Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии - Cecil Forester

Произнеся эти слова, скорее термины, он казался неспособным сказать еще что-либо. Он посмотрел через стол на Хорнблоуэра. Его лицо с квадратными челюстями – красные щеки всегда плохо сочетались с ним – выражало беспокойство, которое особенно выдавали глаза.

– Если мы не узнаем этого сегодня, – сказал Хорнблоуэр, – мы услышим об этом несколько позже.

Это была правда, хотя, может быть, горькая.

– Мы сделаемся посмешищем для всех Островов, – сказал Фелл.

Никто в целом мире не мог выглядеть в данный момент более достойным сочувствия, чем Фелл. Хорнблоуэр и сам начал терять надежду, но его противоречивая натура восставала против идеи впасть в отчаяние.

– Все дело в разнице между шестью узлами, которые она делает сейчас, и двенадцатью, которые она будет делать, когда переложит руль, – произнес Хорнблоуэр. – Мистер Спендлов скажет Вам, что сопротивление воды есть производная квадрата скорости. Не так ли, мистер Спендлов?

– Возможно, даже куба, или еще большей величины, милорд.

– Так что мы можем быть спокойны, сэр Томас. Линь может порваться восемь раз, когда она сменит курс.

– Он также может перетереться, милорд, – добавил Спендлов.

– Если только они не обнаружили якорь ночью и не избавились от него, – мрачно пробурчал Фелл.

Когда они снова поднялись на палубу, солнце уже начало клониться к западу.

– Эй, на мачте! – окликнул Фелл. – Цель все еще видна?

– Да, сэр! Она уже далеко, сэр, но все еще ясно видна. Два румба, или около того, в наветренную сторону.

– Она идет на север, это все, что ей нужно, – буркнул Фелл. – Зачем им менять курс?

Оставалось только ждать, пытаясь извлечь хоть какое-то удовольствие из свежего ветра и бело-синего моря, но удовольствие было обманчивым, море не казалось таким синим, как раньше. Ничего кроме ожидания, и минуты тянутся как часы. А потом это случилось.

– Эй, на палубе! Цель поворачивает налево. Она идет прямо по ветру.

– Превосходно.

Фелл обернулся, взглянув на лица всех, кто толпился на квартердеке. Его собственное выражало такое же напряжение, как и прочие.

– Мистер Сефтон, руль на четыре румба влево.

Он был готов довести игру до конца, пусть даже печального, несмотря на вчерашний опыт, явно показывавший, что при прочих равных у «Клоринды» нет шансов на перехват.

– На палубе! Они ставят марсели. И бом-брамсели тоже, сэр!

– Очень хорошо.

– Скоро мы все узнаем, – сказал Спендлов. Когда плавучий якорь начнет действовать, она должна будет потерять скорость. Должна.

– На палубе! Капитан, сэр! – голос впередсмотрящего от возбуждения срывался на крик. – Ее развернуло не ветер! Тянет назад! Фор-стеньга сломалась, сэр!

– Тоже самое и с креплениями руля, – нахмурившись, произнес Хорнблоуэр.

Фелл, с сияющим лицом, прыгал, скорее, даже отплясывал на палубе от радости. Однако вскоре он взял себя в руки.

– Два румба вправо, – приказал он. – Мистер Джеймс, поднимитесь наверх и доложите, как она ведет себя.

– Она поднимает грот и фок! – прокричал впередсмотрящий.

– Пытается снова лечь по ветру, – прокомментировал Джерард.

– Капитан, сэр! – раздался голос Джеймса с грот-мачты. – Мы правим на один румб правее их.

– Отлично.

– Она снова идет по ветру… нет, ее опять развернуло, сэр!

Значит, «это» все еще висело за ней, ее попытки вырваться были столь же бесполезны, как попытки оленя вырваться из челюстей льва.

– Эй, полегче на руле…, – закричал Фелл, добавляя в адрес рулевого забористое словечко.

Все были взволнованы, казалось, каждый был охвачен страхом, что «Эстрелье» удастся избавиться от повреждений и так-таки скрыться.

– Со сломанным рулем она никогда не сможет лечь на курс, – сказал Хорнблоуэр. – А ведь кроме этого она потеряла фор-стеньгу.

Снова ожидание, однако теперь уже совсем другого толка. «Клоринда», раскачиваясь на волнах, казалось, заразилась всеобщим возбуждением, и ринулась на добычу, стремясь вперед, к триумфу.

– Вот она, – воскликнул Джерард, направив вперед подзорную трубу. – Все еще носом к ветру.

Когда следующая волна приподняла «Клоринду», они увидели шхуну: они быстро настигали ее. Печальное, унылое зрелище представляла она собой: фор-стеньга срезана начисто, паруса полощут по ветру.

– Приготовить погонное орудие, – распорядился Фелл. – Дайте выстрел поперек ее курса.

Последовал выстрел. На верхушку грот-мачты было поднято что-то, оказавшееся красно-золотым флагом Испании. Флаг повисел некоторое время, а затем соскользнул вниз.

– Поздравляю Вас с успехом Вашего плана, сэр Томас, – сказал Хорнблоуэр.

– Благодарю, милорд, – ответил Фелл. Он сиял от удовольствия. – Я не смог бы ничего сделать, если бы Вы, Ваше превосходительство, не поддержали бы мой план.

– Это очень любезно с Вашей стороны, сэр Томас, – сказал Хорнблоуэр, отворачиваясь, чтобы поглядеть на приз.

«Эстрелья» представляла собой прискорбное зрелище, еще более прискорбным оно стало, когда они подошли к ней, и могли рассмотреть более четко накренившуюся на нос сломанную мачту и вывороченный руль. Внезапный рывок, последовавший в результате действия плавучего якоря, имел невероятную силу и разрушительность. Он буквально вырвал прочные бронзовые петли, на которых крепился руль. Сам плавучий якорь, утяжеленный цепью, все еще висел, скрытый из вида, на болтающемся руле. Гомес, с торжеством доставленный на борт, все еще не имел представления о причине происшедшего, и не понимал, каким образом он потерял руль. Он был красив, молод и лицо хранило выражение достоинства, с которым он переносил незаслуженную им неудачу. Не доставило удовольствия наблюдать за тем, как он изменился, когда ему сказали правду. Совершенно никакого удовольствия. Это зрелище, вид того, как он унижается в глазах тех, кто взял его в плен, пересилило даже ощущение профессионального триумфа. Но, в то же время, более трехсот рабов получили свободу.

Хорнблоуэр диктовал текст донесения Лордам адмиралтейства, и Спендлов, чье владение искусством составления подобных бумаг являлось одним из важнейших его талантов, писал со скоростью, делавшей плавной сбивчивую речь Хорнблоуэра, который до сих пор не сумел овладеть навыком диктовки.

– В заключение, – говорил Хорнблоуэр, – мне доставляет особое удовольствие сообщить Вашим лордствам о находчивости и активности, которые проявил капитан сэр Томас Фелл, благодаря чему и стал возможным захват.

Спендлов оторвался от написанного и уставился на него. Спендлов знал правду, но предупреждающий взгляд, брошенный на него, удержал готовые сорваться с языка слова.