Проклятие Усердия. Том 2 (СИ) - Нетт Евгений

Кларисса, выдохнув, опустила подрагивающие руки и сглотнула кровь, обильно наполнившую рот. Этот бой дался ей тяжелее, чем хотелось бы, а ведь им ещё предстояло сбежать. Господин обозначил весьма чёткие сроки, в которые она едва-едва уложилась. И то, для этого пришлось пожертвовать всей группой. А если Он ещё и не отключит барьер, как планировалось…

— Госпожа, я… — Последний выживший ударного отряда, маг, упал на землю с дырой в голове, а черноволосая женщина, фыркнув и стряхнув остаточное пламя с ладони, запустила в небо сигнальную искру.

Нападавшие все как один устремились прочь от магов, которые не стали их преследовать: большинство «гвардейцев» Дюрана едва держались на ногах. Враг точно знал, с кем ему предстоит столкнуться, в то время как сами Бельвиосы ловушки такого уровня не ожидали. Нападавшим были известны все их слабости до единой, и потому лучшим боевым магам бой дался большой кровью. И при всём при этом они потеряли главу…

В то же время Виктор ван Бельвиос стоял на крыше одного из зданий, сверля ненавидящим взглядом спины нападавших… и одной черноволосой особы в частности, ману которой он легко отделил ото всех прочих сигнатур. Она была на порядок сильнее, чем в их последнюю встречу, но сам характер её маны не изменился. То же буйное пламя, та же ехидная пляска потоков некогда друга, а теперь — первого за обе жизни заклятого врага.

Врага слишком сильного, чтобы Виктор мог её хотя бы поцарапать.

Проклятый наблюдал за Клариссой вплоть до того самого момента, когда барьер неожиданно схлопнулся, выпуская нападавших на свободу. На периферии восприятия появились, очевидно, союзники, но Виктор не выразил радости. Его ум уже давно подозревал, что что-то в происходящем нечисто, а теперь кусочки мозаики сложились воедино. Сначала ловушка, потом — резонанс маны при помощи кристаллов, которые даже ему, третьему сыну графа, только показывали, но не выдавали. А теперь ещё и так вовремя исчезнувший барьер, через которых не прорваться было даже Клариссе, с её нынешним уровнем силы. Нападение было спланировано кем-то внутри рода, и по итогу этот кто-то достиг успеха. Но кто и зачем?..

«Если я погибну, род возглавит Деймос…» — воспоминание всплыло в голове вместе с таким страшным осознанием. Кто извлечёт максимум выгоды из смерти нынешнего главы рода? Тот, кто унаследует этот титул после. И если Деймоса не устранили, и он действительно встанет во главе Бельвиосов…

Тогда у Виктора появится второй по очерёдности, но не по значимости враг.

Тот, кого он обязан будет убить…

Глава 16

На величественной центральной площади Тарбиллиана полыхали погребальные костры, чадящие чёрным дымом. Толпы людей стояли вокруг них, рыдая, тихо ропча и отдавая последнюю дань уважения тем, кому не повезло закончить свой жизненный путь самой тёмной ночью для всех Бельвиосов. Погибшие исчислялись многими сотнями, ибо нежить не знала пощады и не выбирала, на кого наброситься. Стражники и рыцари, ремесленники и торговцы, маги и путники — костяные лезвия одинаково хорошо разили их всех.

По предварительным подсчётам число погибших превысило две тысячи человек, что с учётом всего населения города и того, что ему угрожало было значением крайне, крайне малым. Некромант такой силы мог воспользоваться одной-единственной ошибкой защищающихся, и превратить в некрополь весь Тарбиллиан. Но благодаря доблести Бельвиосов и жертве их главы зло удалось своевременно остановить. По крайней мере, именно эту версию преподнесли людям, которым вполне хватило истории о геройстве.

Геройстве, которое действительно имело место быть, но со множеством упущенных деталей.

Виктор ван Бельвиос стоял подле одного из самых больших костров, и не отрываясь смотрел на размеренно колышущееся пламя. Чёрный траурный плащ подрагивал под порывами вечернего ветра, а алые глаза, казалось, сияли изнутри. Третий сын графа скорбел, как умел, хоть и не совсем понимал, почему смерть Дюрана и предательство Деймоса так по нему ударило. К ним обоим он был привязан куда меньше, чем к той же Страйе, и всегда считал, что даже уничтожение всего, — за исключением нескольких человек, — рода ударит в первую очередь не по нему, а по его условиям жизни.

