Алайцы на Айгоне - Дмитрий Никитин

Вначале, когда земляне имели дело только с артефактами исчезнувших цивилизаций, прежде всего — Странниками, ими занималась Комиссия по изучению следов деятельности иного разума в Космосе, более известная как Корпус следопытов. С открытием Комовым на Леониде первых «живых» инопланетян следопытов оттеснила на задний план Комиссия по Контакту (КОМКОН), ранее изучавшая в основном сравнительную психологию рыб и муравьев. Комконовцы даже отобрали у следопытов их знаменитую эмблему — семигранную гайку.

В ставшем доступном благодаря деритринитации изрядном объеме пространства обнаружились, по крайней мере, дюжина инопланетных цивилизаций, но только с немногими из них удалось наладить хоть какие-то отношения. Как правило, на контакт шли семи-гуманоиды, имевшие с землянами, при несомненных отличиях, очень много общего. Попытки же хотя бы воспринять совершенно чуждый человеческому негуманоидный разум обычно оказывались безуспешными.

В космосе были также встречены и гуманоиды, отличавшиеся от людей не многим более, чем отличаются между собой расовые типы самой Земли. Работа с гуманоидами имела, впрочем, свои трудности. Гуманоидные миры пребывали в давно исчезнувших на Земле общественных формациях — рабовладельческой, феодальной, капиталистической. Различие исторических эпох разделяло носителей разума сильнее внешнего сходства. Отсталые социумы не могли воспринять идей бесклассового общества. В свою очередь и для землян понять мировоззрение мира угнетателей и угнетенных оказалось не проще, чем психологию негуманоидных существ.

Тем не менее, изучение иных человечеств имело несомненный интерес для сравнительного анализа с прошлым Земли. Для работы с гуманоидами был образован Институт экспериментальной истории (ИЭИ). ИЭН не мог следовать принятой в КОМКОНе практике открытого диалога с инопланетянами. Необходимую информацию экспериментальные историки получали посредством скрытого наблюдения — дистанционными методами либо через исследователей, замаскированных под аборигенов. Пришлось создать некие подобия разведывательных служб, существовавших на Земле в докоммунистическую эпоху. Кадры для них готовились в зональных училищах Института экспериментальной истории. Впрочем, когда пресытившийся музейными экспозициями Генрих задумал заняться гуманоидами, училища ИЭИ называлось уже школами прогрессоров.

Первые экспериментальные историки были связаны принципами невмешательства — дескать, «нельзя лишать отсталые миры их истории». Однако уже тогда в КОМКОНе кипели споры о пассивном и активном взаимоотношении с инопланетянами. Стоит ли ограничиваться обменом информации или допустимо воздействие с целью внесения положительной динамики в развитие другой стороны? Впервые нечто подобное пытались осуществить на семи-гуманоидной Леониде, однако, хотя комконовцы наглядно демонстрировали там преимущества земных механизмов над местными прирученными животными, леонидяне вежливо, но решительно отвергли план переустройства своей буколистической цивилизации на базе современных технологий.

С гуманоидными мирами дело казалось проще. В отличие от семи-гуманоидов (не говоря уже о непознаваемых негуманоидах) направление эволюции инопланетных человечеств было очевидным — подобно Земле они должны были прийти к бесклассовому обществу, альтернативой чему могла быть только гибель цивилизации. Разумеется, следовало помочь младшим братьям по разуму избежать возможных опасностей и спрямить их исторический путь развития. К тому же вынужденное бездействие приводило к психическим срывам среди историков — наблюдатели просто не могли смириться с пассивностью собственной роли при растущей сопричастности с жизнью изучаемых изнутри социумов.

О тех временах в прогрессорской школе предпочитали не распространяться. Курсантам трудно было поставить себя в положение человека, ни при каких обстоятельствах не имеющего права использовать оружие. Образцом для подражания был не Антон-Румата, стирающий в санатории невидимую кровь с пальцев, а Мак-Сим, который голыми руками перебил на Саракше банду уголовников. Когда отставные историки, случалось, забредали по привычке в свою бывшую школу, на них смотрели как на музейные экспонаты. А они, всеми давно забытые, приносили цветы к вмурованным в стену портретам Стефана Орловского и Карла Розенблюма, наверное, завидуя их посмертной славе.

Современный прогрессор уже не был простым наблюдательным прибором, микроскопом науки, изучающей земное прошлое по отсталым варварским мирам. Нет, он был хирургическим инструментом, скальпелем, резцом, с помощью которого на далеких планетах из средневековых болванок вытачиваются гордые и свободные люди коммунистической эпохи — быстрее и милосерднее, чем это сделали бы кровавые века истории. Прогрессор должен был быть готов убивать, убивать ради жизни, убивать многих, убивать всех, кто поднимает руку на будущее!

Прогрессоры были мечом Земли, а ножнами для этого меча являлась Комиссия по контролю — КОМКОН-2. Два-комконовцы следили, чтобы вернувшийся из мира сумерек морали прогрессор не стал угрозой ни для себя, ни для окружающих. Но, главное, КОМКОН-2 был щитом Земли против любой угрозы, как внутренней, так и внешней — и от собственных безответственных деятелей, и со стороны недружественных инопланетян. С момента обнаружения в конце 20-го века на орбите Марса циклопических сооружений Странников земляне опасались встретить в Космосе высокоразвитую агрессивную цивилизацию. На заре межзвездных путешествий даже предписывалось при аварии уничтожать бортовые журналы и космографические карты. Потом инструкция была отменена, но не потому, что на Земле поверили, будто другие цивилизации в принципе неагрессивны, — просто для Д-кораблей классическая космография стала не актуальна.

Активная политика Земли в Дальнем Космосе порой приводила к напряженности во взаимоотношениях с иными расами. Иногда казалось, что дело может кончиться конфликтом. Затеянные КОМКОН-2 широкомасштабные маневры «Зеркало» только формально считались отработкой отражения вторжения мифических Странников. На самом деле, в качестве противника рассматривались вполне реальные инопланетные миры. Не случайно, получив сведения о тщательно засекреченном «Зеркале», Тагора немедленно разорвала отношения и выдворила землян из своей планетной системы.

Когда через четверть века диалог возобновился, именно Тагора потребовала создания системы взаимного информирования и контроля. Представители всех контактирующих цивилизаций образовали Совет галактической безопасности с соответствующим исполнительным Комитетом. Любая деятельность за пределами своей звездной системы отныне могла быть только совместной, санкционированной и контролируемой органами галактической безопасности. Всякое присутствие в Дальнем Космосе объявлялось миссией всего галактического сообщества. Однако поскольку Земля оставалась единственным миром, располагающим межзвездным флотом, реально ситуация изменилась мало, разве что в различные службы Внеземелья стали включать неземлян.

Во время учебы Генриха как раз началось вовлечения инопланетян и в прогрессорскую деятельность. На одном курсе с ним оказалось несколько молчаливых семи-гуманоидов с Леониды и Тагоры и даже представители негуманоидных цивилизаций — постоянно углубленные в самосозерцание разумные слизни с Гарроты и только что открытые на Саракше собакоподобные голованы. Впрочем, на самого Генриха другие курсанты тоже смотрели почти как на инопланетянина.

В прогрессорскую школу домашних воспитанников стали брать совсем недавно — вынужденная уступка из-за снижения конкурса. Специальные дисциплины давались Генриху труднее, чем интернатовским товарищам. Инструкторы приложили немало усилий, чтобы добиться от «немецкого булочника» нужной оперативной собранности, концентрации внимания. При этом Генрих никак не мог заставить себя ограничивать зону компетенции, соответствующей поставленной задаче. Излишнее любопытство едва не стоило ему отчисления, но к «домашнему мальчику» в школе были всё-таки чуть снисходительнее, тем более что многие его изыскания действительно оказывались оригинальными. Так Генрих неожиданно обнаружил, что планета, по которой предполагалась его специализация, была открыта почти на столетие раньше даты, обозначенной в учебнике.

Еще в 20-м веке было отмечено ритмичное мерцание одной из звезд полярного созвездия Дракона. Из этого факта проистекал обоснованный вывод, что вблизи этой звезды класса желтый карлик, а именно — Сигмы Дракона, имеется планета, периодически затмевающая для земного наблюдателя свет своего светила.

Сигма Дракона, находящаяся всего в 18 световых годах от Солнца, считалась ближайшей из звезд с возможным землеподобным миром. В 21-м столетии она стала целью трех самых первых межзвездных экспедиций. Трудно поверить, но тогда летали прямо через обычное пространство на примитивных аннигиляционных ракетах. Лишь корабль 3-й звездной экспедиции Валентина Петрова «Муромец» впервые оснастили прямоточным фотонным приводом, что позволило ему преодолеть относительный световой барьер и обогнать стартовавших ранее «Луч» Быкова-младшего и «Тариэль» Горбовского.