Левиафан - Вестерфельд Скотт

— Хороша семья! — с горечью воскликнул он. — Она отреклась от меня с самого рождения. А месяц назад мой двоюродный дед приказал убить моих родителей…

— Не уверен, что за убийством стоял именно император, — пробормотал граф. — А что касается тебя…

— Почему вы замолчали, Фольгер? — У Алека сейчас не было ни малейшего настроения разгадывать загадки. — Может, пора открыть ваш маленький секрет? Вы обещали все рассказать, когда мы доберемся до Швейцарии!

— Мы пока толком никуда не добрались, — тихо сказал граф. — Но тем не менее вам действительно пора узнать правду. Пойдемте!

Алек покосился на спутников, поглощенных разгрузкой шагохода: им явно не было никакого дела до его тайн. Вслед за Фольгером принц поднялся по каменной лестнице, ведущей в единственную башню замка. Она была невысока — ниже крыши конюшен — и огорожена поверху парапетом. Однако с этой башни просматривалась вся долина, и теперь Алеку стало ясно, почему выбор пал именно на это место: пять человек при поддержке штурмовика могли оборонять замок даже от небольшой армии. Если, конечно, армия найдет их в этой ледяной глуши. Ветер постепенно заносил снегом огромные следы шагохода, стирая все признаки проникновения в долину.

Фольгер задумчиво глядел на ледник, сунув глубоко в карманы замерзшие руки.

— Могу я говорить откровенно, ваше высочество? Алек рассмеялся.

— Конечно, граф, можете смело отбросить вашу обычную деликатность!

— Так и сделаю, — кивнул фейхтмейстер. — Когда ваш отец собрался жениться на Софи, я был в числе тех, кто пытался отговорить его от этого опрометчивого шага…

— То есть своим появлением на свет я обязан только тому, что вы были недостаточно убедительны?

— Против вашего рождения никто не возражал. — Фольгер отвесил принцу официальный поклон. — Но поймите, Алек, препятствуя этому браку, мы желали предотвратить разрыв между вашим отцом и его дядей-императором. Наследник престола не имеет права жениться на ком захочет. Но разумеется, ваш отец не стал никого слушать, и лучшее, что мы смогли сделать, — найти компромисс. Морганатический брак.

Алек поморщился, словно от болезненного укола.

— Но всегда существует возможность переписать брачный контракт, — продолжал Фольгер.

— Да, отец часто повторял, что когда-нибудь Франц-Иосиф уступит. — Принц медленно наклонил голову, вспоминая обещания отца. — Он не понимал, как сильно император ненавидит маму.

— Действительно, эргцерцог так этого и не понял, зато он выяснил кое-что более важное: в некоторых вопросах последнее слово остается не за императором.

— Что вы имеет в виду? — Алек удивленно посмотрел на Фольгера.

— Во время той поездки позапрошлым летом мы не только осматривали старые замки. — Фольгер помолчал. — Мы добрались до Рима.

— Опять нагоняете тумана, граф?

— Неужели вы забыли историю своей семьи, Алек? Вспомните, кем были Габсбурги до того, как образовалась Австро-Венгерская империя?

— Они правили Священной Римской империей, — процитировал Алек учебник истории. — С тысяча четыреста пятьдесят второго по тысяча восемьсот шестой. Но при чем тут мои родители?

— А кто короновал императоров Священной Римской империи? Чьими устами им даровалась высшая власть? [6]

— Вы хотите сказать, граф, что ездили встречаться с Папой Римским?! — Алек вытаращил глаза.

— Не я, а ваш отец.

Фольгер извлек из кармана пальто кожаный футляр для бумаг.

— У меня в руках — разрешение Папы Римского на изменения условий брака ваших родителей. С одной-единственной оговоркой: держать разрешение в секрете до тех пор, пока жив старый император.

Алек впился взглядом в небольшой тубус. Кожа была великолепной выделки, украшенная перекрещенными ключами — папской печатью. И в этом маленьком футляре скрывается документ, способный изменить судьбу всей империи?

— Вы точно не шутите, Фольгер?

