Бессмертная жизнь Генриетты Лакс - Ребекка Склут

Было высказано требование более детально регламентировать клинические исследования: «Мы верим, что данная дисциплинарная мера послужит строгим предупреждением, что страсть к исследованиям не должна доходить до нарушения основных прав и неприкосновенности человеческой личности».

Приостановку действия лицензий Саутэма и Манделя было решено заменить годовым испытательным сроком для обоих. Этот случай, похоже, мало повлиял на профессиональную репутацию Саутэма — вскоре по окончании испытательного срока он был избран президентом Американской ассоциации исследований в области рака. Тем не менее этот прецедент привел к одному из крупнейших изменений в сфере контроля над научными исследованиями за всю историю экспериментов на людях.

Еще до оглашения решения попечительского совета негативная информация в прессе о работе Саутэма привлекла внимание национального института здравоохранения (NIH), который финансировал это исследование и требовал от исследователей получать согласие от всех принимавших в нем участие. NIH отреагировал на ситуацию с Саутэмом, проверил все институты, получавшие его гранты, и выяснил, что лишь девять из пятидесяти двух имели хоть какую-то политику по защите прав испытуемых в исследованиях. Только шестнадцать организаций использовали формы для получения согласия пациентов. Заключение NIH гласило: «В обстоятельствах, при которых пациент был привлечен к участию в эксперименте, решение, принятое исследователем, не является достаточной основой, чтобы делать выводы об этических и моральных вопросах, которые относятся к данному исследованию».

После расследования NIH заявил, что для получения финансирования все предложения о проведении исследований над испытуемыми-людьми должны быть одобрены экспертными советами — независимыми учреждениями, состоящими из профессионалов и присяжных, относящихся к разным расам, классам и имеющих разный жизненный и профессиональный опыт, — дабы удостовериться, что они удовлетворяют этическим требованиям NIH, включая подробное информированное согласие.

Ученые утверждали, что медицинские исследования обречены на провал. В письме редактору журнала Science один из них предупреждал: «После того как нас лишили возможности совершенно безопасно изучать рак у людей… мы можем считать 1966 год годом, когда был прекращен всякий прогресс медицины».

Чуть позже в тот же год анестезиолог из Гарварда Генри Бичер опубликовал в New England Journal of Medicine исследование, которое показало, что эксперименты Саутэма были лишь частью из сотен подобных неэтичных исследований. Бичер опубликовал подробный список из двадцати двух наихудших преступников, включая исследователей, делавших инъекции гепатита детям, и тех, кто травил углекислым газом пациентов, находившихся под наркозом. Исследование Саутэма шло в списке под номером 17.

Вопреки страхам ученых этические «карательные меры» не замедлили научный прогресс. На самом деле, исследования процветали. И многие из них — благодаря HeLa.

18

«Самая странная гибридная форма жизни»

К 1960-м годам ученые шутили, что клетки HeLa настолько жизнестойки, что, возможно, могли бы выжить в водостоке или на дверной ручке. Они встречались повсюду. Обыватели могли выращивать HeLa у себя дома с помощью инструкций из статьи типа «сделай сам» в журнале Scientific American. И русские, и американские ученые выращивали HeLa в космосе.

Клетки Генриетты отправились на орбиту на борту второго в истории спутника, запущенного в 1960 году в рамках русской космической программы. Почти сразу же после этого события НАСА (Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства) запустило в космос со спутником «Дискаверер-18» несколько пробирок с HeLa. Благодаря исследованиям на животных в условиях имитации нулевой гравитации исследователи знали, что космическое путешествие может привести к изменениям в сердечно-сосудистой системе, ослаблению костей и мышц, а также к уменьшению количества эритроцитов в крови. Они также знали, что выше озонового слоя уровень радиации значительно повышается. Однако они не знали, как это может повлиять на людей: не вызовет ли это изменения на клеточном уровне или даже гибель клеток?

Когда первые люди отправились на орбиту, клетки Генриетты отправились вместе с ними, и исследователи смогли изучить воздействие космического путешествия, равно как и потребности клеток в питании в условиях космоса, а также различие в реакциях раковых и здоровых клеток на невесомость. Результаты взволновали ученых: при повторных полетах здоровые клетки росли на орбите как обычно, в то время как клетки HeLa становились все более жизнеспособными и делились все быстрее с каждым последующим полетом.

