Медведь - Арена льда (СИ) - Сергей Шиленко

Толкнул вперёд когда-то белую, а сейчас пожелтевшую от времени дверь. Вот и она — моя комната, совсем не изменилась. Словно сюда никто и не заходил после моего ухода. Плакаты «Металлики» и «Рамштайна». Солисты и музыканты смотрят в глаза всем сюда входящим, встречая нежданных гостей своей ни хрена не лучезарной улыбкой. Прямо под ними стоит узкая односпальная кровать — но другая сюда бы и не влезла. Покрывало немного примято, видимо, Маша лежала, вспоминая меня, или думала о чём-то своём. Она часто сюда пробиралась, в мою берлогу, прячась тут от гнева бабушки или ища совета.

Прямо напротив кровати стоял обшарпанный угловой компьютерный столик, на нем уместился старенький системный блок и допотопный монитор — назад, в девяностые. Чем богаты, как говорится… Сел на свой трон, а кресло, что давным-давно осталось без правого подлокотника предательски скрипнуло и провалилось. — Ха! А я конкретно потяжелел, раньше никогда такого не было. Системный блок отправил в кольцо. Всё-таки там хранятся все мои файлы. Прошёлся по ящикам и забрал из них все документы и записную книжку. Теперь — вещи.

Легко открыл расцарапанную дверцу полированного шкафа, что удивительно, она противно не заскрипела. А ведь точно, я не так давно её смазывал. Ну вот и мои обычные запылённые вещи. Подранные джинсы, черные футболки, кожаная косуха, штаны — мотоциклетки. Всё так и пылилось в шкафу нетронутым, только вот маловаты они мне теперь. Совсем маленькая для меня вся эта одежда стала. С трудом натянул на себя пару футболок, и то они ужасно трещали и сводить руки было откровенно страшно. Вот-вот лопнут. В джинсы влезть тоже не получилось: не влезали ни ноги, ни откуда ни возьмись отросшая задница. Все упиралось — ничего из штанов натянуть на себя невозможно, даже растянутые спортивки. Ну что за день!.. Из всего шкафа забрал только пару белых маек-алкоголичек. Теперь — за едой.

Кухня у нас была простая. Газовый котел на стене, рядом с ним пара тумбочек и газовая плита. Тут до сих пор стоит несколько белых эмалированных кастрюль в цветочек и чугунная, чёрная от толстой корки нагара бабушкина сковорода. Смахнул всё в кольцо — пригодится. Холодильник не открывал — там, наверное, уже жизнь зародилась. Распахнул ящики один за одним, выгребая крупы, макароны, приправы и растительное масло — в хозяйстве всё пригодится. Отодвинул в сторону вязаный коврик, а прямо под ним — крышка в подпол. Подцепил в углублении скобу металлической ручки и дёрнул вверх. Деревянная лесенка на десяток ступенек — и вот я уже внизу. Вот это — настоящее богатство! Чудно, что до сих пор не разграбили и не растащили. Видимо, всё то дерьмо, что творится снаружи, не так давно народ в угол зажало, раз они до мародёства не опустились. Или забыли просто про наш дом?

Все полки ломились от трехлитровых банок и баночек поменьше. Все стоят целые, одна к одной, как на подбор. Компоты, варенье, сальце, огурчики в соусе чили. Раскинул руки в стороны и начал тотальную зачистку. Касаюсь банки кольцом — и она тут же исчезает в хранилище. Все, все до последней банки отправил в закрома родины. Еще и десяток мешков прихватил, не пропадать же добру: картошка, лук, свёкла, морковь, даже кабачки закинул следом. Внутренний хомяк ликовал и потирал лапки — ещё бы такой куш достался!

Выбрался обратно на кухню и огляделся по сторонам. Забирать тут больше и нечего, разве что чашки. Ну а что, из своей любимой керамической чашки с изображением рычащего медведя в шапке- ушанке и на краю света пить удобно.

Вот и общая комната. Обитель деда и бабушки. Трельяж, старый пружинный диван-книжка, который последний раз собирался в году так восемьдесят шестом. Вдоль стены стоит шкаф, полностью забитый до отказа посудой из какого-то там стекла и советского фарфора, которыми всегда так гордилась бабушка. У нас даже целый культ поклонения этой посуде был. Мы каждую последнюю субботу месяца вынимали всё это богатство из шкафов и тщательно мыли и протирали каждую чашку, каждую тарелку этих бесконечных сервизов. Только вот не ели из них никогда, всё чего-то ждали, повода получше, праздника побольше, значимей.

А вот и моя цель — маленькая тумбочка под телевизором, что стоит между шкафом и узким окошком. Сюда я пришёл за самым дорогим, что есть в этом доме. Но не по стоимости в золоте или системных очках, а по значению — за памятью.

Распахнул настежь дверки и вытащил из неё старый, потёртый от времени бархатный семейный альбом. Этот альбом всегда был символом нашей семьи. Тут сохранились лица родителей, самые счастливые и горестные моменты. Фотографий тут не так уж и много, но каждая, абсолютно каждая для меня бесценна. В последний раз провёл по бархатной обложке рукой и отправил альбом в медальон. Я обязательно найду сестрёнку, найду для нас новый дом и соберу столько силы, чтобы ни одна сущность этой долбаной Системы не смела на нас разевать свой поганый рот и, тем более, угрожать моей семье. Ну вот и всё.

Вышел я на крылечко и плотно захлопнул за собой дверь. С громким щелчком закрыл навесной замок и на секунду задумался. Ай, может и хрень все эти привычки, но они и делают нас теми, кто мы есть. Ухватился за мёрзлую кочерыжку цветка, приподнял за неё горшок и спрятал под него ключ от замка. Может и глупость, но пусть будет так, на всякий случай.

Повернул голову и замер, открыв рот от удивления. — Это что ещё тут за хрень⁈

Глава 16

Разборки с местными

Прямо возле моей трофейной «Буханки», освещая её, как актёра на сцене светом фар, стояла лупоглазая серебристая с лёгкой ржавчиной на капоте и переднем крыле «Нива»-пятидверка. А разинул рот я оттого, что прямо на моих глазах один хрен в чёрной шапке, стоявшей петухом на его затылке, с полной уверенностью в себе и собственной неуязвимости садился за руль МОЕЙ машины!!!

Невидимость

Я стоял в тени крыльца, и из-за шума двигателя все мои действия оказались ими не замечены. Но как же я зол — покусились на мои трофеи. Бух… глухо хлопнула дверь «Буханки», и из-за машины под свет фар вышла целая делегация. Трое освобождённых пленных потирали руки и затёкшие запястья, о чём-то болтая с здоровяком в рыжем меховом полушубке. Лысый пухлый парень