Толстушка под прикрытием - Дарья Донцова

– Слава богу, олигарх нас больше не теребил, – завершила рассказ Зина. – Небось для него сотни тысяч – как для меня три рубля.

Степан встал и начал кружить по комнате:

– Откуда у Юрия Николаевича столько бабла? Вот загадка!

– Не мельтеши! – приказала ему жена. – Кто ж тебе ответит? Но я знаю, когда у него деньги появились – лет пять назад. Папа тогда с мамой поругался и желудок лечить уехал. Вернулся из санатория другим человеком. Он, правда, всегда после отдыха благостный приезжал. Пару месяцев улыбался, ни на какие мамины подколы не реагировал, не злился. Как-то раз мамуля даже решила в этот «Конский завод» тайком скататься и взглянуть, чего ему там так нравится. Подумала, что он любовницу завел, бабу местную. Мне сказала: «Поймаю кобеля с поличным и все что можно у него оторву. Будет знать, как по чужим постелям шастать! Запомни, доченька: своего никому отдавать нельзя. Если кто на твоего мужа губы раскатает, бритвой надо по этим губешкам чикнуть».

– Ну, и тещенька… – поежился Степан. – Доброты в ней немерено от рождения было. И ума хватало, учила дочь правильному, по ее мнению, поведению.

Зинаида не обратила внимания на слова супруга.

– Назад мама приехала разочарованная: в санатории никого из женщин моложе пятидесяти не оказалось, а горничные, официантки, тетки с ресепшен и врачихи – вообще пылью веков покрытые бабки.

– Ясное дело, почему Юрию Николаевичу там нравилось, – хихикнул Степан. – На работу вставать не надо, есть-пить четыре раза в день дают, лес, рыбалка, все тебе улыбаются, про здоровье спрашивают, и жены-пилы рядом нет.

– Но в последний раз папа там до конца срока не остался, – уточнила Зинаида. – Он так рассчитал, чтобы вернуться двадцать второго августа (двадцать третьего у меня день рождения), а появился восемнадцатого. Мы его не ждали, генеральную уборку затеяли. По всей двушке раскардаш, окна моем, бац – отец входит! Мамуля на него налетела: «Чего рано приперся? Квартира не убрана, обед не сготовлен». А он неожиданно обиделся: «Раз мне не рады, уеду». Повернулся и ушел. Мать ему вслед крикнула: «Раньше девяти вечера не показывайся!» Папа и не вернулся, объявился двадцать второго. Маманя на него накинулась: «Где шлялся?» И услышала в ответ: «В Москву по делам ездил». Ох какой скандал она закатила! Люстры тряслись. Утром отец мне подарок сделал – сережки бриллиантовые, кулон им в комплект и золотую цепочку. Я даже растерялась, очень уж дорогое подношение, никогда такое не получала. И тут мать опять метлу оседлала, давай с вопросами приматываться: «Где взял? Сколько стоили? Деньги от семьи ныкаешь? Заначки делаешь?» Папа тихо ей попенял: «У дочки день рождения, не порти праздник». Но разве ж ее остановишь?

Зинаида махнула рукой:

– В общем, налетела чуть ли не с кулаками, ответа требовала, откуда деньги на украшения появились. Потом заявила: «Девчонке двадцать три года, а ты ей брюлики купил. Не по возрасту ювелирка! У тебя жена голая ходит, зимой в драповом пальто бегает, а все вокруг в шубах. Или отвечай, где бабло надыбал, или пошел вон». Отец ко мне повернулся и сказал: «Извини, не хотел, чтобы так получилось, да, видно, иначе нельзя. Валентина, я на развод подаю. В Москву ездил на работу устраиваться, нашел место с большим окладом. Дочери презент приобрел на подъемные, их начальство мне для переезда в столицу выдало. Живи, Валя, счастливо, надоела ты мне хуже проказы». Мать в слезы: «Юра, ты с ума сошел…» Но папа на ее рыдания внимания не обратил и действительно умотал в Москву. Правда, развод не оформил, просто жил отдельно. И мамины похороны он оплачивал.

– Мораль: бабы, помните, мужик тоже человек, будете ему на голову наступать, в семейном счастье топить – он подергается, а потом из-под пятки вывернется и уплывет, – подытожил Степан.

Глава 22

Выйдя от Майоровых, я испытала такое настойчивое желание принять душ, что чуть было не поехала домой. Но, слегка успокоившись, направилась в редакцию журнала «Дом солнца». Начавшийся ночью снегопад напугал водителей, а еще в новостях объявили, что на Москву надвигается буран, поэтому многие предпочли остаться дома или ехать на метро. Пробок на дорогах не оказалось, и я доехала очень быстро, едва успев поговорить по телефону с Елизаветой, Робертом и Денисом.

Не успела я войти в редакцию, как ко мне кинулась Роза Ивановна:

– Ты здесь?

Я удивилась ее вопросу.

– Да. Прибыла к назначенному времени, не опоздала.

– И никто тебя не предупредил?! – всплеснула руками Гаврилова.