Но странно себя вели не только клетки HeLa. С начала 1960-х годов ученые отмечали два процесса, которые затронули все культивируемые клетки. Во-первых, создавалось впечатление, что все здоровые клетки в культуре рано или поздно погибали либо подвергались спонтанной трансформации и превращались в раковые. Этот феномен очень воодушевил исследователей, пытавшихся понять механизмы раковых заболеваний, поскольку он наводил на мысль, что они могли бы поймать момент превращения здоровой клетки в злокачественную. Однако это же мешало тем, кто стремился использовать культуры клеток для разработки лекарственных средств.

Врач ВМС США Джордж Хайэтт, работавший в Национальном институте онкологии, одним из первых столкнулся с этим феноменом. Для лечения тяжелых ожогов у солдат он вырастил клетки человеческой кожи, затем сделал рану на руке молодого военнослужащего-добровольца и нанес на нее выращенные клетки в надежде, что они вырастут и образуют новый слой кожи. В случае удачи врачи могли бы использовать трансплантаты клеток кожи для лечения ран в полевых условиях. Клетки выросли, однако результаты взятой спустя несколько недель биопсии показали, что все они раковые. Хайэтт запаниковал, удалил все клетки, и с тех пор больше не пытался трансплантировать клетки кожи.

Второй необычный факт, отмеченный учеными при работе с культурами клеток, заключался в том, что, став злокачественными, все клетки вели себя одинаковым образом — одинаково делились и продуцировали в точности те же самые белки и ферменты, хотя, прежде чем стать злокачественными, они продуцировали разные. Знаменитый культиватор клеток Льюис Кориэлл опубликовал исследование, в котором предложил возможное объяснение этому факту. По его мнению, трансформировавшиеся клетки, возможно, вели себя одинаково не потому, что стали раковыми, но потому, что они были чем-то заражены, — скорее всего, вирусами или бактериями, — которые заставили их вести себя сходным образом. Почти мимоходом он указал на еще одну возможность, не рассмотренную другими исследователями: все трансформировавшиеся клетки, похоже, вели себя идентично клеткам HeLa, что, по его мнению, могло означать, что именно эта культура заразила их.

Вскоре после выхода этой публикации Кориэлл вместе с несколькими ведущими культиваторами тканей созвал срочное совещание, чтобы обсудить состояние дел в их области, которое, как они опасались, приобретало характер бедствия. Они овладели техникой выращивания клеток и упростили ее до такой степени, что, как сказал один из исследователей, «теперь даже простой любитель может вырастить некоторые культуры».

На протяжении последних лет с помощью образцов тканей, взятых у себя, членов своих семей и своих пациентов, ученые вырастили самые разные виды клеток — рака простаты, аппендикса, крайней плоти и даже кусочки человеческой роговицы, — и зачастую с удивительной легкостью. С помощью этой растущей коллекции клеток исследователи совершили исторические открытия, узнав, что сигареты приводят к раку легких и каким образом рентгеновские лучи и некоторые химические вещества превращают здоровые клетки в злокачественные, а также почему нормальные клетки прекращали расти, а раковые — нет. Национальный институт онкологии использовал различные клетки, включая HeLa, для проверки более тридцати тысяч химических веществ и растительных экстрактов, благодаря чему были получены некоторые из наиболее широко используемых и эффективных современных лекарств для химиотерапии, в том числе винкристин и таксол.

Несмотря на важность этих исследований, многие ученые, по-видимому, были небрежны со своими культурами клеток. Мало кто из них должным образом записывал, из тканей какого донора какая культура выросла. Многие неверно маркировали свои культуры, если вообще удосуживались это сделать. Ученые, проводившие исследования, при которых было не важно, какие именно клетки используются, — например, те, кто изучал влияние радиации на ДНК, — могли не знать, с какими именно клетками они работали, ибо это не влияло на результаты исследования. Однако при исследовании конкретного типа клеток (а таковыми было большинство исследований) в случае загрязнения или неверной маркировки результаты могли оказаться лишенными всякой ценности. В любом случае, как заявили собравшиеся культиваторы, в науке важна точность, и исследователи должны знать, что за клетки они использовали и не были ли эти клетки загрязнены.