Мыльная сказка Шахерезады - Дарья Донцова

— Отец? — кричит она, видит на экране Полканова и указывает на него рукой: — Да вот он!

Ире просто хочется прекратить скандал, но слова вылетели, а одна ложь, как водится, тянет за собой другую, вот мать Кати и придумала роман с Вадимом.

После визита в Ложкино Катя устраивает ей «вечер длинных ножей»[14], и Соловьева понимает: силы кончились, она больше не может терпеть закидоны дочери. Ирина связывается с любовником и мчится к нему на встречу. Вороватая, сексуально неразборчивая Ира стала порядочной женщиной, она не может выдать Кате тайну ее рождения, ей требуется согласие второй стороны.

Я нажала на брелок, железные ворота медленно разъехались в стороны. Все складывается. Любовник был против откровенной беседы с Катей, Ира настаивала, в пылу разговора с ней произошло нечто нехорошее. Не хочется произносить эти слова, но с большой долей вероятности Соловьевой уже нет в живых. Ее любовник решился на убийство, чтобы никто не узнал о его связи с Ириной. Он же звонил Кате и Елене Михайловне в «Фасоль». Хотел выиграть время, он не желал, чтобы девочка и коллеги Иры подняли шум. Поэтому придумал историю про аппендицит и совершил ошибку: он не знал, что его любовнице эту операцию сделали в юности. Но его расчет оказался верен, Елена не усомнилась в словах звонившего, Катя тоже ему поверила. Боюсь, девочка тоже убита.

Как зовут отца Кати? Чем же он занимается, если так испугался обнародования факта, что у него есть внебрачная дочь?

Я получу ответы на все вопросы, если смогу разговорить кого-то из тех, с кем Ирина вместе проходила курс у Егора Владимировича. Ну и как мне добыть их список? Если вспомнить взгляд, который психотерапевт метнул на свой ноутбук, становится понятно: истории болезней он хранит в электронном виде. Украсть его компьютер? Боюсь, у меня это не получится. Подобраться тайком к ноутбуку и пошарить в его памяти? К сожалению, я с огромным трудом общаюсь с чудо-техникой. Кузя пытался обучить меня, но… Кузя!

К Булгакову надо отправить хакера! Под видом пациента. Хотя нет! Наш гений ни за какие пряники не согласится принимать участие в групповой терапии.

В глубокой задумчивости я вошла в дом и попятилась. По холлу бегало мужиков десять.

— Раз, два, быстрей! Три, четыре, — командовал ими решительный женский голос.

Сначала мне показалось, что он звучит из люстры, но потом я поняла: рабочих понукает Елизавета, стоявшая на пятой ступеньке лестницы. Обычно ее занимает кот. Фолодя хитрый, он нашел точку, с которой можно идеально обозревать почти весь первый этаж. Елизавета использовала опыт умного кота.

— Живей перемещаемся, — вопила она, — до приезда прессы осталось менее получаса. Где табличка на дверь, а?

Въедливый голос пресс-секретаря перекрыл ноющий звук дрели.

— Вешают! — заорала Лика, вносясь в холл.

На домработнице почему-то были белый халат и круглая шапочка с красным крестом.

— Отлично, — обрадовалась Лиза, — эй, Ваня, чем ты занят?

— Угу, — ответил рыжий парень, сидевший на полу у подножия лестницы с ноутбуком на коленях, — угу.

— Немедленно проверь аппараты! — топнула ногой Елизавета. — Живо!

Я повернулась к Лике:

— Что там приделывают на вход?

— У меня челка красиво лежит? — в ответ спросила домработница. — Нарумяниться не надо?

— Ты красная, как свежий кетчуп, — констатировала я и пошла на улицу.

По дороге мне встретились два мужика в комбинезонах, один тащил табуретку, другой дрель. Я выскочила на крыльцо и увидела на входной двери латунную табличку «Частная клиника имени Гиппократа». Пока я пыталась осмыслить творящийся вокруг беспредел, раздался громкий стук. Я повернулась и в окне бани, расположенной в пристройке к дому, увидела Гектора, ворон долбил клювом изнутри в стекло. Справа от него торчали треугольные уши Фолоди, слева темнела лохматая башка Афины.

Я хотела войти в предбанник, но он оказался заперт. Вот уж странно, мы никогда ничего не закрываем. Пришлось присесть и крикнуть в замочную скважину:

— Гектор, что случилось?

— Баран тупой, — прозвучало в ответ, — Фина дура. Кис-кис, пошли, вкусное дам! Баран тупой! Ключ! Кот дурак!

Наш ворон нечеловеческого ума птица, если он захочет, будет с вами беседовать, как разумный человек. Вот сейчас Гектор вполне понятно объяснил суть происходящего. Тупой баран заманил животных в баню, пообещал им вкусной еды. Дура Афина и идиот Фолодя купились на приманку, их и заперли. Правда, умник Гектор тоже оказался в их компании, он обожает грецкие орехи, но справедливую оценку своих умственных способностей ворон оглашать не стал.

