Кладоискатель - Алексей Свадковский

Старик всю дорогу молчал и слушал то, что я ему пересказывал: бесконечные теории и рассуждения, рождённые умами тех, кто пытался понять или приблизиться к пониманию того, кем же всё-таки были Древние. Мы шли по какой-то только ему ведомой тропинке, ведущей вглубь кладбища. Склепы и курганы вокруг становились всё древнее, и само кладбище наполнялось какой-то неведомой жизнью: едва слышимые шаги где-то вдалеке, вздохи и шелест то ли листьев, то ли крыльев. Мне было не по себе от всего происходящего: немало страшных легенд рассказывают про древние могильники, и не все они вымысел.

Поэтому, когда вдалеке я заметил призрачный силуэт, направившийся к нам, я вскинул руку, готовый выпустить заклинание в то, что к нам приближалось. Меня остановил сторож, схватив за руку.

— Не надо, маг. Ему твоя магия не повредит, здесь другое надо.

С этими словами он вытащил пучок трав, похожий на те, что он перебирал утром, и поджёг их, несколько раз чиркнув кресалом. Сухая трава ярко загорелась, едва на неё упали искры, и начала густо дымить. Призрак, едва приблизившись к дыму от чадящей травы, сазу повернул назад, постепенно растворяясь в воздухе.

— Что это было? — спросил я. Всё произошедшее меня изрядно удивило. Я впервые столкнулся с чем- то подобным. В книге некромантов я читал о том, что призраков и прочих немёртвых можно встретить на кладбищах или в древних руинах, но видеть их мне прежде не доводилось.

— Беспокойная душа это, маг. Лет четыреста назад поймали на этом кладбище могильного воришку, грабившего курганы. Ну, а времена тогда были суровые, не то, что сейчас: одной рукой можно отделаться. И в наказание за грабёж его живьём и закопали в том же кургане, который он осквернил. Сделали из него могильного стража, значит. Вот он, бедняга, и мучается. Правда, дальше сорока шагов он от кургана отойти не может, так что вреда от него особого нет.

— А почему он не ушёл на суд богов, а остался в мире людей? — спросил я. Мне было жаль беднягу, и без того расплатившегося за свои грехи жизнью, а тут ещё и посмертие хуже некуда.

— Да зарок на нём был. Когда в первый раз его поймали, он поклялся перед лицом богини, что вернёт всё украденное из курганов, ограбленных им, или не знать ему мира и покоя ни на этом, ни на том свете. Такими клятвами не разбрасываются, сам знаешь; да только глупца и могила не исправит. На седьмую ночь после суда его снова поймали, когда он курган свеженасыпанный раскапывал. Ну, тут сам понимаешь, всё справедливо: получил он кару от людей заслуженно, ну а богиня его за обещание несдержанное в этом кургане стражем и оставила. И быть ему здесь до тех пор, пока украденное им не вернётся.

— Так это же было четыре века назад! — потрясённо сказал я. — Эти вещи разбрелись по всем у свету, может, на дне океана лежат, или вовсе уничтожены. Он же так, бедняга, до скончания веков будет здесь мучиться…

— Его жалеть не стоит. Он сам выбрал свою судьбу, и заслужил свою кару. Мне жаль тех, кто такого не заслужил, а вынужден здесь находиться.

— Как такое может быть? — спросил я, размышляя над словами старика.

— Бывает так, что человек неосторожно дал клятву или обещание, которое он не исполнил, и слово, данное им, как тяжёлый камень, удерживает его на земле, не давая воспарить к богам. А бывает и так, что некоторые души не могут уйти сами. Какие-то незаконченные дела, что-то важное, что они не успели сделать, заставляет их остаться, и пока это не будет сделано, они не могут взойти на мост среди звёзд, чтобы вернуться к своим предкам и предстать перед богами. А есть и злодеи, которые столько крови пролили и столько людских проклятий на свою голову призвали, что вся эта кровь и ненависть людская, как смола покрывает их, не давая взлететь в небеса…

— Но почему тогда герцог ушёл к богам, и теперь влачит свою участь в аду? На нём крови и проклятий наверняка было немало, — спросил я, размышляя над услышанным.

— Но ведь и хорошего он для страны тоже сделал немало, — возразил старик. — Я помню, как тогда было: каждый баронишка в своём замке мнил себя чуть ли не королём. Простой народ за людей не считали. Крестьяне от голода мёрли, как мухи, работали без продыху, а не могли прокормить ни себя, ни свои семьи. До чего доходило! Один барон — вон как раз и склеп его виден — в своих владениях охоту на людей учинил. Мало ему было лис да волков, так он людей дичью сделал! Всякому желающему была объявлена награда: кошель золота, если сможешь сбежать от погони. Не сможешь — смерть. Отпускали беднягу из замка и давали ему час, а потом устраивали облаву на него с загонщиками, сворами собак да с охотниками на лошадях. Выжить у бедняги шансов почти не было. А когда дураки закончились и больше свою жизнь против золота никто ставить не хотел, барон стал крестьян из своих деревень по жребию назначать, кому быть следующей жертвой. Так они и охотились, пока своими бесчинствами да кровавыми потехами не вызвали гнев Хозяина лесов, и тот наложил на них проклятье, обратившее их в стаю волков. Родственники барона долго горевали, не зная, что делать: вроде как он и жив, а с другой стороны, где его искать и что с ним делать? Вот и соорудили склеп без тела. А барон тот со своими слугами ещё потом много зла натворил, хоть и в волчьей шкуре, пока бесчинства эти дружины герцоговы не прекратили. Да… Много тогда было зла в стране и несправедливости, и то, что герцог порядок навёл и всю эту мерзость прекратил — за то и память ему, и благодарность людская. Жаль только, что уж больно он много тогда крови пролил. Перестарался. Добрее ему надо было быть с людьми…

— Не понимаю! Как же так может быть: одни злодеи ступают на Звёздный мост и уходят на суд богов, а другие, на которых тоже крови да грехов немало, на земле мучаются?

— Я и сам многого не знаю и не понимаю, отчего да почему. Да только оно так. Одни на земле мучаются, другие на суд богов уходят. Бывает, невыполненные обещания или дела удерживают души в этом мире. Бывает, что призраки злодеев скитаются по земле после смерти. А почему — то одним богам ведомо. Может, не хотят попасть на суд их, и поэтому боятся покинуть мир живых. А другие и рады бы, да не могут. Так или нет, да только каждому придётся держать ответ за прожитую жизнь.

— Так может, этим душам так и лучше? Боги суровы, и кара их бывает тяжела.

— Это не так. Если душа долго пребывает на земле, она постепенно начинает забывать, кем она была, что оставило её на земле. Память, разум, сознание — все это покидает её, и под конец остаётся лишь кромешная тьма и ненависть ко всем живым. Она перерождается, становясь демоном, пожирателем жизни. Вот эти призраки самые опасные. К счастью, они редки. Для того, чтобы душа забыла, кем она была, требуется много веков, но если такая появляется, то пока она не будет уничтожена, не успокоится. Будет охотиться на людей, животных. Вначале у неё силёнок маловато: может жизнь высосать у птенца там, или котенка. Но по мере того, как она набирается сил, она становится всё сильнее, и может нападать уже на детей, и так далее. По мере роста её силы, сильнее становится и её голод. Она питается теплом человеческих жизней, воспоминаниями о прожитом, страданиями, болью: всё для неё подойдёт. Поэтому люди — самая лакомая для них добыча.