Проклятие Усердия. Том 2 (СИ) - Нетт Евгений

Естественно, это хорошо сказалось на морали Бельвиосов, впервые атакованных подобным образом и с таким размахом.

Естественно, на месте Деймоса должен был находиться лично граф, известный своей способностью воодушевить людей даже в худшей ситуации из возможных.

И столь же естественно, что возвращение инвалида в игру многим не понравилось… но «многих», как бы странно то ни было, в Тарбиллиане оказалось слишком мало. Как-то так сложилось, что вернейшие сторонники Дюрана все как один относились к тому типу людей, которым невмоготу было сидеть на месте, и потому на момент нападения они находились очень далеко от родового гнезда. В то же самое время давние сторонники Дюрана наоборот в основном обитали в городе, и поддержали своего фаворита, не позволив ни политическим противникам, ни нейтралам протолкнуть своих кандидатов на роль «генерала».

— Новый приказ! — Маг второго круга, назначенный на роль вестового, остановился за спинами боевиков, переводя дыхание и лихорадочно переводя взгляд с человека на человека… — Приказано приостановить зачистку и направить самых боеспособных людей к поместью. Оставшимися силами удерживать периметр…

— Что? — Суровый мужчина с аккуратной, но густой и объёмной бородой непонимающе воззрился на взволнованного юнца. — Малец, что, чёрт подери, случилось⁈

Просто так останавливать успешное и беспроблемное наступление никто не стал бы, а это значило, что произошло что-то воистину страшное или потенциально опасное.

— Да не знаю я! — Огрызнулся вестовой, формируя вокруг своих ног заклинание, позволяющее прыжками быстро преодолевать значительное расстояние. — Вы не первые спрашиваете. Но… ходят слухи, что глава попал в ловушку.

— В поместье? Чёртова чертовщина! — Мужчина махнул рукой, посылая в сторону врага не до конца сформированную волну белого пламени. Очевидно, он причислял себя к сильнейшим, и потому собирался незамедлительно выдвинуться к поместью. — Чёртова ночь и чёртовы тёмные! Как знал, что не стоило вчера пить…

Последнюю фразу вестовой, правда, не услышал, ибо он уже умчался к другой группе, до которой слишком затратно было бы «тянуться» магически. Здесь, на передовой, фон маны не позволял установить хоть сколь-нибудь стабильную связь силами слабых магов, а выделять для этого сильных, отрывая их от поля боя, было нерационально. Потому маги, для которых в силу возраста, опыта или уровня сил реальная схватка была слишком опасной, принимали на себя одну из множества вспомогательных ролей… вроде пресловутых посыльных. Так называемое рациональное использование ресурсов, в котором Бельвиосы всегда был очень хороши.

Окинув обеспокоенным взглядом кладбищенские просторы, маг покачал головой и вместе с товарищами ринулся к поместью, раздумывая над тем, против чего или кого нужно собирать такие силы…

Громовой раскат ударил по поместью спустя мгновение после того, как с рук Дюрана ван Бельвиоса сорвался колоссальных размеров электрический разряд, природа которого оказалась необычайно близка к молнии. Большая часть нападавших от этого искусно защитилась, но были и те, кто не успел или не смог среагировать на площадную атаку.

Как минимум один маг и двое вирфортов серо-белыми подпалёнными пятнами устремились к земле.

Кларисса, наблюдая за происходящим со стойкой смесью недовольства и презрения во взгляде, отпальцевала ряд команд — и ринулась вперёд, поведя за собой большую часть так же бросившихся к магу вирфортов, рывки которых разбивали создаваемые их магами плоскости в труху. Но беспокоило ли это хоть кого-то? Отнюдь: нападающие понимали, что сколь-нибудь долго продержаться, безостановочно создавая опоры для союзников, маги не могли, и потому бой требовалось закончить как можно быстрее.

В то же самое время вирфорты, не задействованные в лобовой атаке распределились в радиусе пары сотен метров от графа — и приготовились резать, колоть и рубить воздух. Со стороны, да ещё и в первые секунды сложно было сказать, было ли это частью плана, или же им просто не повезло попасться в очередную иллюзорную ловушку мага шестого круга. Случайный зритель, волей случая оказавшийся здесь, избрал бы второй вариант, и был бы в каком-то смысле прав. На большой дистанции даже самые дальнобойные атаки вирфортов не представляли для Дюрана большой опасности, что понимали все: и нападавшие, и сам граф.

