Принц в неглиже - Елена Логунова

— Какую рыбу — двухметровыми баграми? Кита, что ли?!

— Ух, — коротко выдохнула я, срываясь с кресла. Прощай, отдых, прощайте, тишина и спокойствие! Где у меня бинокль, интересно?

Так, вспомню все по порядку: вчера вечером я рассматривала Иркины окна в бинокль, каюсь, потом пошла спать, а оптику-то куда дела? Я оглядела веранду — пусто, потом кухню. Так, я же перед отходом ко сну еще со стола убирала, а что было на столе? Чайные чашки и тортик…

Ага! Бинокль нашелся в холодильнике, в пустой коробке от торта. На ходу сметая с оптического прибора сухие крошки, я выбежала к Ирке, и мы вместе помчались по проселку. Ирка слегка прихрамывала, но от меня не отставала.

— Что с ногой? — на бегу спросила я ее.

— А, пустяки. — Подруга ковыляла на редкость шустро. — Это я вчера пала.

— Как пала? — на бегу удобнее было говорить отрывисто.

— Очень низко! — Ирка довольно хохотнула.

— Поздравляю! — искренне порадовалась я за нее.

— Стой, куда? — Она дернула меня за рукав куртки, не дав плавно войти в поворот. — Там нас увидят! Давай сюда!

По шатким деревянным мосткам мы взобрались на фундамент соседнего долгостоя и спрятались за штабелем кирпича.

— Дай мне! — Ирка вырвала у меня бинокль. — Ой!

— Что?

Она всхлипнула.

— Да что там такое? Ты чего ревешь? — Я нервно дергала ремешок бинокля.

— В глаз что-то попало!

— Ничего страшного, это хлебные крошки. Дай сюда. — Пока Ирка хлопала ресницами, я отняла у нее бинокль.

Оказалось, что мы выбрали хорошую позицию: обмелевший, с коричневой водой на дне, канал виден был как на ладони. По берегу, вытаптывая высокими сапогами камыши, озабоченно бродили хмурые мужики с баграми. Периодически тыча палками в темную жижу, они с натугой вытягивали на свет божий разнообразное добро. Нет, добром это было в прошлой жизни: в неопрятной куче на берегу угадывались очертания автомобильных камер, колченогих стульев, помятых ведер и прочего хлама.

— Слушай, а куда вода утекает? — задумалась я, опуская бинокль. Коварная Ирка тут же вырвала его у меня из рук. — А главное, зачем она утекает куда-то? А?!

Подруга опустила бинокль и посмотрела на меня глазами, увеличенными без всякой оптики.

— Они мешок выловили, — шепотом произнесла она.

— Какой мешок? — Я схватила бинокль, Ирка мне не мешала.

Действительно, на берегу в натекшей луже громоздился бесформенный мешок. Что-то знакомое было в его очертаниях… И эта заплатка на боку…

— Ирка! Это же наш мешок! Тот самый, с резиновой бабой!

Она схватилась за голову — хорошо, что не за бинокль.

— Значит, так: быстро уходим, — решительно сказала она.

— Ни за что! Ты как хочешь, а я такое шоу не пропущу! — Я удобнее устроилась среди кирпичей.

Просто кино какое-то! В бинокль было прекрасно видно происходящее у канала.

— Рассказывай, — обреченно сказала Ирка, закрывая глаза.

Вот так она и фильмы ужасов смотрит: зажмурится, повернется ухом ко мне и требует, чтобы я пересказывала ей происходящее на экране в режиме реального времени. Получается примерно так: «Зомби идут, идут, идут… Ой! Все, всех убили, открывай глаза».

— Что рассказывать? Мужики побросали работу, собрались все вокруг нашего мешка, чешут в затылках, размахивают руками, судя по всему, совещаются.

— О чем?

— Почем я знаю? Не умею читать по губам! Наверное, решают, развязывать им наш мешок или не надо. Погоди-ка, дай посчитаю… Похоже, двое за, трое «против» — или наоборот… О господи! Только не это!

— Что там? Что?! — зайцем заверещала Ирка.

— Томка!

— В мешке? — Ирка открыла глаза.

— Да нет, по берегу чешет! Наверное, я забыла закрыть калитку. Все, конспирация побоку, держи бинокль, побегу ловить зверя, пока он чего-нибудь не натворил.

Общительный пес держал курс прямо на мешок. Вспомнил его, что ли?

— Бог в помощь! — крикнула я труженикам багра, подбегая ближе.

Томка меня опередил, он уже внедрился в компанию и беспрепятственно вцепился в стягивающую горловину мешка веревку. Предатель четвероногий!

— Фу, Том, фу!

Фукать было поздно. Унося обрывки веревки, пес отбежал в сторону. Облепленный тиной грязный мешок самопроизвольно раскрылся, и из него медленно выползло какое-то серое щупальце. Даже на расстоянии я услышала, как в засаде ахнула Ирка. Невдалеке от меня небритый мужик уронил в сухую траву зажженную сигарету.

