Керри и Лавров, обменялись такими реверансами перед началом. Лавров сказал, что подготовлены документы для встречи Путина с Обамой, когда она произойдет. Керри сказал, что те расхождения, которые существуют, не должны… Вот такое совершенное дежурное заявление, что у одного, что у другого. Тем не менее не очень понятно, что произошло. Почему Обама не будет встречаться с Путиным? Объясните мне, пожалуйста, вы, Николай Троицкий.

Николай Троицкий: Формальная причина — Сноуден. Хотя я думаю, дело не в Сноудене. Его нам подсунули китайцы вообще, на мой взгляд. Потому что китайцы все тайны у него выяснили и очень ловко его, так сказать, перекинули сюда. А мы, к сожалению, в смысле Россия как государство, выдать его действительно в США не можем. Так не ведут себя, потому как он просит убежища. Но проблема, я думаю, не в этом. Есть такая фраза, которую произносят в массовках театральных, когда надо создать такой шум: «о чём говорить, когда говорить не о чем». О чём? Им просто не о чем, мне кажется, им просто не о чем говорить.

Андрей Норкин: Я не очень понимаю, как это: не о чем говорить президенту США и президенту России…

Николай Троицкий: Говорить в смысле не просто разговаривать, а чтобы были какие-то продвижения, чтобы были какие-то изменения.

Андрей Норкин: Просто понимаете, когда американский Белый дом как бы очередью автоматной вдруг стал говорить, что нет никаких подвижек ни по переговорам по ПРО, ни по Сирии, ни по пятому, ни по десятому, и где-то там каким-то пунктом Сноуден… честно говоря, было немного неожиданно. Хотя, с одной стороны, мы уже все привыкли, что никакой этой «перезагрузки» у нас не видно.

Николай Троицкий: Не перезагрузилось.

Андрей Норкин: Но как-то это всё тоже сомнительно. Я не понимаю, как можно не найти тему для бесед.

Николай Троицкий: Тем много, но просто толочь воду в ступе вроде как несолидно. Плюс Обаме надо было показать, продемонстрировать, что он всё-таки какой-то жесткий, его же все время упрекают, что он слишком мягкий, безвольный, бесхарактерный. Вот он и продемонстрировал.

Андрей Норкин: А что он продемонстрировал? Все сейчас говорят, что это не он сам, это ему там сказали.

Николай Троицкий: Как мог, так и продемонстрировал. Я думаю, Сергей Александрович как человек с большим международным опытом, знакомый с международной политикой, может, какие-то большие глубины сейчас откроет.

Сергей Марков: Попробую объяснить. Во-первых, что можно сказать? Можем порекомендовать нашим слушателям побольше читать американскую прессу. Тем более, сейчас есть такая возможность, довольно много переводов.

Андрей Норкин: Будьте нашим передатчиком.

Сергей Марков: Обама был вынужден это сделать. Он решал несколько проблем. Кстати, я сейчас скажу, ситуация не так плоха, как у нас её показывают. Во-первых, к нему очень плохое отношение, вернее, такое подозрительное отношение разведсообщества.

Андрей Норкин: Вы наших имеете в виду? Или американских?

Сергей Марков: Я имею в виду американских. Как бы для наших Путин — свой, Медведев — не свой. Точно так же и другие. Обама для них — не свой. Кто он такой? Никогда не служил, даже наркотиками когда-то баловался. В общем, так сказать, чрезмерно либеральный. И они всё время его подозревают в том, что не отстаивает их интересы. А здесь у них возник серьёзный личный интерес. Если там не запрессовать всех, то другие американские разведчики побегут. Потому что там проблем-то найдется, там целая армия этих разведчиков, у них арсенал спецслужб.

Андрей Норкин: Кто побежит? Куда побежит? Прямо все побегут?

Сергей Марков: Конечно, побегут, я вам говорю. Они бегут каждый год фактически. Кто-то перебегает. И перебегает, между прочим, не к врагам Америки, а перебегает именно к новому субъекту, который называется «международное гражданское общество». То один в Австралию бежит, то в Исландию, то, как этот Сноуден, в Гонконг и в «Шереметьево».

Андрей Норкин: При чем здесь саммит, я не понимаю?

Сергей Марков: Сейчас, секундочку, объясняю. Значит, это первое — нужно твердость было показать, что он не готов простить всё. Вторая у него вещь, с кем он вёл сейчас диалог, из-за кого он сделал — это республиканское большинство в Конгрессе. Оно тоже очень жёстко давит на Обаму, а Обаме от этого большинства нужно несколько вещей. Во-первых, чтобы подняли потолок госдолга. Во-вторых, утвердили бюджет.

Андрей Норкин: Ему переизбираться уже не надо будет, какая разница?

Сергей Марков: Ещё ему нужно, чтобы не заблокировали по здравоохранению его реформу, великую реформу, которая бывает у них раз в десятилетие. Поэтому он вынужден был им отдать вот эту встречу. Однако почему я сказал, что не так-то всё плохо? Потому что они требовали от него, чтобы он вообще не поехал. А Обама на 60 % уже сказал «да». Для нас же был важен не столько саммит российско-американский, сколько саммит «двадцатки», для нас это дело чести.

Андрей Норкин: А как он мог не поехать на саммит «двадцатки»?

Сергей Марков: Он поедет на него.

Андрей Норкин: Я говорю, как он мог не поехать? Конечно, он туда поедет.

Сергей Марков: Его же призывали не ехать.

Андрей Норкин: Мало ли, кто к чему призывает. Это же очевидно. Нет, это говорили только самые отмороженные республиканцы.

Николай Троицкий: А Путин один раз не поехал.

Андрей Норкин: Вот! И послал вместо себя…

Николай Троицкий: А Путин-то не поехал, помнится, Медведева вместо себя послал.

Сергей Марков: Да, по другой причине не поехал.

Николай Троицкий: Якобы график.

Сергей Марков: Обама не поехал в Владивосток, заранее они об этом, между прочим, сказали.

Андрей Норкин: Вот это называется: проявил твердость. Понимаете? В данном случае тогда Обама, если он хотел показать, кто на самом деле мировой жандарм, он должен был сказать: всё, вместо меня вице-президент поедет в Петербург, я не могу, у меня график. А он?

Сергей Марков: А он не согласился. Он, кстати сказать, я думаю, даст двухстороннюю встречу в Петербурге, Обама — Путин всё-таки будет.

Николай Троицкий: Секретная.

Андрей Норкин: Во-первых, двухсторонней в Питере не должно было быть. Она должна была быть в Москве. Все почему-то об этом забывают, из-за этого путаница.

Сергей Марков: Секундочку, да, не должно быть. Но сейчас анонсировалось, что никакой не будет двухсторонней встречи. Я думаю, всё-таки…

Андрей Норкин: Вчера вечером они начали намекать, что, возможно, они там могут как-то столкнуться где-то.