Вот только ожидания оказались очень далеки от действительности, и план налётчиков заиграл новыми красками в тот самый момент, когда оставшиеся на расстоянии вирфорты «атаковали» пространство перед собой. Каждый их взмах, укол или росчерк провоцировал извержение неадекватно больших объёмов маны, способных нанести серьёзный вред барьерам даже мага шестого круга. И этого, с уровнем сил нападавших, просто не могло быть — но было.

И причину Дюран обнаружил, пусть и слишком поздно для себя.

Глухое рычание вырвалось изо рта мага шестого круга, тысячекратно усиленной волной расходясь вокруг него. Барьеры, прежде спящие и едва заметные в таком буйстве маны, зашевелились и налились силой, проявляясь в реальности и образуя геометрические фигуры самых странных, адаптированных под каждую конкретную атаку форм. В моменте могущество Дюрана ван Бельвиоса устрашало, ибо он по праву звался одним из сильнейших людей на континенте. Но чего стоила сила, к которой враг подобрал ключ? Подобрал не сам, а с помощью тех, кого граф и глава рода Бельвиос клялся защищать даже ценой своей жизни?..

Кристаллы в руках вирфортов осыпались прахом, исчерпав всю вложенную в них ману, нейтральную и особым образом обработанную. Исторгнутая сила вошла в резонанс с барьерами и даже звуком, значительно те ослабив, а бойцы передней линии прорвали их, опасно сблизившись с магом шестого круга. Но даже это не сломило Дюрана, отказавшегося так просто принимать поражение. Вся его натура, вся суть была против того, чтобы умереть всего лишь из-за предательства — и он дал волю древнейшему из даров их фамилии, артефакту, передававшемуся от отца к сыну, от главы к главе.

Созданный самим основателем, амулет Файшинг даже в абсолютно неспособном к химерологии маге пробуждал частичку способностей своего истинного владельца… и брал определённую цену, как и всякая большая сила. Это было слишком опасно, из-за чего Дюран боялся использовать эти дары сверх необходимого, но даже так артефакт давал ему ряд преимуществ, будь то абсурдное всестороннее зрение или же значительное ускорение всех мыслительных процессов.

В один миг тело мага страшно, с хрустом изогнулось, и первый из попавшихся ему под руку вирфортов оказался не просто сметён потоком структурированной маны, скрывающей в себе сотни магических стрел, но и раздавлен гигатскими руками, сотканными из всё той же проявившейся в материальном мире энергии. При этом Дюран не переставал изменяться, и уже ничем не напоминал себя-предыдущего. Серая пергаментная кожа с чёрными пятнами, сухощавое, очень вытянутое, но всё ещё гуманоидное строение тела, впалые большие глаза и совсем пропавший рот, на месте которого осталась лишь вереница дыр-чёрточек.

Назвать это существо человеком было невозможно — и в сражении оно это лишь подтверждало. Люди не способны на такое, каким бы изменениям их не подвергла магия.

Так или иначе, но нападавшие резко оказались в ситуации, где их относительно понятный враг превратился в сам ужас во плоти. Ведь магия откликнулась на желание одного из самых сильных своих последователей, придав новому телу свойства, которые позволили бы Дюрану перебить врагов.

Но в плату приняла ни много, ни мало, а жизнь мага шестого круга.

Хлёсткий высокочастотный вой оглушил вирфорта четвёртого ранга вместе со всеми людьми подле него, но выросший из насыщенного маной пространства вокруг тела графа кристаллический шип нанизал на себя только одного-единственного неудачника. Тот затрепыхался, словно бабочка на булавке, а спустя мгновение бесконечно тонкая кристаллическая плоскость вытянулась вперёд — и своей гранью обезглавила человека. Труп отбросило прямо на его товарища, так и не успевшего нанести удар, а сам маг продолжил своё последнее сражение. Ведь пусть его тело и возможности неузнаваемо изменились, разум он сохранил, и отдавал себе полный отчёт в том, что он должен был сейчас сделать как глава.