Случайный любимый муж - Милли Адамс

припоминаю, — ответил Константин. Зато он помнил, как они с Афиной рано утром сидели в игровой комнате, завернувшись в одеяла, и смотрели мультфильм. — Я помню мультик про пони, которые обладали магической силой. Моя сестра его обожала, а я смотрел его вместе с ней, хотя он мне совсем не нравился.

— Конечно, мальчикам такие вещи не нравятся.

— Мне нравились мультики, где герои сражались на мечах.

— Разумеется.

— У нас даже был домашний кинотеатр с большим экраном. Наши родители обожали подобные вещи. Даже не представляю, где они брали копии фильмов и полнометражных мультфильмов, которые только выходили на экран.

— Я даже мечтать о таком не могла.

— Больше всего мне запомнился мультфильм о девушке, которая переоделась мужчиной, чтобы спасти свою страну. В нем было много сражений на мечах, и я был от него в восторге. Знаешь, Морган, ты напоминаешь мне ту женщину.

— Я не переодеваюсь в мужскую одежду, — возразила она.

— Нет, но ты всегда готова бороться, что бы ни случилось.

— Думаю, это один из лучших комплиментов, которые мне когда-либо делали. Но иногда я устаю бороться.

«Я тоже», — подумал Константин и тут же себя отругал. Он не мог себе позволить перестать бороться.

Он не знал, почему так считал. Не знал, почему до сих пор пытается искупить свою вину за совершенную много лет назад ошибку, которую не мог исправить, как бы ни старался.

Он делал то, что ему велел его дедушка. Он помнил, как тот строго посмотрел на него, восьмилетнего мальчика, пережившего сильное потрясение, и сказал ему, что он должен быть мужчиной.

Научиться все контролировать и решать проблемы. Стать его преемником, главным мужчиной в семье Камарас.

Константин знал, что это очень непростая задача. Что ее невозможно решить раз и навсегда и что бесконечный процесс ее решения сродни борьбе.

Он успешно управлял семейным бизнесом, делал все для того, чтобы его родители и брат могли продолжать вести расточительный образ жизни. Но ему все-таки не удалось защитить своего брата. Тогда какой смысл во всей этой бесконечной борьбе?

— Сейчас нам не нужно бороться, — улыбнулась Морган, взяв вилку, и он осознал, что они все это время не ели, а только разговаривали.

Еда, которую, приготовила Морган, оказалась очень вкусной.

— Не помню, чтобы раньше кто-то готовил для меня ужин.

— Быть такого не может. Разве у тебя нет шеф-поваров, которые в любой момент могут приготовить для тебя все, что ты пожелаешь?

— Это другое, — сказал он. — Я им плачу за работу, а ты приготовила для меня ужин по собственной инициативе.

На ее щеках проступил очаровательный румянец, и она смущенно опустила взгляд.

Константин снова перенесся мыслями в тот счастливый день, когда дедушка отвел их с Алексом и Афиной на пляж и купил им мороженое. После этого они пошли в аквариум, и он увидел множество ярких рыб. Это был манящий неведомый мир, и ему захотелось оказаться по другую сторону стекла. Он понимал, что это невозможно, и ему оставалось только любоваться этим миром со стороны.

Сейчас он испытывал то же самое. Морган была рядом с ним, но у него было такое чувство, будто их что-то разделяет.

Он был в ярости, потому что терпеть не мог, когда что-то ускользало от его контроля. Ему не нравились вещи, которых он не понимал.

В Морган было что-то, что он не мог понять, и это мешало ему до нее дотянуться.

— Мне захотелось приготовить для тебя ужин, — сказала она. — Дать тебе что-нибудь.

— Почему? Разве я что-то тебе дал?

— Ты дал мне детей. — Она грустно улыбнулась: — Прости. Я сейчас веду себя не так, словно мы только что познакомились.

— Оставь это. Хватит игр. Почему ты сделала это для меня?

— Потому что я не могла иначе, Константин.

— Разве я тебе небезразличен?

— Будь ты мне безразличен, я бы не отдалась тебе в ту ночь.

— Ты разозлилась на Алекса.

— Я уже говорила тебе, что хотела тебя с самого начала. Да, я была зла на Алекса, но я встречалась с ним полгода и продолжала оставаться девственницей. Ты правда думаешь, что я переспала с тобой для того, чтобы отомстить твоему брату? Если так, то ты ошибаешься. Я отдалась тебе, потому что захотела сделать себе приятное после того, как всю свою взрослую жизнь держала под контролем свое либидо. Ты тоже стал моей слабостью. В этом мы похожи.

— Морган…

— Наши отношения не были нормальными с самого начала, но я не знаю, как вернуться назад и сделать так, чтобы все было «как у людей». Я беременна от тебя, и мы поженились. Нам придется научиться быть вместе ради детей.

— Если тебе понравится другой мужчина, я не буду препятствовать вашим встречам.

— Я не хочу другого мужчину. Никогда не хотела. Единственный мужчина, которого я когда-либо желала, — это ты, Константин.

— Но ты была готова переспать с Алексом.

— Он мне нравился, мы были вместе полгода, и я подумала, что мне пора это сделать. Когда пришла к тебе, я ни о чем не думала. Я действовала под влиянием желания. Оно было таким сильным, что я полностью ему подчинилась.

После ее слов до Константина вдруг дошло, что до Морган он не хотел так сильно ни одну женщину. Он познакомился с ней примерно год назад, и с тех пор у него не было интимной близости ни с одной женщиной, кроме нее. Сейчас, когда он сидел напротив и смотрел на нее, он едва удерживался от того, чтобы не заключить ее в объятия и не заняться с ней любовью.

— Знаешь, с тех пор, как мы с тобой познакомились, в моей постели не было ни одной женщины, кроме тебя, — произнес он, не в силах сдержать правду, которая потрясла его самого.

Ее зеленые глаза расширились от изумления.

— Это правда?

— Абсолютная правда. С тех пор как мой брат привел тебя домой и познакомил нас, я больше никого не хотел. Я думал, что это была очередная насмешка судьбы. Мне не следовало хотеть девушку своего брата. Зная о любвеобильности Алекса, я не думал, что увижу тебя снова, но ошибся. Я о тебе думал. Ты мне снилась в эротических снах.

— И ты, несмотря на это, хотел, чтобы наш брак существовал только на бумаге?

— Я не видел другой альтернативы.

— Ты хотел, чтобы я была беременна от твоего брата.

— Так было бы правильнее.

— Кого волнует, что правильно, а что нет, Константин? Мы с тобой с самого начала не подчинялись никаким правилам.

— Сейчас я сделаю