— Баран тупой, — негодовал наш умник за закрытой дверью.

— Успокойся, я найду тупого барана, отниму у него ключ и выпущу вас, — пообещала я.

— Кот матрас! — заявил Гектор.

— Нет, ты не подначивай наивного Фолодю, — грозно сказала я, — не советуй ему описать кровать тупого барана!

В бане повисло молчание, потом Гектор жалобно пропищал:

— Больно! Голова болит.

Наш хитрец настоящий последователь Макиавелли. Сейчас он прикидывается больным, но я ни на секунду не сомневаюсь, что месть ворона тупому барану будет жестока и беспощадна. Осталось выяснить, кто же он, баран тупой? Лика? Лиза? Или Вадик? И что у нас происходит? Почему на дверь привинтили табличку «Клиника имени Гиппократа»? Чье это изобретение? Хотя ответ на последний вопрос мне известен.

Твердым шагом я пересекла холл, поднялась к Лизе, которая по-прежнему упоенно дирижировала рабочими, как великий Валерий Гергиев симфоническим оркестром, и сурово произнесла:

— Немедленно объясни, что тут творится?

Лизавета отступила к стене.

— Здрасте! Я уже говорила!

— О чем? Напомни! — потребовала я.

— Больной мальчик! Он ждет подарка! Вадик вручает игрушки! — зачастила Лиза. — Неужели ты забыла? Пиар-акция!

Я села на ступеньку.

— Конечно, нет. Но зачем наш дом украсили табличкой?

— Сейчас приедут журналюги, фоторепортеры, они должны сразу понять, куда входят, — пожала плечами Лиза.

В моей голове забрезжил рассвет.

— Минуточку! Вадик не поедет в больницу?

Лизавета плюхнулась рядом со мной на ковровую дорожку.

— Неужели я похожа на умалишенную, которая разрешит Полканову расхаживать по клинике, пропитанной микробами? У ребенка какая-то страшная неизлечимая болезнь типа холеры! Неужели я буду рисковать здоровьем Вадика?

— Холеру сейчас отлично лечат, — только и сумела сказать я.

— Значит, у мальчика чума, оспа, лихорадка Эбола, — возмутилась Лиза. — Вадик звезда, он принадлежит народу. Зритель мне не простит, если Полканов умрет! В медицинских учреждениях из каждой щели лезет зараза. Микробы! Вирусы! Стафилококки!

— Не надо было соглашаться на визит к мальчику, — вздохнула я.

— Ты что! — возмутилась Лиза. — Это же милосердная акция! Благотворительность! Демонстрация на всю страну доброго, щедрого сердца Вадика! Его искренний призыв к людям помогать недужным. Нельзя упустить такую пиар-акцию. Это немыслимо.

— Следует ли понимать, что, заботясь о здоровье драгоценной звезды, ты привезла сюда несчастного, еле живого ребенка, оборудовала под палату одну из свободных комнат и собираешься врать журналистам, что они прикатили в частную лечебницу, расположенную в Подмосковье? — на едином дыхании выпалила я. — Гектора, Афину и Фолодю заперла в бане. Правильно, в больницах не держат животных. А Лике досталась роль санитарки. Так?

Лизавета не смутилась.

— Небольшое уточнение…

Но что она хотела сказать, я так и не узнала, потому что из холла раздался крик:

— Лиза, мы готовы, окинь вернисаж царским взглядом.

Пресс-секретарь Вадима с легкостью молодой кошки подскочила и ринулась по ступенькам вниз. Я со всей возможной скоростью не очень юной лани кинулась за Елизаветой. Ну что ж, ответ на один вопрос найден, теперь я знаю, кто он, баран тупой. Хотя Гектору следовало говорить «баранка тупая». Все-таки Лизочек у нас, несмотря на менталитет, харизму и замашки, принадлежит к женскому полу.

Глава 21

На всем скаку Лиза чуть не наступила на рыжего Ваню, который по-прежнему сидел на полу с ноутбуком, но он не стал возмущаться: настолько был поглощен делом, что, похоже, даже не заметил, как пресс-секретарь пронеслась в миллиметре от него.

— Вы лучше устройтесь в столовой, — посоветовала я, бочком протискиваясь мимо незваного гостя.

— Ну погоди! — воскликнул тот в ответ. — Теперь я все знаю!

Иван оторвал от экрана затуманенный взгляд, сфокусировался на мне и спросил:

— Столовая? Нам талонов на еду не давали.

Я поняла, что передо мной разновидность Кузи, симбиоз человека с ноутбуком, и поспешила за Лизой. Та уже успела влететь в комнату и негодовала на весь дом: