Волчица и пряности - Том 1 - Исуна Хасэкура

Лоуренс протянул руку к стоящей на столе чаше и допил оставшееся в ней вино.

- У того, кто ведет такую жизнь, не бывает друзей; в лучшем случае несколько деловых партнеров.

После объяснения Лоуренса Хоро встрепенулась, словно в голову ей пришла какая-то мысль. Однако тут же она приняла смущенный вид, как будто поняла, что спросила то, чего не должна была спрашивать.

«По правде, она очень добрая», - подумал Лоуренс и, чтобы не смущать Хоро еще больше, продолжил шутливым тоном:

- Когда я открою лавку, я стану частью города. Тогда у меня будут друзья, да и жену найти будет легче. И еще – это самое главное – я должен найти то место, где меня похоронят, тогда я смогу вздохнуть с облегчением. Кто знает, смогу ли я найти себе жену, которая согласится разделить со мной могилу... это будет непросто.

Хоро весело рассмеялась.

Когда бродячие торговцы впервые заезжали в какой-либо город, чтобы узнать, можно ли приобрести там что-либо ценное, это называлось «искать жену». Смысл этого выражения состоял в том, что найти что-то ценное очень трудно. На самом деле, даже открыв лавку, человек не сразу станет своим среди горожан. И тем не менее, осесть, надолго закрепиться на одном месте было мечтой любого бродячего торговца.

- Однако если ты вправду заведешь свой магазин, мне придется нелегко.

- Хм? Это почему? – повернувшись к Хоро, переспросил Лоуренс. Он увидел, что улыбка Хоро, хоть и не исчезла с ее лица, стала печальной.

Тут он вспомнил слова Хоро, что она хочет повидать мир, а потом вернуться на север.

Однако Хоро ведь была такая умная, и у нее были деньги, вырученные от продажи мехов – несомненно, она прекрасно справится и сама. Поэтому Лоуренс спросил небрежно:

- Тебе ведь несложно будет, если ты будешь путешествовать одна, правда?

Для Хоро это был неожиданный удар. Она впилась зубами в хлеб и опустила голову.

- Я больше не хочу быть одной, - наконец произнесла она. Ее ноги не доставали до пола, она ими болтала совершенно по-детски. Внезапно сидящая на кровати Хоро показалась Лоуренсу очень маленькой; казалось даже, что она вполне может уместиться в огоньке свечи.

Перед глазами Лоуренса встала сцена, когда Хоро вспоминала о человеке, который был ее другом несколько сотен лет назад.

Тогда она была такой счастливой.

Такой беззаботной.

Если Хоро вспоминала своего давнего друга, это значило, что сейчас ей очень одиноко. Когда Хоро опьянела и съежилась, свернулась калачиком, она словно спасалась от холода одиночества. Лоуренс увидел это проявление слабости, какое мало кто показывает другим, и его сердце дрогнуло. Тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть Хоро, он сказал:

- Ну, тогда так, я могу сопровождать тебя до того времени, как ты решишь возвращаться на север.

Лоуренс произнес эти слова, потому что у него не было иного выхода, однако Хоро, едва услышав, взглянула на него исподлобья, как бы безмолвно спрашивая: «правда?» Лоуренс, тщательно пытаясь скрыть свое возбуждение, большее даже, чем когда он обсуждал сделку с Гильдией, небрежным тоном продолжил:

- Даже когда я получу деньги, я не смогу открыть лавку сразу же.

- Правда?

- Мне сейчас незачем лгать, верно?

Произнеся эти слова, Лоуренс не выдержал и печально улыбнулся. Хоро улыбнулась в ответ, но то была улыбка облегчения. И несмотря на улыбающиеся губы, в глазах ее по-прежнему сквозило одиночество. В голове Лоуренса мелькнула совершено неуместная в такой момент мысль: «Какие у Хоро длинные ресницы...»

- Вот так-то, и не делай такое лицо.

Городской торговец наверняка придумал бы что получше. Но, увы, Лоуренс был торговцем бродячим и вел жизнь, далекую от всякого общения с женщинами. Поэтому от красноречия он воздержался. Однако и сказанных им слов хватило, чтобы Хоро чуть подняла голову и улыбнулась смелее. Затем она кивнула. Хоро сейчас была такой маленькой, такой слабой, что казалась чем-то ненастоящим. Ее уши, всегда весело торчавшие вверх, поникли и вяло шевелились. Хвост, ее гордость, тоже безжизненно свисал вдоль ног.

Молчание все длилось. Лоуренс был не в силах отвести глаз от Хоро, которая, в свою очередь, не осмеливалась посмотреть на него прямо. Лишь раз она кинула на него короткий взгляд и тут же вновь опустила голову. Лоуренс попытался припомнить, когда прежде он видел на лице Хоро такое же выражение. Долго вспоминать не пришлось: именно такие глаза у нее были, когда она попросила яблок вскоре после их приезда в Паттио.

Тогда она хотела яблок; чего же она хочет теперь?

Умение понимать, чего хочет партнер по переговорам, торговцу было абсолютно необходимо.

Лоуренс сделал глубокий вдох и поднялся со стула. Внезапный звук, должно быть, напугал Хоро – ее уши и хвост вновь встали торчком. Она взглянула на Лоуренса и, увидев, что он направляется к ней, поспешно отвела взгляд. Подойдя, Лоуренс встал прямо перед Хоро; она робко потянулась к нему рукой. Рука дрожала, словно Хоро была до крайности напугана.

- Почему у тебя красные глаза? Тебе приснился плохой сон, и от этого ты плакала?

Лоуренс взял руку Хоро в свои и уселся на кровать рядом с ней. Затем он потянул Хоро к себе и нежно обнял. Хоро не противилась, лишь тихо кивнула головой в его объятиях.

- Я...

- Хм?

- Я проснулась... и когда я проснулась, никого не было. Юе, Интин, Паро и Миури. Они все исчезли, их нигде не было.

Хоро, видимо, рассказывала свой сон. Услышав ее дрожащий голос, Лоуренс мягко погладил ее по маленькой головке. Имена, которые она назвала, похоже, принадлежали ее спутникам-волкам, а может, духам волков. Уточнять сейчас Лоуренс не собирался – это было бы грубо по отношению к ее чувствам.

- Я... я могу жить сотни лет, поэтому я решила отправиться странствовать. Потому что я думала, что мы, конечно... конечно, снова встретимся. Но... их никого нет. Все исчезли.

Рука, прежде твердо державшая Лоуренса за рубаху, дрожала. Сам Лоуренс не хотел бы увидеть такой сон.

Иногда Лоуренсу снилось, что он вернулся в свой родной город, а его там никто не помнит. Вообще-то ему нередко доводилось слышать истории о торговцах, которые не были на родине по двадцать-тридцать лет, а потом, вернувшись, обнаруживали, что их родной деревни больше нет. Исчезнуть деревня могла по многим причинам. Например, через нее могла прокатиться война и разрушить подчистую; или же все жители могли погибнуть от голода или болезни.

Именно поэтому любой бродячий торговец мечтал осесть и завести собственную лавку.

Вместе с лавкой человек получал новую родину, а заодно и безопасное прибежище.