Контракт с коротышкой - Элмор Леонард

Уже через пару минут Чили раскусил Майкла. Тот хотел, чтобы люди считали его обычным парнем, но слишком привык быть тем, кем он был, чтобы справиться с ситуацией.

Они сидели за столиком. Чили спросил, не хочет ли Майкл что-нибудь выпить. Майкл, наблюдая за Никки и ее группой через арку, ответил, что это совсем неплохая идея. Чили поинтересовался, что он предпочитает. Майкл пожал плечами — да что угодно. Скотч, бурбон, пиво? Майкл сказал: «О?» — потом, подумав: «Нет, лучше всего „Перье“», — все это не сводя глаз с Никки и группы. Они еще не начали играть. Чили взглянул на бар, по-прежнему закрытый, и подумал, что ему придется тащиться наверх, чтобы принести звезде содовую воду… Но именно в этот момент Майкл произнес:

— Очень сложные зрители.

Чили заметил выражение лица Майкла, его поднятые брови, как будто он только что узнал плохие новости, но был скорее удивлен, чем оскорблен.

— Мой Майкл Джексон не произвел на них впечатления.

А, он имел в виду лунную походку…

— А на меня произвел. — Это было чистой правдой.

— По правилам, следовало бы подвести глаза, надеть белые носки, перчатки… Да и голос был не тот, какой-то кукольный шепот.

— Я вообще ничего не слышал.

— Впрочем, я могу их понять, этих ребят, их позицию, которая связана с неким территориальным императивом.

— Видимо.

Чили почувствовал себя более раскованно в общении со звездой — с первого взгляда узнавал в человеке трепача. Впрочем, это еще не говорит о том, что парень — плохой актер.

— Не знаю, почему, но эта ситуация напомнила мне байку о третьесортном актеришке, игравшем Гамлета. — Майкл улыбался одними глазами. — Он был настолько плох, что вскоре после начала пьесы зрителей уже трясло, и они начали громко оскорблять его, просить убраться со сцены. Так продолжалось до тех пор, пока парень не выдержал. Он прервал монолог и обратился к зрителям: «Эй, а я-то здесь при чем? Не я же написал все это дерьмо».

Теперь улыбались оба, правда, Майкл — по-прежнему только глазами.

— Я бы мог сказать этим ребятам нечто подобное. «Слушайте, не я же придумал Майкла Джексона…»

Чили было интересно, почему он не перестает думать о реакции этих парней, если она его так мало волнует, и когда наконец представится удобный момент упомянуть о сценарии «Лавджоя».

Он уже был готов как бы невзначай бросить: «Да, кстати…» — но тут ударила по струнам группа Никки, и зал наполнился грохотом, а Майкл повернулся вместе со стулом лицом к сцене. Сначала было слишком громко, потом они успокоились, и музыка оказалась совсем неплохой, скорее, похожей на ритм-энд-блюз, чем на рок-н-ролл. Чили даже застучал по столу в такт кончиками пальцев. Майкл сидел, сложив руки на животе, вытянув ноги в мешковатых штанах и скрестив их в лодыжках — на одной кроссовке у него развязался шнурок. Чили рассматривал его профиль. С виду ему было едва за тридцать, а вовсе не сорок семь. И выглядел он совсем неплохо, даже с таким носом. Невозможно было понять, нравится Майклу музыка или нет. Чили уже хотел было спросить его об этом, но потом почувствовал, что, вероятно, все всегда ждут, пока звезда не заговорит сама, пока не выскажет свое мнение, а потом говорят «да», со всем соглашаясь. Он вспомнил, как жадно все ловили каждое слово Момо, когда тот много лет назад пару раз заглядывал в клуб. Тогда Чили показалось, что надо надевать наколенники, если хочешь поговорить с этим не проработавшим ни дня в своей жизни человеком.

Чили наклонился над столиком:

— Вы, вероятно, не помните, но мы уже встречались однажды.

Он подождал, пока звезда не посмотрит на него.

— В Бруклине, когда вы снимались в «Циклоне».

— Мне сразу показалось, что мы встречались, но я не мог вспомнить по какому случаю. Вас ведь зовут Чил, да?

— Чили Палмер. Мы встречались в клубе на Восемьдесят Шестой улице в Бенсонхерсте. Вы зашли, сказали, что хотели бы поговорить с ребятами.

— Да, отлично помню. — Майкл вместе со стулом повернулся к нему лицом.

— По-моему, вы хотели понять, каково быть одним из нас, — произнес Чили, глядя звезде прямо в глаза примерно так, как он обычно смотрел на парня, задержавшего выплату на неделю или две.

— Скорее, послушать.

— Правда?

— Понять ваш ритм речи.

— Мы говорим не так, как все?

— Как посмотреть, все зависит от положения. — Майкл облокотился на стол и пальцами причесал волосы. Чили видел подобный жест в кино, выглядело очень натурально. — От тона голоса, — сейчас он добавил в свою речь акцента, — от того, откуда ты приехал. Я имею в виду вовсе не географию, — продолжил он уже нормальным голосом, правда с легким нью-йоркским акцентом. — Самое главное — позиция. Ваш тон и речевая модель свидетельствуют об определенной уверенности в себе, в собственных взглядах, о вашем безразличии к общепринятым принципам.

— Как будто нам наплевать.

— Более того. Вашу позицию можно считать сдержанной, но с примесью устрашения. Так и никак иначе. Все должно быть только по-вашему.

— Вам удалось понять нас. Если бы я не знал, что вы актер, решил бы, что вы один из наших. То есть вы стали тем парнем. Даже когда скурвились, — разоткровенничался Чили. — Я никогда не встречал доносчика и, даст Бог, никогда не встречу, но сыграли вы очень убедительно.

Звезде понравилось, Майкл закивал:

— Какая замечательная роль. Мне нужно было найти центр героя, его стержень, на котором я мог построить все остальное, и он заиграл, о, как он заиграл. — Майкл закивал в такт музыке Никки, закрыв глаза, как будто показывал, как следует вживаться в роль. — Услышав подлинную речь, ее ритм, местный говор, я действительно начал думать так же, как те ребята, смог проникнуть в их головы.

Как будто он исследовал племя дикарей в джунглях Бруклина. По крайней мере, Чили так показалось.

— Ну хорошо… — протянул он. — Я один из тех, о ком вы говорите. О чем я сейчас думаю?

Выражение лица звезды стало наивно-удивленным: «Что? Я что-то не то ляпнул?» Потом лицо его расплылось в широченной улыбке рубахи-парня. На сей раз он пригладил волосы обеими руками.

— Вы не так меня поняли. Я не утверждаю, что произошла метаморфоза, что я стал одним из вас. В таком случае я перестал бы быть актером. Много лет назад я спросил Дейм Эдит Эванс, как она вживается в свои роли, и она ответила: «Я притворяюсь, мой мальчик, притворяюсь». Так вот, я пытаюсь погрузиться в определенную жизнь, узнать о ней как можно больше, чтобы добиться реализма, достоверности. Но в конечном счете лишь оттачиваю свое искусство, играю, притворяюсь совершенно другим человеком.

— Значит, вы не знаете, о чем я думаю, — стоял на своем Чили.

Улыбка несколько поблекла.

— Понятия не имею, хотя не скрою, было бы очень любопытно узнать.

— Вам это интересно, да?

— Если вы хотите рассказать.

— Я думаю о фильме.

— Об одном из моих?

— О фильме, который мы собираемся сделать и в котором хотели бы предложить вам роль. — Чили заметил, как удивленно поползли вверх брови кинозвезды, как предостерегающе поднялась рука в поношенном кожаном рукаве, но останавливаться не стал. — Вы знаете этот фильм, читали сценарий.

Однако Майкл уже не слушал, а говорил:

— Подождите. Беру тайм-аут, о'кей? — Он опустил руку и откинулся на спинку стула. — Не хочу показаться грубым, потому что признателен за ваш интерес, даже польщен, на самом деле, тем, что вы рассматривали мою кандидатуру. Но есть проблемы, мой агент и близко не позволит мне подойти к независимо финансируемому фильму. Прошу меня простить…

— Это не совсем так… — успел сказать Чили, и рука кинозвезды вновь взметнулась вверх.

— Мой менеджер и мой агент, которые занимаются деловой частью моей деятельности, неукоснительно соблюдают это правило. В противном случае, как вы понимаете, независимые продюсеры доставали бы меня своими предложениями днем и ночью. — Майкл беспомощно пожал плечами и повернулся к группе.

— Вы думаете, я говорю о деньгах мафии? Вы не так меня поняли, фильм будет сделан на студии.

Эти слова частично привлекли внимание кинозвезды.

— Я не связан с этими людьми с тех пор, как бросил заниматься ростовщичеством в Майами.

Внимание звезды вернулось полностью, Майкл выпрямился, во взгляде появилась заинтересованность, ему явно хотелось узнать еще что-нибудь из реальной жизни.

— А что случилось? Не вынесли давления?

— Давления? На людей обычно давил я.

— Я это и имел в виду. Как такая деятельность подействовала на вас? Что вам приходилось делать, чтобы собрать долги?

— Типа ломал ли я ноги каким-нибудь придуркам?

— Да. Или применяли другие формы устрашения?

— Применял то, что требовалось. Вы — актер, любите притворяться. Представьте себя ростовщиком. Один тип, который должен вам пятнадцать тысяч, смылся из города.