— Осьминог, что ли? — недоверчиво произнес кто-то.

Я застыла на месте, не веря своим глазам. Привет тебе, лохнесское чудовище! Какой осьминог, откуда? В нашем канале? В нашем мешке?! Не топили мы никаких осьминогов!

— А ну, все назад! — Старший над работягами отважно потянулся палкой и поворочал щупальце, счищая на траву липкую серую массу. Под струпьями тускло блеснуло белое.

— Господи боже! Да это нога! — громко ужаснулся кто-то.

— Боже, это нога! — с облегчением повторила я.

Совсем забыла, что в мешке, помимо резиновой бабы, были бумажные афиши! Какая все-таки неаппетитная вещь — папье-маше… Ладно, чего переживать, нашли нашу куклу — ну и черт с ней. На ней же не написано, чья она? Отпечатки пальцев, наверное, смылись, мешок и вовсе не наш.

Я успокоилась, внимательно оглядела мужчин и заметила:

— А у вас под ногами трава горит.

Мужики ожили, заматерились, а я твердым шагом отошла от группы на берегу, строго сказав собаке:

— Том, домой!

— Ну и нервы у бабы! — прозвучало мне вслед.

А то! Я гордо расправила плечи.

Ирка уже вылезла из-за кирпичной баррикады, с места в карьер обрушилась на меня с вопросами:

— Ты им ничего не сказала? Вела себя естественно?

— Не очень естественно, — честно призналась я. — Не визжала, руки не заламывала, в обморок не падала. А что?

— Запомни, мешок не наш, а чей — пусть сами придумывают, если хотят. Все понятно? — Подруга грозно посмотрела на меня.

— Все совершенно понятно, — согласилась я. — Мешок не наш, я не я, и баба не моя…

— Виноват, товарищ полковник! Не успел! — Капитан Сидоров покаянно склонил голову, развел руками и пролил водку мимо стакана.

— Осторожно, черт! — Полковник подвинул емкость, ловя водочную струйку.

Нудно стучали колеса, вагон потряхивало. Поезд Москва — Адлер шел по донской степи где-то под Ростовом. Поздней осенью пассажиров было меньше, чем в разгар курортного сезона, и в купе, кроме Лапокосова и Сидорова, ехал только один пассажир. Худощавый студент всю дорогу то спал, то читал книжку. Как раз сейчас у него была сиеста.

— Ну как ты мог, а? То есть как не смог? — после второй рюмки полковник перешел на «ты», после третьей начал выражаться неясно. Капитан, впрочем, его понимал.

— Да я же объяснял. — Сидоров ловко нашинковал сухую колбаску. — Только он появился, как откуда ни возьмись набежали чертовы бабы, я и глазом моргнуть не успел, как они его схватили, запихнули в машину и увезли.

— Так сколько их было, баб этих? — уже не первый раз спросил Лапокосов.

Капитан вздохнул, почесал затылок.

— Кажется, две: одна побольше, в шубе, другая поменьше, в пальто. Или три, сам не пойму: вроде была еще какая-то толстуха в голубых подштанниках начесом наружу. То ли они вдвоем в одной шубе сидели, то ли шубы было две, а их трое, и Сержа взяли четвертым… Одно точно знаю: всего было не больше четырех человек, считая Серегу, иначе они в такси не поместились бы.

Лапокосов покачал головой, тоже вздохнул.

— Узнать-то хоть сможешь? — спросил он без особой надежды.

— Баб-то? Вряд ли. Подштанники могу узнать, шубу тоже — здоровая такая, мохнатая.

В южном городе Екатеринодаре количество шуб на душу женского населения приближалось к двадцати пяти процентам. Это значит, каждая четвертая жительница кубанской столицы держит в шкафу какой-нибудь меховой тулуп. Даже будучи в легком подпитии, Лапокосов рассуждал достаточно трезво и понимал, что найти в миллионном городе наследившую шубу вряд ли удастся. А уж разыскивать подозрительных баб по подштанникам и вовсе нереально. Хотя попробовать было бы интересно.

Полковник представил, как они с капитаном Сидоровым прочесывают город, методично заглядывая под юбки всем встречным бабам, и мысли его отвлеклись от работы, приняв более приятное направление.

— Ну, давай за женщин! За баб то есть, — сказал неунывающий капитан, поднимая стакан. — За их нескучный бабий нрав, за их любовь и ласку!

— А также за их подштанники, — брякнул полковник, не в силах вырваться из плена сладких видений.

— Анекдот рассказать? — С верхней полки свесились тощие ноги в носках.

Полковник и капитан переглянулись. Студент спрыгнул вниз и бесцеремонно уселся рядом с Лапокосовым, выразительно поведя носом в сторону колбасы.

— Я про баб миллион анекдотов знаю!

— Налей курсанту, — велел полковник Сидорову.