Случайный любимый муж - Милли Адамс

опрокинулся в кювет. Остановившись на самом краю, Константин крепко вцепился в руль.

Слушая громкий стук своего сердца, он понял одну важную вещь.

Этот страх останется с ним навсегда. Держа жену и детей на острове, он не решит проблему.

Морган хватило смелости полюбить его и признаться ему в своих чувствах. Ей хватит смелости воспитать детей так, как он никогда не сможет.

Он не должен держать ее взаперти.

Он должен ее отпустить.

Глава 14

Морган жила на острове уже три недели. Каждый день она завтракала, обедала и ужинала в одиночестве. Она много плавала в море, чтобы немного ослабить свой гнев на Константина, который за это время ни разу ее не навестил. Более того, он даже ни разу ей не позвонил.

Она очень по нему скучала и злилась на него за то, как он с ней поступил. Из-за своих детских страхов он держал ее на этом острове как узницу. Что, если он оставит ее здесь и после рождения детей?

Завтракая однажды утром за столиком в саду, она увидела вдалеке белую яхту и подумала, что у нее начались галлюцинации. Но яхта приближалась, увеличиваясь в размерах, и Морган поняла, что она реальна. Наконец та пристала к берегу, и Морган едва удержалась от того, чтобы не побежать навстречу Константину.

Когда он подошел к ней, выражение его лица было мрачным.

— Прости меня, — сказал он вместо приветствия.

— Ты просишь у меня прощения?

— Да. Я приехал, чтобы извиниться и отпустить тебя.

— Отпустить меня?

— Я не могу держать тебя здесь, на острове, и не могу удерживать тебя рядом с собой.

— Почему?

Морган почувствовала себя глупой и жалкой. Ведь на мгновение ей показалось, что он вернулся, чтобы быть с ней.

— Потому что не могу. Потому что остаться с тобой означает жить в постоянном страхе.

— Ты боишься быть со мной?

— Да, — ответил он. — Потому что я не способен никого защитить от жестокости этого мира. Держать тебя и детей всю жизнь на этом острове невозможно. Я понял, что не смогу спокойно водить детей на пляж и учить их плавать, потому что буду думать только об опасностях, которые будут подстерегать за каждым углом. Рядом с человеком, который будет держать их в оковах ради их безопасности, их жизнь превратится в кошмар.

— Поэтому ты закуешь в оковы самого себя?

Он ошеломленно посмотрел на нее и покачал головой:

— Я не в оковах. Я полностью контролирую все стороны своей жизни, когда в ней нет тебя.

— Ты меня любишь.

— Нет, — возразил он.

— Любишь, потому боишься за меня и наших будущих детей. У тебя есть чувства ко мне, и у тебя нет другого выбора, кроме как подчиниться им.

— Нет.

— Почему ты так убежден, что за каждым поворотом судьбы таится что-то плохое? Почему ты не веришь, что она может приготовить для тебя любовь и счастье?

— Я не могу гарантировать…

— Мне не нужны от тебя никакие гарантии. Мне нужен ты. Без риска нет свободы. Мы должны рисковать, иначе станем такими же, как моя мать. Я жаждала ее любви, а она любила меня, но не проявляла своих чувств из-за страха. Из-за боли, которую причинил ей мой отец. А ты… ты позволил тем людям, которые похитили тебя и твою сестру, решать, будешь ты счастлив или нет.

Почему ты даешь им эту власть над тобой?

Его кадык дернулся, глаза заблестели от сдерживаемых слез.

— Тебе, как и всем людям, позволено испытывать чувства. Это не слабость. Ты плакал, потому что боялся за свою сестру, тосковал по ней. В этом не было ничего предосудительного. В том, чтобы любить меня, тоже нет ничего предосудительного. Я знаю, что ты любишь меня и наших будущих детей. Просто ты запер свои чувства глубоко внутри. Это дань уважения Афине и Алексу? Ты запрещаешь себе иметь то, чего никогда не будет у них? Ты жив, Константин. Мы оба живы. Почему мы не можем любить друг друга?

— Я предназначен для другого. Дедушка говорил мне…

— Почему для тебя было важно, что он тебе говорил? Потому, что ты его любил. Но он был слишком суров с тобой. Моя мать любила меня, но не выражала своих чувств ко мне. Любовь не делает людей совершенными. Она не делает мир совершенным. Но для того, чтобы быть счастливыми, нам не нужно совершенство.

Тогда Константин опустился перед ней на колени и обхватил ее руками.

— Я люблю тебя, Морган, — сказал он.

— Я знаю, — ответила она, гладя его по волосам.

— Позволяя себе любить, ты делаешь себя беззащитным перед болью.

— Будем мы защищать себя или нет, боль никуда не денется. Главное, не позволять ей мешать нам радоваться жизни.

— Она больше не будет нам мешать.

— Не будет.

— Пошли в постель.

— Думаю, это отличная идея.

* * *

Среди ночи Константина разбудил телефонный звонок. Он не разозлился только потому, что испытывал полное удовлетворение после долгой близости с Морган.

Он ответил на звонок. На другом конце линии была его мать. У нее был странный голос.

— Что случилось, мама?

— Афина… Они нашли ее.

Как только Константин это услышал, остатки внутренних барьеров, которыми он окружил свое сердце много лет назад, рухнули, и из его глаз потекли слезы радости.

Афину спас человек по имени Кастор Ксенакис, который в течение долгих лет искал свою собственную сестру. Это был пример невероятной настойчивости, и в конце концов, ему улыбнулась удача. Он не только нашел обеих женщин, но и встретил свою любовь.

Выяснилось, что жена криминального авторитета, которая всегда хотела иметь дочерей, похитила и удерживала несколько девочек.

Афина выглядела моложе Константина. У нее были гладкие черные волосы. Ее кожа была светлее, чем у остальных Камарасов, словно она проводила мало времени на солнце.

— Ты меня помнишь? — спросил Константин.

Его голос дрогнул, и у Морган защемило сердце.

— Конечно, помню, Константин, — смущенно улыбнулась Афина. — Ты помнишь, как мы вместе смотрели мультик про пони?

Морган заплакала от радости. Она была рада не только воссоединению двойняшек, но и тому, что приняла решение стать более открытой и не бояться говорить о своих чувствах.

— Это настоящее чудо, — сказал ей Константин, когда они легли спать в комнате, где впервые занимались любовью.

— Вот видишь? Иногда за углом можно встретить подарок судьбы, а не очередное испытание.

— Иногда чудо находится рядом с тобой, но ты не сразу это понимаешь. — Константин посмотрел на нее. — Я имею в виду тебя,