Я ощутила беспокойство:

– Нет. А что такое?

Диетолог поджала губы, поманила меня рукой и быстро пошла по коридору.

– Ольга Ивановна велела никому не говорить, – заговорщицки понизив голос, сообщила Роза, когда мы очутились в ее кабинете, – но ты все равно узнаешь, народ только об этом и говорит. Арина умерла.

Я подскочила.

– Обнорская? Заместитель главного редактора?

– Она самая, – подтвердила Гаврилова.

Я без спроса села в кресло.

– Что случилось?

– Авария. Вчера поздно вечером она ехала по какой-то улице, – начала объяснять диетолог, – а там дом строят. По неизвестной причине Арина влетела в возводимое здание. Ужас! Машина всмятку, говорят, у Обнорской не голова, а каша, тело как из мясорубки. Очень надеюсь, что она умерла сразу, не почувствовала боли. И ведь я пыталась ей внушить: «Рина, не гоняй сломя голову». Но она только смеялась. Вот и довеселилась! Один раз Арина меня на брифинг с журналистами повезла. Моя машина на техобслуживании была, я безлошадной оказалась. Вышла из редакции, стала такси ловить, и тут Обнорская подъезжает, дверцу открывает, предлагает: «Прокатить? Ты же на встречу собралась?» Я, наивная дурочка, обрадовалась, села, и она понеслась. Господи, я за короткую поездку с жизнью раз десять простилась. Обнорская летела как угорелая, проскакивала перекрестки на желтый свет, виляла из ряда в ряд. Я ей тихонечко напомнила: «Рина, в тоннеле нельзя перестраиваться». А она хохочет: «Здесь камер нет. Видишь, у меня на торпеде прибор установлен? И не пищит. Не волнуйся, штраф не пришлют». Но разве в деньгах дело? Вторую жизнь никто не подарит.

Роза взяла меня за локоть и понизила голос:

– Знаешь, Танечка, в редакции много людей с прибабахами. Вот, например, Рябикина. Молодая современная девушка, у нее на столе ноутбук, ведь Ольга Ивановна всех сотрудников компьютерами снабдила. Даже я, человек старой формации, шагаю в ногу с прогрессом, имею имейл, интересуюсь всякими программами, связанными с диетологией. А Ксения? Почту никогда не смотрит, статьи пишет от руки… Хорошо, что не на камне текст высекает и не гусиное перо берет, а шариковую ручку. Все у нас знают: чтобы Рябикина материал просмотрела, надо отпечатать его на принтере и положить ей на стол. Смех, да и только! Или вот Фонарева, которая до мелочей копирует Обнорскую. Просто анекдот! Ладно хоть «клон», как Арина, сломя голову по улицам не носится. Кстати, остается лишь удивляться, почему нашу горе-гонщицу ГАИ ни разу не поймала. И что? Где Обнорская? В морге. У нее родственников нет, Ольга Ивановна похоронами велела нам заниматься, надо место на кладбище найти, поминки организовать. Забот выше крыши, поэтому на ближайшие дни работа по проекту «Убей лишний вес» приостановлена. Но непременно возобновится. Надеюсь, ты не расстроилась?

– Я мало знала Арину, однако внезапная смерть молодой женщины всегда потрясает, – сказала я.

– Да, да, да, – скороговоркой выпалила Роза, – только я конкурс имела в виду. Не переживай, проводим достойно покойницу, и все по-прежнему пойдет. А ты вроде похудела. Следуешь моей диете? Не ешь ничего постороннего?

– Мне вообще на еду смотреть не хочется, – призналась я. – Смесь Чунь весь желудок заполняет, даже дышать трудно.

Не успели последние слова вылететь изо рта, как я пожалела о сказанном. Чунь-то была в коробке Орнели! Сейчас Гаврилова сообразит, что я игнорирую ее фасоль, которую нужно молоть шпрунделем-висбунделем, и обидится.

– Чунь, – оживилась Роза, – прекрасная вещь. Я ее советую в качестве дополнения к основной еде. Но обычно все говорят, что Чунью не наешься, она прямо растворяется в желудке.

– Не знаю, у меня она кирпичом там лежит, – пробормотала я.

– Интересная индивидуальная реакция, – отметила Гаврилова. – Извини, дорогая, я диетолог, не могу давать профессиональные советы по макияжу, но чисто по-дружески хочу узнать: зачем ты лицо, как Марфуша из фильма «Морозко», намазюкала? Днем лучше легкий грим наносить, а у тебя слишком темный тон и бордовый румянец. К тому же не очень аккуратно все наложено, полосами.

Дверь кабинета распахнулась, появилась Ксения.

– Фонареву не видели?

Роза Ивановна закатила глаза:

– Здравствуй, Рябикина.

– Привет, – небрежно обронила Ксюша. – Олеся не забегала?

– Нет, она в мой кабинет не стучала, – выделив голосом глагол, ответила диетолог. – Вообще-то, здесь часто женщины без одежды находятся. Это так, некоторым к сведению.