— Соглашение подписано Папой, засвидетельствовано и скреплено печатью. Властью, данной ему небесами, Ватикан объявляет вас единственным законным наследником вашего отца. — Граф улыбнулся. — Впечатляет посильнее, чем кучка жалких золотых слитков, правда?

— Одна бумажка сделает меня властителем империи? Не верю.

— Можете прочитать этот документ, если хотите, Алек. Латынью вы владеете лучше меня…

Алек отвернулся и обеими руками вцепился в парапет. У него перехватило горло, холодный край камня врезался в пальцы.

— Но… Ведь с тех событий прошло целых два года! Почему отец ничего не сказал мне?!

— Александр, неужели вы доверили бы такую важную тайну несмышленому мальчику? — Граф фыркнул.

Свет луны озарил снежную равнину. Алек опустил веки. Вся жизнь сейчас проносилась перед его глазами. С самого рождения он чувствовал себя самозванцем в родном доме. Отец не имел права оставить ему наследство; родственники дружно считали, что лучше бы ему вообще не появляться на свет. Даже мама… в конце концов, именно ее происхождение отравляло ему жизнь. Незавидной судьбой сына она заплатила за право вступить брак с монархом, и где-то в глубине души это разделяло их. Неужели какой-то листок бумаги все изменит? Нет, изменить уже ничего нельзя.

— Слишком поздно, — тихо сказал он. — Мои родители мертвы.

— Зато вы их законный наследник, — пожал плечами Фольгер. — Император может ничего не знать о решении Ватикана, но это не отменяет его значения.

— Никто о нем не знает! — закричал Алек.

— Хотел бы я, чтобы это было правдой, — вздохнул граф. — Но упорная охота за нами указывает на обратное. Видимо, германская разведка что-то пронюхала. Рим полон шпионов.

— Так вот из-за чего убили моих родителей. — Алек взял кожаный тубус и стиснул его в руке. На секунду ему страстно захотелось швырнуть футляр вниз, в снег.

— Неверно, Алек, — ответил граф. — Вашего отца убили потому, что он выступал за мир, а кайзер и Германия хотели войны. Вы тут вообще ни при чем.

Принц сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя и справиться с новой реальностью. Все, что произошло за последние два года, все планы отца нужно было осознать по-новому. Как ни странно, сейчас его больше всего волновала совершенно незначительная деталь.

— Граф, но почему же все эти годы вы обращались со мной как… как…

— Как с внебрачным сыном? — Граф улыбнулся. — Это была ложь во спасение.

— Примите мои поздравления, — ледяным тоном произнес Алек. — Ваше оскорбительное поведение было исключительно убедительным!

— Я — ваш верный слуга. — Граф сжал ладонь Алека обеими руками и склонился перед ним. — Вы показали себя достойным сыном своего отца.

— Ну хорошо. — Алек отнял руку. — И что мы теперь будем делать с этим… клочком бумаги? Как о нем узнает народ?

— Сейчас мы не станем делать ничего. Сдержим данное вашим отцом обещание и будем молчать до тех пор, пока не умрет император. Франц-Иосиф уже глубокий старец, Алек…

— А пока мы прячемся, будет продолжаться война!

— Да, к сожалению.

Принц вновь отвернулся, не замечая даже, как жалит лицо пронизывающий ледяной ветер. Всю жизнь он мечтал, что когда-нибудь станет править империей, но даже не догадывался, какую страшную цену придется заплатить. Погибли родители, разразилась война…

Алек вспомнил убитого им солдата. Очень скоро умрут тысячи, десятки тысяч… И он ничего не может с этим поделать. Только прятаться в этой забытой богом глуши, любуясь на папский свиток. Вот она, его империя — ледяная пустошь…

— Алек, послушайте! — Неожиданно Фольгер схватил его за руку.

— Знаете, граф, на сегодня я услышал уже достаточно…

— Нет! Прислушайтесь! Вы слышите?

Алек хмуро посмотрел на графа, вздохнул и закрыл глаза. Он ясно разобрал стук топора Бауэра, завывание ветра, даже слабое потрескивание остывающих двигателей «Циклопа». И где-то вдалеке, на пределе слышимости…

Рокот двигателей!

— Аэропланы? — Алек распахнул глаза. — Нет. Только не на этой высоте.