The Pirate Adventure - Mel

— А что с тем юношей? Которому горло порезали?

— А...чудом спасли. Зашили, перебинтовал рану и отправил домой. Потом, как я слышал, он ещё долго не выходил на люди, но потом горло у него прошло, остался только уродливый шрам.

— Повезло...

— Ага! А потом через три дня после произошедшего капитан пришёл ко мне домой и попросил маму отдать меня в плаванье...под его строгим присмотром. Мама долго плакала, говорила, что я — единственная её опора. Но капитан наградил её целым мешком с золотом. Я сам видел. Такого добра ей вполне хватало, чтобы обустроить свою избу, а лучше — переехать куда-нибудь в город и устроиться на работу.

— И она тебя отпустила?

— Да, у нас с ней прошёл очень серьёзный разговор, на котором я твёрдо решил уйти. Ведь это было намного лучше, чем остаться здесь, в Ливерпуле и получать гроши. А так, я мог бы обеспечить маме неплохую жизнь, а сам — повидать мир. Решение тут было очевидно. Но я пообещал, что когда повидаю свет, то обязательно вернусь к ней.

Когда мы вышли из посёлка, я спросил у капитана, зачем я ему понадобился. Ведь у нас в посёлке жило ещё много мальчишек — некоторые были умнее, выше, сильнее меня. Чем я так выделился? А он опустил голову и тихо произнёс, что я напомнил ему кого-то. Не знаю, кого, но желаю этому кому-то долгих лет жизни! Если бы не этот кто-то, то...меня бы и в живых не было!

— Ясно, — грустно изрекла Френсис, прикладываясь к скалке. — Всё также туманно.

— Только потом выяснилось, что меня нанял тот самый легендарный Посланник, — теперь Томас говорил с долькой восхищения. — Просто о нём у нас в посёлке никто ничего не слыхал, нас не интересовали морские новости. А зря. Сначала я чувствовал себя не в своей тарелке. Не понимал, почему мы постоянно остерегаемся других кораблей, почему люди из других островов, где мы останавливались, на нас странно косятся. А потом, привык.

— Зря ты всё это ей рассказываешь, Томми, — вмешался Чарли. Френсис и не заметила его присутствия. Честно говоря, в последнее время она редко интересовалась его персоной. Он ненавидел её, игнорировал — она старалась отвечать ему тем же. — Ты же знаешь, что она не просто ради любопытства спрашивает тебя. Она пытается всё у нас выведать, чтобы потом сдать с потрохами своему проклятому королю!

— Но капитан здесь не ты, Чарли! — взревел кок, который являлся всему свидетелем. — Если Посланник пустил Френсис к нам, значит, он ей доверяет!

— Ни черта! — крикнул парень. — Он сам говорил, что терпеть её не может. А держит только для внешней защиты.

И снова разразился скандал, от которого уже хотелось убежать как можно дальше. Френсис не любила, когда её спокойный настрой задевался каким-то внешним шумом, особенно, если этот шум вызывал Чарли. Их отношения и без того были натянуты, если это, конечно, можно было назвать хоть какими-то отношениями, то когда помощник кока устраивал балаган, да ещё на больную тему, что Френсис тут, на корабле, не место, девушка готова была заехать парню скалкой по башке. Ей мешало только её чёртово воспитание.

И так, прошла неделя. Неделя скучнейшего плаванья. Каждый день Френсис выбиралась из своей каморки и перед её глазами обращался всё один и тот же пейзаж. Не менялось абсолютно ничего, за исключением только положения солнца и ветра. Порой ветер напоминал добрейшего и послушного питомца, который как будто читал мысли матросов и дул именно в том направлении, куда указывал Посланник. Период, когда питомец "показывал зубки" оказывался самым неприятным периодом в плавании — ветер носился то в одну сторону, то в другую, сбивая с курса не только корабль, но и всю команду. Несчастные матросы то и дело взбирались по мачтам и меняли положение парусов — то спускали, то поднимали. Дело это было очень муторное, и требовало максимум энергии и терпения, так как не дай бог, если кто-то из матросов поленится — то прощай, парус. А паруса на этом корабле словно тоже имели свой характер — причём самый, что ни на есть вредный! Они могли порваться по любому поводу, и порой в этом был виноват не ветер, хлеставший по мощнее острого кинжала.

За всю неделю небо только один раз заполнялось грязно-серыми тучами. Френсис хорошо запомнила тот день, так как с самого утра её донимали неумолимые вопли с верхней палубы, топот, скрежет, невыносимая ругань. Люди опасались попасть под шторм, и поэтому заранее начали готовиться к худшему — натянули потуже канаты, абордажные сети, спустили паруса и хорошенько их привязались. Но, ко всеобщему разочарованию, те самые зловещие тучи подарили Армаде всего парочку дождевых капель, и на этом шторм закончился. Корабль пару раз покидало из стороны в сторону, а потом и волны начали успокаиваться.

Что тут сказать о самом капитане...Всё так же он расхаживал по своей территории мрачнее тучи, изредка задевая кого-то своим хищным взглядом. Но выходил, он к счастью, редко, лишь для того, чтобы дать новый курс и отдельные распоряжения для каких-то определённых лиц. Кстати, о курсах. Сколько Френсис не билась над этой задачей, решить её она была не в силах. И не потому, что у неё было туго с мозгами, или она по жизни не умела их решать. Просто для этого у неё не хватало парочки каких-то фактов, которые могли бы прояснить ту тьму, что окутывала Посланника и его корабль. Откуда он брал курс? Она никак не могла забыть его слова, сказанные там, на острове, что "кто-то" или "что-то" управляет им, ведёт его, благодаря этому капитан задаёт новый курс. Но что бы это могло быть? Если в его каюте находилась карта, по которой он вёл свой корабль, то почему он сразу не мог рассказать всем, куда они направляются? Зачем эти бессмысленные интриги? Единственным, более-менее нормальным решением Френсис посчитала, что капитан в свободное время просто сидит в своей каморке и сам решает какие-то сложные конструкции. Наверное, он нашёл какие-нибудь записки того самого древнего народа, о котором упомянула девушке та цыганка? Может, пока вся его команда трудится, не покладая рук, он сидит у себя за столом и расшифровывает манускрипты? Вполне возможно...но только на кой чёрт это скрывать от остальных? Кому ещё это нужно? Или он не доверяет своей команде? Или там, куда они направляются, есть что-то, что может напугать команду и заставить её передумать туда плыть?

Френсис не теряла зря время и записывала все свои домыслы в пергаменты. Таким образом она ощущала приятное опустошение в мозгу. Мысли как будто вытекали из её головы и ложились ровно на листы в виде шрифта.

— Давайте, Френсис, садитесь поскорее в карету, — приказал девушке строгий голос. Френсис с испугом взглянула на своего опекуна — невысокого, лысеющего мужчину сорока лет, и громко сглотнула. Сколько лет она прожила с этим человеком, но они так и не научились обращаться друг к другу на "ты".