Практичный и прагматичный подход подлинного эгоиста… в этот раз почему-то дал сбой.

Чем больше Виктор наблюдал за происходящим вокруг, тем сильнее трескалось его видение самого себя. Слишком близко к сердцу он воспринимал произошедшее. Как будто память и опыт реципиента были не просто им поглощены, но и стали его частью наравне с основной личностью. Душа при этом, естественно, не изменилась, вот только что есть та душа? Всего лишь ядро индивидуума, к которому липнет всё самое-самое важное. Не как воспоминания, а как мимолётные образы на грани с ощущениями. Душа может относительно недолго тянуть за собой воспоминания, например, старого тела, но без новой оболочки они быстро отвалятся и исчезнут в бесконечно-вечном нигде.

Из этого же следует, что личность, как ни крути, это память. А память двух людей в одном конкретном человеке — это химера, новая личность, имеющая что-то общее со своими обеими составляющими.

Никогда ещё Виктор не задумывался над тем, что он, трясясь над сохранением «себя» больше, чем над чем-либо другим, собственными руками этого «себя» убьёт. Но сожалел ли он об этом здесь и сейчас? Конечно же нет. Фактически, это «убийство» каждый человек совершает по отношению к себе ежедневно, развиваясь и изменяясь. А то и ежесекундно…

На нос проклятого бесшумно упала первая капля, предвещающая скорый дождь, а следом за предвестницей на землю обрушились и другие капли влаги. Ещё громче зарычали костры, которым не по вкусу пришлась небесная вода, а люд мало-помалу начал расходиться. Все те, кого ночные потери обошли стороной, не видели большого смысла в том, чтобы стоять и мокнуть подле погребальных костров. Но всё ещё оставались люди, одним днём лишившиеся отцов, сыновей, матерей и дочерей. Что им всем какой-то слабенький дождик, если в душе бушует полноценный тропический шторм?..

— Виктор.

— Дядя. — Проклятый повернул голову и натянуто улыбнулся, наткнувшись взглядом на профиль так хорошо ему знакомого, и одновременно с тем такого непонятного человека. Деймос. Брат его отца, свершивший переворот и мастерски, без дополнительных конфликтов, пока ещё неофициально вставший во главе рода. Люди на всех ключевых постах были верны ему, а недовольных никто не слышал. Да и были ли они, эти недовольные? Всё-таки именно Деймос, судя по тому, что Виктор успел узнать, был основным претендентом на место главы рода двадцать лет тому назад. И если бы не трагическая «случайность», выбросившая его из гонки, Бельвиосов вперёд вёл бы совсем другой человек. Куда как более подходящий для этой роли, если учитывать всё известное обо всех кандидатах.

— Знаешь, значит. — Мужчина покачал седой головой. — Я и не сомневался в том, что ты услышишь о нашем родстве. Тем более когда каждый второй судачит о моём, кхм-кхм, возвращении.

— Было непросто осознать и принять то, что некогда именно вы претендовали на место главы рода. И я всё ещё не понимаю, почему вы решили занять место «слуги-над-слугами»…

— Традиции рода таковы, что в дела главы не может вмешиваться никто из Бельвиосов. А вот простому слуге это, с точки зрения условностей, позволяется. Глупость из старых времён, но уж как есть: не всегда между сынами главной ветви одного поколения держался мир или хотя бы нейтралитет. Ещё наш с Дюраном отец враждовал со своими братьями, и если бы не этот закон, то им могли бы пытаться манипулировать. — Деймос правой рукой огладил бородку. — Даже у самого эгоистичного человека есть что-то, дорогое его сердцу. Что-то, чем можно воспользоваться.

Виктор на мгновение опешил, не зная, как это воспринимать. Как простое объяснение, или же как намёк на нечто большее?

— Наши люди нашли что-то, что указало бы на цели нападавших? Они пришли сюда за мной, или же?.. — Виктор не имел большого желания говорить с дядей «по душам», и потому поспешил перевести тему. Тем более, ему уже сейчас нужно было начинать работать над необходимым образом, наглядно демонстрируя своё непонимание подоплёки ситуации. Не факт, что это сработает с таким интриганом, как Деймос, но хотя бы попытаться Виктор был обязан. Конфликт с человеком, который в ближайшие недели станет главой рода проклятому был не нужен.