«Гибридная война» против России - Сергей Марков

Андрей Норкин: Они считают, что геи — это норма.

Николай Троицкий: А что за система ценностей, что там еще и геи? Есть такие люди, они имеют право на существование. И все. Или вы хотите сказать, что у них уже такая система ценностей, что все на этом и построено? Просто там речь идет о том, что их не надо дискриминировать. И не надо, и не будем дискриминировать.

Сергей Марков: Вы же понимаете, что геев не просто не дискриминируют, а их наоборот…

Николай Троицкий: Наоборот. Я понимаю. Уж я-то это понимаю.

Андрей Норкин: Я думаю, что, к сожалению, не все наши слушатели понимают…

Николай Троицкий: Меня немножко дискриминируют.

Андрей Норкин: Намек, который делает сейчас Николай Троицкий…

Сергей Марков: Я тоже не понимаю.

Николай Троицкий: Я их обидел, меня за это…

Андрей Норкин: Он покинул одно из прежних мест работы, потому что откровенно написал все, что он думает.

Николай Троицкий: И был дискриминирован.

Андрей Норкин: В результате он был уволен.

Николай Троицкий: Так что у нас дискриминируют пока в другую сторону, честно говоря.

Сергей Марков: Расскажите мне подробности. Я, может быть, пропустил где-то. Я просто говорю, позитивная дискриминация — вот что есть по отношению к геям в современном Евросоюзе.

Николай Троицкий: Ко мне была негативная.

Сергей Марков: Наоборот, им дополнительные права дают для того, чтобы сбалансировать то, что якобы там общество их притесняет. А мы пошли в этом отношении по другому пути. У них вот такая система ценностей. Еще раз повторяю, это идея размыть социальный институт. Почему я говорю про постмодернизм? Продвижение гомосексуализма — это характерная часть постмодернистской идеологии. Одна из главных особенностей постмодернизма — это размытие всех социальных общностей, в том числе такой общности, как мужчины и женщины. Метросексуалы — это тоже из этой же категории. Когда идешь и сзади не понимаешь, девушка это или парень — это тоже оттуда.

Андрей Норкин: Иногда и спереди тоже не понимаешь. Но я хочу еще раз все-таки вернуться к истории с 1980 годом, ко времени, когда Советский Союз называли «империей зла». Вот сейчас похожая ситуация. Гениальный совершенно человек, актер, писатель Стивен Фрай сейчас ведет сайт с призывом перенести — там, кстати, не бойкот, а перенос Олимпийских игр в Сочи. Там появился слоган такой: «Зима ненависти» («Winter of hate»). Мы были «империей зла» — многие тогда так считали. А сейчас говорят о том, что мы «империя ненависти». Мне, честно говоря, не хотелось бы, чтобы так думали о моей стране. Но какие-то вещи, которые у нас происходят, на мой взгляд, действительно дровишек-то в костёр таких представлений подбрасывают.

Николай Троицкий: Действительно просто как-то всё измельчало. На самом деле этот закон, о котором Сергей Александрович говорил, он просто лишний, он не нужен. Никакой — я скажу честно, я эту тему знаю — никакой пропаганды гомосексуализма быть не может. Насчет несовершеннолетних есть, слава богу, статьи Уголовного кодекса насчет совращения малолетних и таким путем, и сяким путем. Все это преследуется. Не надо было этого закона принимать. Да, конечно, в последнее время слишком сильно занялись внешней, показушной стороной, начали принимать один за другим «законы о духовных скрепах». Причем не верю я в искренность, честно говоря, тех, кто это принимает. Скорее, это такое соревнование, кто больше.

Андрей Норкин: Кто духовнее.

Николай Троицкий: Да, кто духовнее. Стало модно изображать эту духовность, как когда-то было модно изображать что-то другое. Вот и пошло-поехало. Вот так я это воспринимаю. Другое дело, меня, конечно, поражает, что, например, западную общественность в лице Стивена Фрая больше всего на свете, гораздо сильнее возмутил именно этот закон. Гораздо сильнее, чем дело Ходорковского, дело Магнитского, политзаключенные, о которых постоянно все правозащитные организации мира говорят.

Андрей Норкин: Как вы это объясните? Почему так?

