Жена тёмного князя 2 (СИ) - Алёна Цветкова

— Идем, — я ничего не ответила. Просто протянула Петьке руку, которую он обхватил обеими руками. Его колотило… то ли от холода, то ли от нервов, то ли от боли. А может от жара. Его ладонь была такой горячей. — Я помогу тебе переодеться. И чем-нибудь намажу ожоги…

— Спасибо, Ася, — прошептал он. И это были его последние слова. Лицо оплыло окончательно и даже дышал Петька с трудом.

Я провела Петьку мимо очага, в дом. В глазах детей, сидевших за столом застыл ужас. Я улыбнулась им, надеясь успокоить, но у меня не получилось. Дети уткнулись в тарелки, но их напряженные позы явно говорили: мы все равно напуганы до полусмерти.

Рубаху пришлось распарывать по шву. Нечего было и думать, чтобы снять ее через голову. Я стянула с Петьки штаны и уложила его в постель. Благо затылок хотя и опух, но все же был не обожжен.

— Лежи, — скомандовала я и накрыла тощее, трясущееся тельце одеялом. — Я сейчас найду какую-нибудь травку от ожогов…

Петька еле слышно простонал. Я решила, что это был ответ, хотя, возможно, ему просто было очень больно.

Я вышла во двор. Подошла к столу и устало опустилась на скамейку. Чувство вины уже разодрало мою душу достаточно сильно, чтобы не чувствовать себя спокойно. И зачем я так поступила с Петькой? Да, он негодяй и сволочь. Но даже если представить, что он по-прежнему ничего не понял бы, разве я смогла бы равнодушно смотреть на страдания человека?

— Когда я опрокинул на себя котелок с кипятком, — заметил Васька как между прочим, — батька мазал мне спину соком огуречной травы. И на мне, как на собаке, все зажило.

— А у меня тоже пузырь был, — не отстал Гришка. — на пальце. Вон даже шрам остался.

— Твой папка просто не знал, что ожоги надо мазать огуречной травой, — фыркнул Васька. — А у нас в крепости даже светлый мнишка был. Он бате моему и велел огуречную траву давить. Сказал, что каждого пацана магией лечить, так магии не напасешься…

Мальчишки продолжали хвастаться своими «успехами» и «достижениями». А я решила воспользоваться неожиданным советом. Огуречной травы в округе было много. Я нарвала огромный пучок, порезала его как можно мельче и завернув в холстину, изо всех сил сжала травяную кашицу. Между пальцев побежал сок, тоненьким ручейком стекший в подставленную посуду. Мне удалось выдавить чуть меньше стакана сока огуречной травы. Не знаю, как она лечит ожоги, но обезболивающие свойства у этой травки точно есть. Кожа на моих ладонях онемела и потеряла чувствительность.

Я обмазала Петькину голову и лицо тонким слоем сока. Не прошло и нескольких минут, как мой пациент задышал ровнее. Ему стало легче.

Весь день я провела возле дома. Во-первых, я не могла оставить детей одних. Васька оказался довольно таки шебутным и проказливым мальчишкой, рядом с которым даже спокойный Гришка изменился. Пацаны носились по двору, сшибая все, что было. Залезли в каждую дыру, достали всех животных, разворошили разложенный для просушки рогоз… мне пришлось следить за хулиганами в оба глаза. Зато стало понятно, как Васька нашел Книгу темнейшего князя Дмитрия. Если бы у нас здесь были бы какие-то тайники, то без сомнения неугомонный мальчишка добрался бы и до них тоже.

А, во-вторых я весь день давила сок из огуречной травы и поливала этим соком Петьку. Обезболивающего эффекта хватало примерно часа на два. И потом Петька начинал стонать и метаться по постели от боли.

Без дела, конечно, не сидела. Заштопала целую кучу одежды, на каменных жерновах смолола в муку высушенный рогоз, какарушки и семена лебеды, напекла хлеба с запасом, навела порядок во дворе, выскоблила заячьи шкурки. Летний мех слишком рыхлый и жидкий, но отлично подходит для стелек, сапожков, который мы приноровились вкладывать в берестяные ботинки-ходоки, и прочих хозяйственных мелочей. Так что шкурки мы теперь не выбрасывали.

А ведь у меня еще был животные, забота о которых теперь легла на мои плечи. Их у нас сейчас было много.

Корова, приведенная из Пределов Жизни совсем недавно, весной, когда начала появляться травка, пока не доилась, но появления теленка мы ждали со дня на день. Пузо у Веточки было таким огромным, что мы надеялись на рождение двух телят, что было такой же редкостью, как рождение двойни у людей.

Мишкина коза родила в начале весны. Всем на удивление, у живой Машки родились две козочки: живая же Марта и не-живая Ночка. Сейчас им было чуть больше двух месяцев. Девчонки чувствовали себя прекрасно и жили очень дружно, несмотря на то что в Пределах жизни считались непримиримыми врагами.

Первая Машкина дочь, Юлька, которая родилась прошлым летом, недавно отгуляла и готовилась стать мамкой. Кто был отцом ее ребенка мы так и не узнали. Но это определенно был не-живой козлик. Ведь Бешка пошел в суп еще в середине зимы.

Плотоядных цыплят мы тоже «проредили» в голодные времена, оставив на пять кур всего одного петушка. Мы напрасно надеялись, что куры завалят нас яйцами. В середине весны четыре подруги дружно решили обзавестись потомством, пользуясь тем, что мы пропустили момент их взросления, и теперь водили ораву желтоголовых цыплят. И только одна, которую с моей легкой руки назвали Чайлдфри, исправно несла по яйцу почти каждый день. Но потребности нашей немаленькой общины такая продуктивная курица, конечно, не закрывала.

Но больше всего нас удивил псиц… Из берглоги Пузик вылез не один, а с «женой» и тремя подросшими щенками. Когда «жена» успела подселиться к «мужу», мы так и не узнали. Особенно расстраивался Гришка, ведь он самолично укладывал псица в спячку. И никакой псицы не видел.

«Жена» оказалась слишком дикой и в руки не далась. Она покрутилась несколько дней вокруг нашего поселка, а потом исчезла. А щенки остались. Они были такие милые, что любили их все. Гришка назвал щенков Муха, Слепень и Кузнечик. Для местных это были такие же привычные имена, как для нас Шарик, Тузик и Барбос.

Еще у нас был конь… К счастью от него можно было не ждать появления потомства. Хотя еще одна-две-три лошади нам бы не помешали.

В итоге к вечеру я, как обычно, упахалась до изнеможения. Из последних сил приготовила ужин…

— Что случилось с Петькой? — первым делом спросил Борис, когда пришел в себя. Мишка с Жекой выползли из дома чуть раньше. И сейчас сидели за столом хмурые, потрепанные