Московский инквизитор (сборник) - Алексей Макеев

Уже немного успокоившийся Гуров только тяжело вздохнул, но потом все-таки ответил:

— Иди, Степан. Какие могут быть поручения, если от меня сейчас уже ничего не зависит? Будут новости, приезжай.

Парень ушел, а Гуров, чувствуя себя разбитым, лег на диван и уставился в потолок. Сейчас, когда злость на Степана уже прошла, он мог, пусть и только самому себе, признаться в том, что тот был прав — мы действительно сами кузнецы своего несчастья, потому что, будь на месте Марии другая женщина, он избежал бы очень многих неприятностей в своей жизни.

Он лежал и вспоминал свою жизнь с Марией с момента их первого знакомства до последнего времени, потому что раньше у него как-то просто не было для этого времени. И чем дальше он размышлял, тем больше убеждался в том, как же прав был Пушкин, когда написал: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Он, Гуров, был полицейским конем-трудягой, а вот Мария — не столько трепетной, сколько легкомысленной ланью, которая, присоседившись к везущему тяжелый воз коню, бежит себе рядом, беззаботно посматривая по сторонам, и при этом периодически взбрыкивает, уверенная в том, что этот конь-дурак из любой беды ее вытащит, а значит, ей ничего не грозит. И стало Гурову до того горько и больно, что впору заплакать, да вот разучился как-то. Погруженный в эти тягостные размышления, Лев даже обрадовался, когда приехал Степан — все не один в доме. Но, увидев его выражение лица, мигом забыл обо всех своих мыслях и жестко спросил:

— Так! Что случилось?

— Странные события имеют место быть, — начал тот. — Я сейчас прямо от отца. Он мне позвонил и попросил, чтобы я приехал и забрал игрушки, которые он купил внукам, и это при том, что я собирался завтра утром отвезти детей к нему.

— Короче можешь? — не выдержал Гуров.

— Могу! Я, естественно, приехал, а там Крячко, и глаза у него квадратные. В общем, Орлова сегодня утром вызвал к себе Рыбовод и орал на него в голос по поводу того, что он и Крячко скрывают вас от следствия, а это может значить только то, что вы действительно виноваты, а он никого покрывать не намерен. А пока надрывался, показал Петру Николаевичу записку интереснейшего содержания. Итак, если вы, Лев Иванович, сегодня же вечером не приедете к нему домой, то в понедельник он своей властью разгонит вашу теплую компанию, не буду уточнять, к какой именно матери.

— Вечером домой? — переспросил Гуров. — Значит, дело серьезное и где-то что-то по-крупному горит. Надо ехать.

— А если там засада? — предположил парень.

— Не тот Андрей Сергеевич человек, чтобы на такое пойти, — покачал головой Лев.

— Так ведь и приказать могли, — стоял на своем Степан.

— Нет, — уверенно заявил Гуров. — Он нашел бы способ выкрутиться.

— Ох, погубит вас доверчивость, — покачал головой парень. — Ладно! Едем! Но со всеми правилами конспирации.

Представив себе, какое выражение лица будет у замминистра, когда он увидит Гурова небритым и черт-те как одетым, Лев, несмотря на всю серьезность момента, не выдержал и хмыкнул. Пока Гуров собирался, Степан вышел на кухню, откуда кому-то позвонил, так что встретились они уже в коридоре.

— Ну, с богом! — сказал парень, когда они уже были в машине, и тронулся с места.

Дорога много времени не заняла — Москву Степан изучил досконально и ехал такими улочками и переулками, где люди о пробках даже не слышали. И вот они подъехали к дому Рыбовода. Гуров вошел в подъезд, а Степан остался ждать его в машине. Лев, конечно, предполагал, что теплый прием его вряд ли ждет, но Рыбовод встретил его, будучи в бешенстве. В квартире стояла какая-то испуганная тишина, и даже огромный невероятно пушистый сибирский кот Ермак, обычно ведший себя в доме как хозяин, предпочел не нарываться. Сейчас он скромно лежал в стоявшем в коридоре персональном домике, где виднелся только кончик его рыжего хвоста. Замминистра кивком показал Льву в сторону кухни, даже не предложив раздеться, и уже там, не скрывая бушевавшей в его душе ярости, но стараясь все-таки не орать, спросил:

— Ну и где тебя черти носят? В какую дыру ты забился? И зачем? Предъявить тебе, по большому счету, нечего, а то, что ты бегаешь от управления собственной безопасности, как заяц от волка, в твою пользу не говорит! Тебе что, не передали, что я тебя искал?