Николай Троицкий: Может быть, это действительно какой-то постмодернизм своеобразный. Переклинило совсем уже элиту, что вдруг неожиданно такая достаточно второстепенная деталь им оказалась важнее, чем куда более важные вопросы — то, что они называют правами личности, правами человека, с которыми в России действительно далеко не всё в порядке, особенно если брать нашу судебную систему.

Андрей Норкин: Почему, допустим, не из-за «Болотного дела» призывают бойкотировать Олимпиаду, а вот из-за этого закона… Сергей Александрович, вы как думаете?

Сергей Марков: Мне кажется, абсолютно все ясно, четко, абсолютно логично и понятно. Насчет Ходорковского, вы знаете, на Западе нет ни одного вменяемого человека, который верил бы, что Ходорковский не украл свои миллиарды, как остальные миллиардеры. Это у нас люди сами себя уговорили, что можно было создать себе империю в 30 млрд. в 90-е годы, не нарушив закон сотни раз. Там люди более трезвые, так сказать. Если говорить о «Болотном деле», то тоже большинству людей абсолютно понятно, что 7 мая была инаугурация, а 6 мая сделали специально беспорядки, чтобы плохую картинку по телевизорам показать. Любому человеку в здравом уме это абсолютно понятно, они их критикуют, да, но как бы так умеренно. Что касается геев и религиозных чувств, Pussy Riot — это абсолютно принципиальная вещь, это вещь ценностная, поймите. У нас в России сейчас настал колоссальный интересный период — происходит кристаллизация нового этапа российской цивилизации. Мы заканчиваем стремительно наш переходный период. Мы ушли от коммунизма, потом от хаоса 90-х годов. Знали примерно, откуда идем, но непонятно было, куда мы идем. Где-то вроде бы на Запад, а куда на Запад? Американская модель, североевропейская модель, южноевропейская модель, восточноевропейская модель, какая-то азиатская либеральная модель типа Японии, Южной Кореи — всё было перемешано. И у нас происходит стремительная кристаллизация этой системы ценностей. И будут еще законы, я вам обещаю. Вот, вы говорите, они случайны. Они неслучайны…

Андрей Норкин: Так мы куда в итоге придем?

Николай Троицкий: Нет, в этом никто не сомневается, что много еще будет моделей.

Сергей Марков: И мы с вами прекрасно можем предсказать, в каком направлении будут идти эти законы. Именно, да, «духовный скреп» — это то, что примерно так называется. И эта система ценностей, отличающаяся от той системы ценностей, от той идеологии, которая доминирующей является…

Андрей Норкин: Нет, я возражу вам. Духовность невозможно законодательно привить людям.

Сергей Марков: Возможно.

Андрей Норкин: Нет, невозможно.

Николай Троицкий: Это иллюзии, по-моему.

Сергей Марков: Это не иллюзии. Кстати, сейчас есть возможность сделать вообще рейтинг духовности различных стран мира.

Андрей Норкин: Это, пожалуйста, это вы можете сделать. Но законодательно вы этого не добьетесь. Даже мат запретить законодательно не получится, а уж духовность человеку…

Николай Троицкий: Саудовская Аравия, наверное, самая духовная…

Сергей Марков: Нет-нет, на самом деле это, естественно, другая вещь. Нашли ведь способы и как измерять, и как демократию законно ввести. И с духовностью то же самое. Но скорее, конечно, это внутреннее состояние общества, внутреннее состояние человека. Здесь я с вами полностью согласен. Что такое право? Право — это как бы такое закрепление тех правил, которые общество хочет, чтобы оно было для этих людей, для этого общества. И поэтому, если кто-то считает, что правила должны быть такие, что гомосексуалисты — это норма да и, более того, это должно поощряться…

Николай Троицкий: Да нет, почему? Да кто же говорит, что это норма? Я не понимаю.

Сергей Марков: А другие считают, что это не норма, это должно осуждаться, дети должны от этого быть защищены. Это разные системы ценностей. И гомосексуализм — это только маленький пример. На самом деле это более серьезный вопрос. Вопрос о роли религии, вопрос о роли семьи. И у нас впереди большая как бы революция, мне кажется, вот в этом отношении предстоит.