— Андрей Сергеевич, — стараясь оставаться спокойным, начал Гуров, которому уже до смерти надоело это ежедневное тыкание мордой в собственное дерьмо. — Обстоятельства сложились так, что мое дело оказалось переплетенным с другим, намного более важным делом, и я был подключен к его расследованию, что требовало соблюдения определенных правил конспирации. Большего сказать не имею права. Что касается Орлова и Крячко, то они действительно не знали и не знают, где я нахожусь, но у нас есть определенный канал связи, который в силу ряда причин работает нерегулярно. Как только я узнал, что вы меня ищете, я приехал.

— Да понял я уже, что это за дело! И то, что оно нужное и важное, не спорю, но вот работать твоим персональным почтовым ящиком и камерой хранения больше не хочу! — раздраженно заявил Рыбовод.

— Не понял! — удивленно сказал Лев.

— Ничего! Сейчас поймешь! — С этими словами он достал из-под стола большой полиэтиленовый пакет, из которого торчала обычная коробка для посылок, и поставил его на стол. — В среду получил. По почте посылка пришла. Ну, я, ты сам понимаешь, ее предварительно проверил, потому что неприятных неожиданностей не люблю, но вот когда оказалось, что ничего опасного там нет, вскрыл — мне же адресовано. А внутри письмо для меня и другая коробка, поменьше, закрепленная пенопластом так, чтобы не елозила. Ну, письмо-то я прочитал и узнал много интересного. Полюбопытствовать не желаешь?

Вопрос был чисто риторический, ответа не требовал, да Рыбовод его и не ждал, а сразу протянул Гурову листок бумаги и тот прочитал:

«Господин генерал! Зная о Ваших доверительных отношениях с полковником Гуровым, я взял на себя смелость прибегнуть к Вашей помощи, чтобы через Вас передать ему некоторые сведения, которые могут оказать ему неоценимую помощь в работе. Убедительно прошу Вас для собственного же спокойствия не вскрывать внутреннюю коробку. Уверяю Вас, что ничего опасного для жизни полковника Гурова в ней не находится. С уважением, Иванов Г.А.»

Увидев, как побледнел Лев, замминистра язвительно спросил:

— Что? Проняло? А уж мне-то как лестно стало поработать на старости лет, да в моем звании, да при занимаемой должности курьером!

— Вы вскрыли внутреннюю коробку? — спросил Лев, понимая, что там может находиться нечто совершенно невероятное.

— Представь себе, вскрыл! — тем же тоном сказал Андрей Сергеевич. — Видимо потому, что собственным спокойствием не дорожу, а забочусь исключительно о благе подчиненных!

— И что там? — с трудом сохраняя хладнокровие, поинтересовался Гуров.

— А ты сам посмотри! — наконец-то разрешил Рыбовод.

Лев достал из пакета коробку и увидел, что посылка была отправлена с московского главпочтамта в субботу рано утром — ну, правильно, к среде уже должна была дойти. Адрес отправителя тоже имелся, но не это было сейчас главным. Он достал внутреннюю, тоже вскрытую коробку и увидел, что там лежали диски и карты памяти в футлярах, а поверх них — письмо. Лев начал читать написанный от руки текст и постепенно наливался такой яростью, таким неукротимым бешенством, что кровь застучала в висках, а сердце бухало в груди, как кузнечный молот.

«Господин Гуров! Господин заместитель министра внутренних дел пользуется заслуженной репутаций честного человека, и я не сомневаюсь, что эта посылка дойдет до Вас. Отправь я ее на Ваш адрес или кому-то из Ваших друзей, с ней могли бы произойти неприятные неожиданности, а вот с полицейским такого уровня, как замминистра, этот номер не прошел бы.

Должен Вам сразу сказать, что это я убедил бывшего мэра Кабанова, когда он окажется в безопасности, направить информацию о незаконной деятельности Егорова во все возможные правоохранительные органы России, потому что считал некую свою миссию практически выполненной и мне нужен был только завершающий штрих. Узнав же о том, что Вас собираются подключить к делу Егорова, я понял, что мне несказанно повезло, потому что Вы именно тот человек, который сможет закончить начатое мной дело, хотя я и знал о Вас только от наших общих знакомых, которые обычно сидят от Вас по другую сторону стола. Поверьте, мои друзья детства очень высокого мнения как о Ваших умственных способностях, так и о человеческих качествах и моральных принципах, которые, к сожалению, встречаются в наше время все реже и реже.

В этой коробке вы найдете всю возможную информацию о незаконной деятельности Николая Владимировича Егорова, как экономического, так и уголовного характера. Любая экспертиза признает эти записи подлинными, для удобства они все пронумерованы, и на них указаны даты, когда происходили какой-либо разговор или встреча, а также место. Думаю, Вам будет также небезынтересно узнать, какие люди и какие суммы получали от Егорова, и не только от него. Впрочем, там найдется еще много такого, что Вас, как порядочного человека, может шокировать. Очень хочу надеяться, что Вы сумеете использовать также и эту информацию. Кто и как собирал для меня эти данные, теперь неважно, главное, что они достоверны.